Россия-СССР; История; Общинность; Идеология; Война и мир; ...
Была ли революция крестьянской?
Была ли революция крестьянской?
В данной заметке я хотел бы рассмотреть взгляды С.Г.Кара-Мурзы на характер русской революции и те формы государственной власти, которые были этой революцией созданы. Анализ данного вопроса представляется мне крайне важным для оценки генезиса всей так называемой «советской цивилизации»
С.Г.Кара-Мурза пишет:
«В развитых крестьянских цивилизациях те формы симбиоза с общиной, которые навязывались капитализмом, означали архаизацию крестьянского уклада и уже в прямом смысле регресс и разрушение. Община действительно была "стеснением". Но в то же время и капиталистическая модернизация, подобная той, что предложил Столыпин, была разрушительной и вела к пауперизации большой части крестьянства. Это была историческая ловушка, осознание которой оказывало на крестьян революционизирующее действие. Именно такое противоречие, принимающее характер порочного круга, когда любое его разрешение чревато катастрофой, и приводят к революциям. Так и получилось в России.»
Тезис, в основном, правильный. Есть два решения, и оба они для крестьянства в каком-то смысле «плохие». Именно в такой ситуации в людях пробуждаются несбыточные мечты, цветут фантазии об «особых путях развития», с умным видом изрекаются глупости типа «работать по-капиталистически, получать по-социалистически» (или наоборот, уже не помню точно). Рождается и просто яростная паника существа, загнанного в угол, не видящего выхода – и бросающегося в последний, отчаянный, изо всех сил прыжок.
«Видный историк Б.Мур пишет, анализируя все революции начиная с Крестьянской войны в Германии и кончая Китаем: "Главной социальной базой радикализма были крестьяне и мелкие ремесленники в городах. Из этих фактов можно сделать вывод о том, что дух человеческой свободы выражается не только в том, в чем видел Маркс - то есть в устремлениях классов, идущих к власти, но также - и, вероятно, даже больше - в предсмертном вопле класса, который вот-вот будет захлестнут волной прогресса".»
И с этими тезисом мне также хотелось бы согласиться. Но надо видеть, к каким далеко идущим выводам они ведут, если будут приняты без учета некоторых важнейших обстоятельств. Фактически отрицается и буржуазный, и пролетарский характер русской революции 1917г. Получается, что в 1917 году мы имеем дело с крестьянским бунтом, на гребень которого волна истории вынесла партию большевиков – поскольку именно они сумели, наплевав на все предыдущие теоретические построения, перехватить у эсеров их аграрную программу, дополнить ее требованиями немедленного мира и дележа собственности – и тем самым полностью удовлетворить чаяния деморализованной крестьянско-солдатско-полупролетарской массы.
Это почти что правда. Это могло бы быть правдой – если бы большевики не преследовали никаких иных целей, кроме завоевания государственной власти. Но это неправда, потому что завоевание власти для большевиков было не самоцелью, а средством для достижения гораздо более далеко идущих целей. Поэтому описывать русскую революцию, игнорируя собственные цели большевиков – невозможно. Попробуем разобраться не с благостной картиной исхода русских мужиков в обетованное Беловодье под предводительством суровых ветхозаветных пророков Ленина и Сталина, нарисованной С.Г.Кара-Мурзой, а с реальностью одной из самых кровавых революций XX века, которая в конечном счете уничтожила российское крестьянство, подточив самый корень нации.
Начнем с апреля 1917г. С.Г.Кара-Мурза пишет: «Я думаю, что завершением большого пути Ленина - от ортодоксального марксиста и евроцентриста, написавшего “Развитие капитализма в России”, до творца советского строя и вождя цивилизационного масштаба - можно считать Апрельские тезисы 1917 г.
В них содержался цивилизационный выбор, прикрытый срочной политической задачей. Не буржуазная республика, а идущие от крестьянской общины Советы, не ускоренное развитие капитализма с последующей пролетарской революцией, а продолжение некапиталистического пути развития в форме социализма.»
Напомню некоторые из этих знаменитых тезисов.
«2. Своеобразие текущего момента в России состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности пролетариата, — ко второму ее этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства.»
«5. Не парламентарная республика, — возвращение к ней от С.Р.Д. было бы шагом назад, — а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху.»
«6. В аграрной программе перенесение центра тяжести на Сов. батр. депутатов.
Конфискация всех помещичьих земель.
Национализация всех земель в стране, распоряжение землею местными Сов. батр. и крест, депутатов. Выделение Советов депутатов от беднейших крестьян. Создание из каждого крупного имения (в размере около 100 дес. до 300 по местным и прочим условиям и по определению местных учреждений) образцового хозяйства под контролем батр. депутатов и на общественный счет.»
Можно отметить следующее.
Во-первых, Ленин нигде не говорит, что Советы «идут от крестьянской общины». Настойчиво и последовательно он повторяет «Советы рабочих депутатов». Иногда уточняет: «рабочих, батрацких и крестьянских». Прошу обратить внимание на последовательность!
Во-вторых, Ленин требует перехода власти к пролетариату и беднейшим слоям крестьянства, а не ко всем трудящимся.
В-третьих, когда Ленин говорит о Советах в деревне, он предпочитает говорить не о «крестьянских депутатах», а о «батрацких депутатах», то есть делает ставку не на владельцев трудовых крестьянских хозяйств, а на сельский пролетариат. Он изначально (и вполне разумно) не доверяет представителям зажиточных крестьян и крестьян-середняков, требуя выделения Советов депутатов от беднейших крестьян.
В четвертых, он считает целесообразным сохранение крупных имений, как хозяйственных единиц.
Последнее утверждение, я полагаю, могло бы поставить точку в нелепом споре о сравнительной эффективности капиталистического и общинного земледелия. Как бы ни кружила Ленину голову волна революционного подъема, он прекрасно понимал то, что было очевидно любому здравомыслящему человеку: ликвидация крупных хозяйств нанесет сельскому хозяйству страны неприемлемый урон.
Таковы апрельские заботы вождя малочисленной фракции РСДРП, присвоившей себе название «большевиков». Очевидно его недоверчивое отношение к среднему (самому многочисленному) слою крестьянства, по сути дела, к половине населения страны. Он видит в нем силу, способную разбить ненавистные ему капиталистические отношения – и чуть ли не больше всего на свете боится выпустить эту силу на волю, придумывает какие-то невиданные батрацко-бедняцкие Советы, ищет способы сохранить ведущую роль городских («рабочих») Советов. (Что представлял из себя Петроградский Совет в начале 1917г. и какая роль там принадлежала собственно рабочим, прекрасно описано в «Красном колесе» А.И.Солженицина).
В чем же дело? Что смущает творца «цивилизационного выбора»?
Для марксизма характерно отношение к крестьянству, ведущему мелкотоварное производство, как к мелкой буржуазии. При этом степень развития товарного обмена, степень подчинения производства требованиям рынка служат мерилом превращения крестьянского хозяйства в мелкотоварное, а самого крестьянина - в мелкого товаропроизводителя, мелкого буржуа.
Мелкотоварный, мелкобуржуазный характер крестьянского хозяйства порождал двойственную природу крестьянства: “В качестве владельца средств производства он является капиталистом, в качестве работника - своим собственным наемным работником” (К. Маркс, Ф. Энгельс. Т. 48: 54. См. также В.И. Ленин. Т. 38: 361-369; т. 39: 277-278; т. 40: 303-304).
Давая в марте 1917г. оценку моменту и анализируя расстановку классовых сил, Ленин приходит к выводу: “Буржуазно-демократическая революция закончена. У власти буржуазия...” и дальше продолжает: “...а масса крестьянства разве не составляет тоже буржуазии иного слоя, иного рода, иного характера” (ПСС, т. 31: 133, 135). “Поворот всей мелкой буржуазии к поддержке буржуазии, к зависимости от нее, к боязни обойтись без нее” Ленин считал вполне закономерным. “Мелкая буржуазия в жизни зависит от буржуазии, живя сама по-хозяйски, а не по-пролетарски (в смысле места в общественном производстве)”, она “и в образе мысли идет за буржуазией”, “мелкая буржуазия всецело им сдалась” (ПСС, т. 31: 140, 156, 242). Ленин неоднократно повторяет, что при определении перспектив развития революции “было бы глубочайшей ошибкой забывать... факт классового сотрудничества буржуазии и крестьянства”, “классовое родство мелких и крупных буржуа” (ПСС, т. 31: 135; т. 32: 385). В крестьянстве Ленин выделяет “батраков, наемных рабочих и беднейших крестьян (“полупролетариев”), с одной стороны, и крестьян зажиточных и средних (капиталистов и капиталистиков), с другой” (ПСС, т. 31: 165). Ленин подчеркивал “необходимость разделять линию мелкой буржуазии и наемного пролетариата”, “бесповоротное отделение пролетарских элементов от мелкобуржуазных” (ПСС, т. 31: 140, 248, 252).
В новой аграрной программе большевиков, рассчитанной на “создание прочных предпосылок к переходу на путь социалистических преобразований”, Ленин зафиксировал необходимость создания в земледелии общественных хозяйств: “мелкое хозяйство при сохранении товарного хозяйства и капитализма не в состоянии избавить человечество от нищеты масс, надо думать о переходе к крупному хозяйству на общественный счет и браться за него тотчас” (ПСС, т. 31: 272).
Прошу заметить, что, относя зажиточных и средних крестьян к «капиталистам и капиталистикам» Ленин не пользуется политэкономическими критериями (использование наемного труда), а руководствуется только характеристикой их имущественного благосостояния.
Обратите также внимание, что большинство цитат – из 31 тома полного собрания сочинений, в который вошли работы, написанные в марте-апреле 1917г. Что-то не похоже на «цивилизационный выбор» не правда ли? Вполне старые добрые марксистские рассуждения в духе классовой борьбы. А как смотрится пожелание «браться тотчас» за создание общественных хозяйств в деревне – это весной 1917 года? На 1 Всероссийском съезде крестьянских депутатов, проходившем в мае 1917 года, Ленин говорил: «Хозяйство на отдельных участках, хотя бы «вольный труд на вольной земле» — это не выход из ужасного кризиса, из всеобщего разрушения, это не спасение. Необходима всеобщая трудовая повинность, нужна величайшая экономия человеческого труда, нужна необыкновенно сильная и твердая власть, которая была бы в состоянии провести эту всеобщую трудовую повинность... необходимо перейти к общей обработке в крупных образцовых хозяйствах...» (ПСС. Т. 32. С. 188.). Очевидно, что Ленин ставил задачу предельно конкретно – как немедленный переход от трудового крестьянского хозяйства, от вольного труженика – к принудительному труду на коммунистической основе.
В ходе развития революции Ленину пришлось на время отложить в сторону этот безумный план. Он не имел шансов на реализацию в крестьянской России, а интересы захвата власти требовали если не подавления, то хотя бы нейтрализации крестьянства – и большевикам пришлось заимствовать аграрную программу у эсеров, хоть это и была та самая ненавистная Ленину программа «вольного труда на вольной земле». Это было первое, но не последнее отступление Ленина в войне с крестьянством, то есть с русским народом.
Но вот свергнута власть Временного правительства. II съездом Советов рабочих и солдатских депутатов (крестьяне представлены на нем только в лице солдат) принят Декрет о земле, в который полностью включен крестьянский наказ депутатам Учредительного собрания. Рассмотрим Декрет по пунктам.
«Ст. 1. Помещичья собственность на землю отменяется немедленно без всякого выкупа.»
Для справки. На 1 января 1915г. по 47 губерниям Европейской России собственность дворян, чиновников и офицеров – 39,6 млн. десятин. Вся частная собственность (без земель, принадлежащих крестьянам, крестьянским обществам и товариществам – 56,8 млн. десятин. Крестьянское землевладение (включая крестьян–единоличников и казаков) - 167,5 млн. десятин. Значит, среднее возможное увеличение надела за счет помещиков – на 1/4 крестьянского землевладения, за счет всех частных собственников – на 1/3. Цена – разорение передовых хозяйств, спад производства, гражданская война. Не было ли более дешевых путей земельной реформы? Не обязана ли была ответственная перед страной власть принять все меры для вразумления народа, для предотвращения катастрофы?
«Ст. 2. Помещичьи имения, равно как все земли удельные, монастырские, церковные, со всем их живым и мертвым инвентарем, усадебными постройками и всеми принадлежностями переходят в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов, впредь до Учредительного собрания.»
Земля не переходит крестьянам, она передается в распоряжение Советов – «до Учредительного собрания». А уже Учредительное собрание решит, что будет с землей дальше. Но никто еще не знает, что будет с самим Учредительным собранием…
«Ст. 3. Какая бы то ни было порча конфискуемого имущества, принадлежащего отныне всему народу, объявляется тяжким преступлением, караемым революционным судом. …»
«Ст. 4. Для руководства по осуществлению великих земельных преобразований, впредь до окончательного их решения Учредительным собранием, должен повсюду служить следующий крестьянский наказ, составленный на основании 242 местных крестьянских наказов…»
Непонятно как-то. Преобразования надо начать сейчас. А Учредительное собрание должно окончательно решить потом. Далее – текст наказа:
«О земле.
Вопрос о земле, во всем его объеме, может быть разрешен только всенародным Учредительным собранием.
Самое справедливое разрешение земельного вопроса должно быть таково:
1) Право частной собственности на землю отменяется навсегда; земля не может быть ни продаваема, ни покупаема, ни сдаваема в аренду, либо в залог, ни каким-либо другим способом отчуждаема. Вся земля: государственная, удельная, кабинетская, монастырская, церковная, посессионная, майоратная, частновладельческая, общественная и крестьянская и т.д., отчуждается безвозмездно, обращается в всенародное достояние и переходит в пользование всех трудящихся на ней.
За пострадавшими от имущественного переворота признается лишь право на общественную поддержку на время, необходимое для приспособления к новым условиям существования.…»
Вот так. Ликвидируется не только помещичья собственность. Ликвидируется вообще любая частная собственность на землю, включая крестьянскую. И государственная собственность на землю тоже ликвидируется. Земля вообще перестает быть предметом собственности. Это ключевой момент эсеровской земельной программы.
«3) Земельные участки с высоко-культурными хозяйствами: сады, плантации, рассадники, питомники, оранжереи и т.под. не подлежат разделу, а превращаются в показательные и передаются в исключительное пользование государства или общин, в зависимости от размера и значения их.»
Опять-таки, высококультурные хозяйства решено не делить. Но не все, а только сады и оранжереи. Где там былые ленинские мечты о сохранении «каждого крупного имения»?
«5) Весь хозяйственный инвентарь конфискованных земель, живой и мертвый, переходит в исключительное пользование государства или общины, в зависимости от величины и значения их, без выкупа.
Конфискация инвентаря не касается малоземельных крестьян.»
6) Право пользования землей получают все граждане (без различия пола) Российского государства, желающие обрабатывать ее своим трудом, при помощи своей семьи, или в товариществе, и только до той поры, пока они в силах ее обрабатывать. Наемный труд не допускается. »
Это – программа консервации мелкого парцеллярного хозяйства. Отсутствие возможности применять наемный труд ставит естественный предел росту производства – и вместе с тем, производительности труда.
«Земледельцы, вследствие старости или инвалидности утратившие навсегда возможность лично обрабатывать землю, теряют право на пользование ею, но взамен того получают от государства пенсионное обеспечение.»
А как же, получили крестьяне пенсионное обеспечение от Советского государства. Правда, только лет через сорок, раньше не до того было.
«7) Землепользование должно быть уравнительным, т.е. земля распределяется между трудящимися, смотря по местным условиям, по трудовой или потребительной норме…»
Таково было волеизъявление российского крестьянства, изложенное партией социалистов-революционеров и подхваченное большевиками. Однако, на съезд этот наказ был вынесен не в чистом виде, а в обрамлении пунктов, делающих акцент на конфискации только помещичьих земель и имущества. Заканчивался декрет пунктом 5:
«Земли рядовых крестьян и рядовых казаков не конфискуются.»
Похоже, что эсеры что-то напутали, формулируя непреклонную волю народа. Крестьяне были готовы забрать чужую землю, но совершенно не хотели делиться своей. Именно поэтому и возник данный пункт декрета. Неважно, что он противоречит наказу («вся земля отчуждается») и этим рушится вся правовая конструкция декрета, по сути дела, отменяется уравнительное землепользование. Декрет принимался «с голоса», сам наказ на съезде не зачитывался. Этот пункт – просто подачка депутатам, чтобы не задавали неудобных вопросов. Суть декрета – в другом: все земли подлежат переделу! Никаких отрубов! Никаких зажиточных хуторян! Никакой компенсации или обеспечения прежним владельцам! Грабь и богатей! Правда, говорится о запрете порчи конфискуемого имущества, о желательности сохранения крупных культурных хозяйств – но кто вспоминает об этом в час санкционированного всеобщего дележа? Если вдуматься, декрет направлен не столько против помещиков, сколько против зажиточных крестьян, «поднявшихся» после столыпинской реформы. Помещику терять было, в сущности, нечего – его земля давно уже была заложена, и рассчитываться с долгами было нечем. Хуторянин же терял все нажитое нелегким трудом. Декрет нес в деревню гражданскую войну.
Тут надо сказать несколько слов о становлении и развитии такого института, как «власть Советов». Из дальнейшего будет понятно, почему я ставлю эти слова в кавычки.
Последним юридическим препятствием на пути к неограниченной власти большевики полагали Учредительное собрание. У Ленина не было иллюзий относительно того, что среди депутатов Учредительного собрания он и его сторонники окажутся в меньшинстве. 10 октября он говорил на совещании ЦК: «Ждать до Учредительного собрания, которое явно будет не с нами, бессмысленно, ибо это значит усложнять нашу задачу.» (РЦХИДНИ — Российский Центр хранения изучения документов новейшей истории, Ф. 17. Оп. 1 а. Д. 33. Л. 9. Цит. по: Арутюнов А.А. Досье Ленина без ретуши. Документы. Факты. Свидетельства. — М.: Вече, 1999.) Однако, в публичных выступлениях он неоднократно призывал к скорейшему созыву Учредительного собрания, критиковал Временное правительство за «затягивание» выборов, мотивировал необходимость перехода власти к Советам именно как условие созыва Учредительного собрания.
Выступая с докладом о мире на Втором Всероссийском съезде Советов, Ленин сказал, что рассмотренные на съезде вопросы о мире «мы внесем... на обсуждение Учредительного собрания, которое уже будет властно решить, что можно и чего нельзя уступить» (ПСС. Т. 35. с. 17.). Он также заявил, что «если они [крестьяне] даже этой партии [социалистов-революционеров] дадут на Учредительном собрании большинство, то и тут мы скажем: пусть так» (ПСС. Т. 35. с. 27.). Но, как показали события начала января 1918 года, это заявление было ни чем иным, как тактическим маневром. Большевики с левыми эсерами распустили Учредительное собрание не потому, что страдали за судьбу крестьянства – ведь в первый же день работы УС приняло «Закон о земле», в основном повторявший нормы «Декрета о земле». Они не захотели подчинить государственный аппарат Советов избранным представителям народа, поскольку для них это означало потерю только что захваченной власти.
Политический прогноз Ленина сбылся, большевики выборы проиграли. Даже в Петрограде они не получили половины голосов избирателей. Большинство было у эсеров и меньшевиков. Лидер эсеров Чернов на заседании предпринимал отчаянные попытки найти варианты сотрудничества, объединить в единый блок левые партии с очень схожими политическими программами – а ведь большевики фактически согласились с эсеровской программой. Все было тщетно. Большевики и левые эсеры, присвоив себе право выступать от имени трудящегося и эксплуатируемого народа, шантажировали собрание декларацией о фактическом самороспуске.
Уже после разгона УС 13 января 1918 года на Чрезвычайном Всероссийском железнодорожном съезде Ленин, в частности, сказал: «Не можем мы считать Учредительное собрание выразителем воли народа потому, что оно выбиралось по старым спискам» (ПСС, Т.35. С. 295), то есть по спискам, составленным до 24 октября 1917 года. Но почему-то эти мысли не приходили ему в голову тогда, до революции, когда он выставлял свою кандидатуру. Далее, отвечая на записки делегатов съезда, Ленин прямо говорит, что «ни референдумом, ни новым Учредительным собранием помочь делу нельзя» (ПСС, Т.35. С. 306). Значит, выборы по старым спискам — всего лишь повод для разгона Учредительного собрания, поскольку Ленин был против созыва Учредительного собрания и по новым спискам, он был также категорически против всенародного референдума.
Накануне и в день открытия Учредительного собрания в Петрограде проходили массовые демонстрации рабочих, которые несли транспаранты с надписями: «Да здравствует Учредительное собрание и демократическая Республика!», «Вся власть Учредительному собранию!», «Привет лучшим гражданам земли Русской». Эта демонстрация, а также аналогичная демонстрация в Москве, была расстреляна большевиками. С.Г.Кара-Мурза предпочитает не беспокоить своих читателей упоминанием этого неприятного факта.
М.Горький писал в газете «Новая жизнь»:
«5-го января 1918г. безоружная петербургская демократия — рабочие, служащие — мирно манифестировали в честь Учредительного собрания — политического органа, который бы дал всей демократии русской свободно выразить свою волю. В борьбе за эту идею погибали в тюрьмах, в ссылке и на каторге, на виселицах и под пулеметами солдат тысячи интеллигентов, десятки тысяч рабочих и крестьян. На жертвенник этой священной идеи пролиты реки крови — и вот народные комиссары приказали расстрелять демократию, которая манифестировала в честь этой идеи. Напомню, что многие из народных комиссаров сами же на протяжении всей политической деятельности своей внушали рабочим массам необходимость борьбы за созыв Учредительного собрания. «Правда» лжет, когда пишет, что манифестация 5 января была организована буржуями, банкирами и т.д. и что к Таврическому дворцу шли именно «буржуи» и «калединцы». «Правда» лжет: она прекрасно знает, что «буржуям» нечего радоваться по поводу открытия Учредительного собрания, им нечего делать в среде 246 социалистов одной партии и 140 большевиков.
«Правда» знает, что в манифестации принимали участие рабочие Обуховского, Патронного и других заводов, что под красным знаменем российской социал-демократической партии к Таврическому дворцу шли рабочие Василеостровского, Выборгского и других районов. Я спрашиваю «народных» комиссаров, среди которых должны быть порядочные и разумные люди: понимают ли они, что, надевая петлю на свои шеи, они неизбежно удавят всю русскую демократию, погубят все завоевания революции ?
Понимают ли они это? Или они думают так: или мы — власть, или — пускай всё и все погибнут ?» («Новая жизнь». 1918. 9 января)
В Петрограде погибло 8 человек, в Москве погибло больше 50, и свыше 200 человек было ранено. Жертв расстрела хоронили 9 января, в день памяти жертв «кровавого воскресенья». На ленте одного из венков, возложенных от делегации питерских рабочих на могилы расстрелянных в день открытия Учредительного собрания, была надпись: «Жертвам произвола самодержцев из Смольного» («Новая жизнь». 1918.11 января.)
В день разгона Учредительного собрания внезапно в события вмешались рабочие. Возмущенные вчерашним расстрелом, рабочие Семянниковского завода предложили депутатам заседать на территории их предприятия. В городе разрасталась забастовка, вскоре охватившая более 50 предприятий. Несмотря на то, что В.Чернов предлагал принять предложение рабочих, большинство депутатов-социалистов выступило против продолжения заседаний, уверяя, что большевики могут обстрелять завод с кораблей. Неизвестно, что произошло бы, если бы большевики приказали матросам стрелять по заводу.
Словом, как сказал С.Г.Кара-Мурза, «Судя по воспоминаниям очевидцев, роспуск Учредительного собрания в тот момент не привлек большого внимания».
Постыдились бы врать хотя бы перед памятью погибших русских людей, г-н солидарист!
В январе 1918-го лидеры эсеров остановились перед призраком гражданской войны, но уже в мае VIII совет ПСР взял курс на вооруженное восстание против большевиков. Странно было бы ожидать другого решения от боевой революционной социалистической партии, не чуждавшейся некогда террора, мирным путем получившей из рук народа большинство в Учредительном собрании – и беззастенчиво вышвырнутой оттуда. Удивительно другое – как у эсеров хватило терпения до мая. И еще одно интересно – а большевики не могли предвидеть в январе такого развития событий? Разумеется, могли, и предвидели – но ничуть не смущались. Гражданскую войну большевики рассматривали не как величайшее народное бедствие, а как прикладной инструмент для достижения политических целей.
Весной-летом 1918г. у большевиков начинаются проблемы уже и с Советской властью. Во-первых, Советская власть на местах – вовсе не обязательно власть большевиков. В некоторых Советах большевики не имеют большинства, или даже не представлены вовсе. Далеко не везде в деревне решающий голос в Советах принадлежит бедноте.
В городах рабочие, измученные голодной зимой, и недовольные всеобщим разорением, понемногу отказывают большевикам в доверии. Несмотря на репрессии и произвол большевиков, эсеры и меньшевики добились успеха при перевыборах Советов в ряде городов (Брянск, Коломна, Кострома, Златоуст, Ижевск, Сормово и др.). Левые эсеры играют на факторе военного поражения России в войне с Германией. Один за другим Советы становятся антибольшевистскими.
Так, на Самарском губернском съезде Советов, проходившем с 13 по 26 марта 1918 г. победили максималисты, еще более левые, чем большевики. Максималисты блокировались с большевиками с самого начала борьбы за власть Советов в отличие от колебавшихся левых эсеров, социал-демократов (интернационалистов), бундовцев и анархистов. Однако, недовольные засильем большевиков в исполнительных структурах, максималисты обвинили их в узурпации власти и заявили, что в Советах не должно быть засилья партий, а необходимо пропорционально представить в них трудящееся население губернии. Получив большинство в губисполкоме, максималисты, анархисты и левые эсеры объявили о роспуске отрядов Красной гвардии и смещении комиссаров-большевиков. Поскольку губисполком вышел из-под влияния большевиков, губернский комитет РКП(б) 12 мая поручил горисполкому создать "Чрезвычайный революционный штаб", а 14 мая городское собрание коммунистов обязало всех членов партии, могущих носить оружие, писаться в боевые дружины. Самара была объявлена на военном положении, но воинские соединения отправлялись на Урало-Оренбургский фронт (на борьбу с Дутовым). Этим воспользовались анархисты и максималисты, которые 17 мая 1918 г. начали в Самаре восстание, длившееся двое суток. Оно было подавлено 19 мая дружинниками-коммунистами с помощью железнодорожников, прибывших из Кинеля, интернационалистов (бывших военнопленных) с Донского фронта и отряда гидроавиации, находившегося в городе. После этого в Самаре была размещена ставка Урало-Оренбургского фронта, комендантом города назначен большевик М.С.Кадомцев, а губисполком распущен.
Все эти процессы в учебниках истории КПСС описываются лаконично: «большевики вели борьбу за Советы».
Борьба закончилась тем, что в июне 1918 г. из Советов насильственно изгнали меньшевиков и правых эсеров, а в июле, после провала попытки мятежа - левых эсеров. Именно в этом ключе надо понимать замечательную фразу С.Г.Кара-Мурзы: «Советы (рабочих, солдатских и крестьянских) депутатов формировались как органы не классово-партийные, а корпоративно-сословные, в которых многопартийность постепенно вообще исчезла.»
Предлогом для устранения с политической арены меньшевиков стала их деятельность по созданию Собраний уполномоченных. На заводах к весне 1918 г. профсоюзное и "советское" руководство в большинстве своем было захвачено большевиками, препятствовавшими перевыборам. Тогда рабочие воссоздали советскую систему в лице своих делегированных представителей - “уполномоченных”. Начавшись после разгона Учредительного собрания, движение уполномоченных вскоре охватило крупнейшие заводы Петрограда — Путиловский, Обуховский, Балтийский, Вестингауз, всего 56 предприятий. Их число продолжало быстро увеличиваться. 13 марта было создано Чрезвычайное собрание уполномоченных фабрик и заводов Петрограда. Движение быстро перекинулось на другие города.
«25 октября 1917 г. большевистская партия в союзе с партией левых с.-ров и опираясь на вооруженных солдат и матросов, свергла Временное правительство и захватила власть в свои руки. Мы, петроградские рабочие, в большинстве своем приняли этот переворот, совершенный от нашего имени, но без нашего ведома и участия... Нашим именем сурово расправлялись со всеми, на кого новая власть указывала, как на своих врагов; и мы мирились с урезыванием нашей свободы и наших прав во имя надежды на данные ею обещания. Но прошло уже четыре месяца, и мы видим нашу веру жестоко посрамленной, наши надежды грубо растоптанными», — заявило собрание уполномоченных предприятий Петрограда.
В мае-июле движение уполномоченных организовало десятки многотысячных антиправительственных стачек и демонстраций. "Рабочее" государство ответило на рабочее движение уполномоченных расстрелами пролетарских демонстраций в Туле, Коврове, Березовском заводе на Урале, в Колпино - пригороде Петрограда. Рабочие отвечали забастовками.
К лету 1918 года успех предпринятых меньшевиками шагов был настолько очевиден и приобрел настолько широкий размах, особенно в рабочей среде, что встал вопрос об организации Всероссийского съезда Собраний уполномоченных. Но до этого дело не дошло. Еще накануне Первой Всероссийской конференции уполномоченных от заводов и фабрик, назначенной на 20 июля, большевики объявили это движение контрреволюционным и повесили на меньшевиков ярлык «враги народа».
Начались повальные аресты. В массовом порядке закрывались печатные органы меньшевиков. Против них стали организовываться суды. Начались процессы против лидеров партии — Ю. Мартова, Ф. Дана, А. Мартынова, С. Шварца, Б. Николаевского, Е. Грюнбальда и др. В знак протеста рабочие многих крупных городов выступили с политическими забастовками.
Мятеж левых эсеров – достаточно темная страница истории революции. Боевые столкновения в Москве были спровоцированы террористическим актом сотрудника ВЧК Блюмкина, который застрелил посла Германии графа Мирбаха. Фактически в организации теракта участвовало целое «левое крыло» ВЧК, включая отряд левого эсера Попова. Немедленно после этого вся верхушка партии левых эсеров, собравшаяся на съезд Советов, была заблокирована в Большом театре, а в городе начались столкновения левых эсеров с большевиками. Сопротивление мятежников было подавлено латышскими стрелками. Блюмкин не понес никакого наказания, несмотря на заверения Ленина перед Германией, и впоследствии продолжил карьеру в ЧК и внешней разведке.
Справедливости ради надо сказать, что в ноябре 1918 г. меньшевики после пятимесячного перерыва были вновь допущены в Советы. В январе 1919 г. группа руководителей ПСР во главе с В. Вольским неофициально договорилась с представителями ЦК большевиков о совместной борьбе с наступающим Колчаком. Это соглашение не было официально одобрено ЦК РКП(б) и вызвало резкую критику в ПСР. Однако конференция ПСР в феврале 1919 г. приняла решение о временном прекращении вооруженной борьбы против большевиков и определила ПСР как “как третью силу”. Партия была легализована большевиками, хотя репрессии против ее лидеров и изданий продолжались. В отношении эсеров и меньшевиков большевики проводили гибкую политику, зависевшую от положения на фронте – то усиливали репрессии, то проводили амнистии, то вели консультации о сближении, то развертывали кампании в прессе против “мелкобуржуазных партий”.
Вытеснению оппозиционных партий из Советов верхнего уровня во многом способствовало непропорциональное представительство к крестьянства. В соответствии с Конституцией 1918 г., в лучших традициях сословного царского законодательства, 5 голосов крестьян приравниваются к одному голосу рабочего. С.Г.Кара-Мурза об этом предпочитает не вспоминать: этот факт не вписывается в тщательно рисуемую им картинку «крестьянской революции». Тем хуже для факта.
