Написала статью, в которой представлена модель общества, включающая в себя разные стороны социальной реальности: социальные институты, материальная инфраструктура, культура, а также их соотношение с мышлением и поведением отдельных людей. Модель исходит из представлений структуралистского конструктивизма - общество конструируется людьми, но не всякое конструирование для общества полезно. Введены критерии ограничений на конструктивизм.
В ближайшем будущем все мы, жители России, будем участвовать в масштабном проекте, выдвинутом президентом Медведевым и его командой, – в проекте, называемом модернизацией.
Обычно под модернизацией понимают новый технологический рывок, новую индустриализацию, в ходе которой необходимо фактически заново создать промышленность, сельское хозяйство, возродить науку и образование, разрушенные в 1990-2000-е годы.
Президентская команда под модернизацией понимает нечто совсем иное. В основе понятия «модернизация» этой влиятельной группы лежит модель развития обществ, разделяющая все общества на традиционные, которые совпадают с обществами доиндустриальными и при этом докапиталистическими (общества охотников, собирателей, огороднические и аграрные), общества Модерна, которые совпадают с западными индустриальными, и общества Постмодерна, которые совпадают с постиндустриальными.
В этой модели жестко задаются параметры различия традиционного общества и общества Модерна. Джон Машоунис приводит в своем учебнике социологии для американских вузов (John J. Macionis, “Sociology”, 11-th edition) целую таблицу таких параметров. Исходя из этой модели, общество Модерна должно обладать индустриальной экономикой, развитыми институтами государственной власти, широкими возможностями для населения повысить свой статус в обществе. Но также в этом обществе люди в большинстве должны быть индивидуалистами, легко нарушать моральные устои общества и быть терпимыми к нарушениям общественной морали, в массе своей не иметь ничего священного. А главное ¬¬– в таком обществе должны быть развиты частная собственность и рыночная экономика.
Из этой модели получается, что Россия никогда не была «модернизированным» обществом. В том числе, и в советское время, когда в стране проходила индустриализация, когда была построена мощная промышленность. Ведь ни советское, ни современное российское общество не обладало и не обладает всеми признаками общества Модерна. Так, исследования современного российского человека социологическим центром Ю. Левады показывают, что в России устойчиво воспроизводится «человек советский», который объединяет в себе черты человека как индустриального, так и традиционного общества.
В таком сочетании нет ничего необычного. В незападных странах не было протестантской Реформации, а индустриализация проходила на основе собственной культуры этих стран, без усвоения норм и ценностей западной культуры. В том же учебнике Дж. Машоуниса можно прочитать, что фактически все незападные страны – включая, например, Японию – являются подобным сочетанием традиционного и «модернизированного» общества.
Однако разработчиков нынешней программы модернизации в России такое сочетание не устраивает. Они настаивают на полном превращении российского общества в общество Модерна, т.е. его полной вестернизации.
Вроде бы, отличное намерение. Многие сразу себе представляют, что скоро мы станем, как какая-нибудь Франция или Швеция. Но что эта программа будет означать на деле? На деле она означает, что все структуры и системы российского общества, которые складывались веками, должны быть полностью перестроены. И не только структуры, но и вся культура общества – нормы, ценности, представления российского человека, все его поведение. Как пишут идеологи «модернизации», «в современном мире глобальная конкуренция выливается в конкуренцию инсти¬тутов, поэтому задача решается только кардинальным изменением институцио¬нальной среды, в конечном счете – самой системы ценностей и принципов» (Институт современного развития (ИНСОР), «Россия XXI века: образ желаемого завтра»).
Такая масштабная перестройка общества не осуществлялась ни в одной стране – это небывалый социальный эксперимент, которому нас решили подвергнуть. В самих западных странах переход к обществу Модерна происходил на основе собственных культуры и традиций (об этом пишут, например, социолог Макс Вебер и антрополог Маршал Салинз).
Уже в самое ближайшее время в соответствии со стратегией «модернизации» у нас будет полностью перестроена бюджетная сфера: образование, науку, здравоохранение и другие ее объекты переведут на самофинансирование. Будет продолжена реформа армии, а милиция превратится в полицию (см. №№7(43), 12(48), 13(49) «Точки ру»).
Но будет ли при этом создано западное общество в России или впереди нас ждет что-то иное? Попробуем разобраться.
Для начала отметим, что в современной социологии сосуществует несколько различных моделей общества. Такие «однолинейные» модели, в которых нормальным считается развитие только по западному пути, служат скорее для экспорта западноевропейской идеологии в незападные страны. В нашей стране они легко принимаются, т.к. в сущности являются видоизменением марксистского формационного подхода, в котором вместо экономических формаций сменяют друг друга «технологические» формации: доиндустриальная, индустриальная, постиндустриальная.
Однако в современной социологии есть и другие модели обществ. Причем, гораздо лучше описывающие социальную реальность.
За последние 100 лет антропологи много исследовали разные человеческие общества и пришли к выводу, что человеческое общество является социокультурной системой. Человеческое общество, в отличие от сообществ животных, приобретает и – главное – накапливает наследственно не закрепляемое знание. Если знание, записанное в генах, сохраняет и воспроизводит живой организм и биологический вид, то это наследственно не закрепляемое знание сохраняет и воспроизводит общество как целое, как систему – не дает ему рассыпаться и исчезнуть. Такое знание сохраняется в виде структур понятий и символов, а также стереотипов мышления и поведения. Старшие поколения обучают младшие поколения этому знанию. Это знание и есть культура – механизм приспособления человеческого общества к окружающей среде. Именно благодаря культуре человеческие общества и отдельные люди могут сохраняться и жить на Земле.
Культура дает человечеству большие преимущества. Она позволяет создавать устойчивые социальные системы, необходимые для производства ресурсов и жизнеобеспечения людей. Эти социальные системы называются социальными структурами и социальными институтами. Социальных институтов вокруг нас очень много. Ими являются, например, экономическая система, система образования, здравоохранения, наука, судебная система, система борьбы с преступностью и многие, многие другие.
Также наследственно не закрепляемое знание позволяет создавать материальную среду обитания людей – инфраструктуру общества, в индустриальных обществах очень мощную и разветвленную. В свою очередь, социальные структуры и материальная инфраструктура общества также воздействуют на культуру, изменяют ее. Например, они ограничивают возможные действия людей, дают преимущества тем понятиям, символам, стереотипам мышления и поведения, которые им соответствуют.
Культуру и социальные институты изменяют конкретные люди своими нововведениями и взаимодействиями. Поэтому изменения могут быть сознательными и направляемыми. Например, структуры понятий и символов изменяют ученые, мастера художественного слова, журналисты. Люди также изменяют и создают стереотипы поведения и мышления. А те, кто обладает властью, могут целенаправленно изменять социальные институты – конструировать их.
Социолог Дж. Ритцер построил модель общества, которая учитывает все стороны социальной реальности (см. рис. 1). Из этой модели ясно, что системе общественных институтов должны соответствовать культурные нормы и ценности, структуры понятий и символов, а также образцы (стереотипы) поведения и мышления. Изменение любой из этих составляющих отражается на остальных частях социальной реальности.
[66K]
Рис. 1. Интегральная модель социальной реальности Дж. Ритцера
При этом разные части социальной реальности меняются в разных временных диапазонах: одни медленнее, другие быстрее.
Социальные институты, некоторые образцы поведения и понятийные структуры могут изменяться достаточно быстро, если люди конструируют социальную реальность. Есть и те части социальной реальности, которые изменяются намного медленнее. Это культурные ценности и нормы, которые составляют систему базовых представлений о человеке, обществе, окружающем мире. Они закреплены в наиболее неосознаваемых стереотипах мышления и поведения, в схемах восприятия, оценивания и классификации происходящего в окружающем мире. Поэтому у взрослых людей они составляют наименее подверженную «перевоспитанию» часть личности, а в культуре ту часть, которая изменяется медленнее всего (хотя тоже изменяется), ¬– культурное «ядро». Старшие члены общества воспитывают младших, а младшие подражают старшим – так культурное «ядро» передается из поколения в поколение.
Если социальные институты изменить так, что они войдут в противоречие с этим «ядром», то это создаст у населения культурную травму, чувство незащищенности, может вызвать ценностный раскол и конфликт в обществе. Общество входит в культурный кризис, при котором единство культуры разрушается. Людям становится трудно следовать существующим нормам и правилам, т.к. они противоречат друг другу и противоречат стереотипам поведения и мышления людей. В результате учащаются различные отклонения в поведении, растут преступность, количество психических расстройств, самоубийств, алкоголизма и наркомании, растет смертность, может упасть рождаемость. Такое состояние общества социологи называют аномией. Нетрудно заметить, что именно в такое состояние вошло наше общество в результате реформ 1990-2000-х годов.
В современном обществе стало возможным активно «перевоспитывать» население через кино, художественную литературу, телевидение и другие СМИ. В ходе такого «перевоспитания» можно частично навязать новые культурные нормы и ценности, стереотипы поведения и мышления. Но при этом новые нормы, ценности и стереотипы входят в противоречие с базовыми, и все они становятся «искореженными». Молодые поколения также будут усваивать не новые, а «искореженные» ценности и стереотипы. С такими «искореженными» нормами, ценностями, стереотипами поведения и мышления нельзя поддерживать не только новые социальные институты, но и материальную инфраструктуру. Сконструированные социальные институты «не работают», а вместо них начинает работать система неформальных отношений, которая позволяет этим институтам как-то выполнять свои функции.
Система измененных социальных институтов в свою очередь осуществляет «отбор» тех стереотипов поведения и мышления, которые ей соответствуют лучше всего. Результаты такого взаимного изменения культуры и социальных институтов могут быть непредсказуемы. Так, «модернизация» (т.е. приведение к модели общества Модерна) социальных институтов в нашей стране уже привела к деиндустриализации (т.е. разрушению промышленного производства), падению трудовой этики и разрушению материальной инфраструктуры, т.е. к архаизации. Никакого западного общества и западного человека при этом не возникло, а возник человек, потерявший жизненные ориентиры и приспособленность к окружающему миру. Культурный кризис перерос в кризис системный.
Важно отметить, что в России исторически сложилась культура, существенно отличающаяся от западной. Совокупность черт российской культуры позволяет ее классифицировать как отдельную цивилизацию. Это отмечали все приверженцы цивилизационного подхода (начиная от Данилевского и Шпенглера и заканчивая современными его последователями). Поэтому социальные (в том числе экономические) институты, исторически сложившиеся в российском обществе, всегда существенно отличались от западных. Конструируя российское общество, необходимо учитывать эти отличия. Однако нынешние реформаторы эти отличия ликвидируют, чтобы добиться схожести новых российских институтов с западными.
Конечно, цели конструирования (преобразования) общества задаются людьми и могут быть любыми. Некоторые цели вполне могут привести к разрушению общества. Если главная цель конструирования – построить в России западное общество, то эта цель может реализовываться даже ценой существования российского общества. Не допустить разрушения общества можно, только поставив ограничения на такие варианты конструирования, которые приводят к кризисам и катастрофам. При этом должны выполняться некоторые критерии.
Во-первых, изменение социальных институтов должно соответствовать культурным нормам и ценностям. Иначе получится описанный выше процесс взаимного разрушения культуры и социальных институтов. Он приводит к системному кризису, а при продолжительном разрушении культуры кризис может перейти в катастрофический распад общества.
Конструируя общество, надо также учитывать те его черты, которые остаются традиционными и отличаются от черт современного западного общества. Такие отличия бывают весьма существенными. Например, трудовая этика как советского, так и современного российского общества является традиционной, и потому стимулы интенсификации труда, применимые в западном обществе, действуют в нынешнем российском обществе разрушительно (см. «Бремя власти», № 27 «Точки ру»). Если не учитывать подобную разницу, то результат социального конструирования может быть прямо противоположным тому, которого хотелось достичь.
Следующий шагом будет учет конкретной специфики современного российского общества. Частично понять эту специфику можно, основываясь на историческом опыте России. Частично понимание дает опыт нынешнего социального конструирования, но этот опыт в основном отрицательный: что делать с нашим обществом не следует. Сейчас надо системно изучать то общество, которое существует в условиях кризиса. Какие нормы и ценности у людей? Какие стереотипы поведения и мышления? Исследования норм и ценностей, установок проводятся социологическим центром Ю. Левады, а вот исследования стереотипов мышления и поведения людей, их соответствия провозглашаемым и базовым культурным нормам и ценностям практически не проводятся. Общество переживает системный кризис, и необходимо искать такие шаги, которые оздоровят социокультурную систему и позволят с наименьшими потерями выйти из кризиса.
Еще одним важным критерием, который необходимо учитывать при социальном конструировании, является скорость осуществляемых преобразований. Слишком быстро изменять социальные институты нельзя, т.к. при этом стереотипы поведения и мышления людей не успеют подстроиться к новым социальным институтам. Это тоже может привести общество к кризисному состоянию. Плавные реформы позволяют также при необходимости откатывать назад общественные изменения, если они приводят общество к ухудшению.
Однако порой необходимо провести быстрые общественные изменения. Такое бывает в случае природных катаклизмов, угроз от других обществ и цивилизаций, общественного кризиса. В этом случае, конечно, надо менять социальные институты. Но при этом важно, чтобы культурные нормы и ценности сохранялись, а стереотипы поведения и мышления были насколько можно задействованы в новых социальных институтах. Так, например, советская индустриализация была успешна потому, что происходила в соответствии с нормами и ценностями русского крестьянства, а многие особенности построенного общества прямо продолжали имеющиеся традиции. Субботники являлись новой формой крестьянской толоки – «работы на чести», колхозы – новой формой крестьянской общины и т.д. (см. А.Н. Энгельгардт «Письма из деревни», С.Г. Кара-Мурза «Советская цивилизация»).
Но даже при опоре на российскую культуру новые социальные институты, возникшие в ходе быстрого перехода к индустриальному обществу (в 60-80-е гг.), также привели общество к кризису. Это случилось потому, что крестьянские стереотипы мышления и поведения не всегда работали в индустриальном обществе, новые стереотипы были только в стадии становления, но главное – имеющаяся в обществе система понятий не смогла правильно описать преобразованное общество (см. С.Г. Кара-Мурза «Маркс против русской революции»).
При социальном конструировании важно, чтобы не возникало глубоких общественных расколов и конфликтов. Социолог Т. Парсонс обратил внимание на то, что развитие общества, движение к общей цели возможно только тогда, когда есть общественное согласие в отношении ценностей и целей конструирования.
В современной России существует глубокий мировоззренческий раскол, порождающий общественный конфликт. Новые реформы только ухудшают этот конфликт, т.к. опираются исключительно на мировоззрение активного меньшинства. Мировоззрение, ценности и символы большинства населения реформаторы не просто игнорируют, но активно разрушают. Это также происходит в рамках концепции перехода к «обществу Модерна», смены ценностей. Только те, кто принял новые ценности, объявляются демосом, народом. Остальная часть населения объявляется охлосом, которому не нужно давать все демократические права, а нужно держать под жестким контролем и постепенно воспитывать из него демос.
В результате социального конструирования в России был также создан раскол и конфликт по экономическому признаку – между богатыми и бедными. В ходе реформ «проросли» и – пока сглаживаемые – этнические конфликты. В такой ситуации невозможно говорить ни о каком общем движении к общей цели.
Следующим критерием отсутствия кризисов является поддержание и развитие материальной инфраструктуры общества. В современных индустриальных обществах фактически не существует «природной среды»: она в очень значительной степени окультурена, в ней создана развитая городская, сельская, лесоохранная и т.п. инфраструктура, которой требуется постоянное поддержание. Если реформы приводят общество к деиндустриализации, к утрате навыков создания и поддержания сложных технических систем, то это способно привести к кризису, вызванному их отказом. Такой кризис техносферы вполне может повлечь за собой и экономический, и политический кризисы.
Если общество впадает в политический кризис, то это также может привести к хаосу и даже распаду общества. Критерием отсутствия политических кризисов является поддержание легитимности власти. Для этого важнее даже не сама общественная реальность, а ее восприятие населением. В настоящее время важность этого критерия осознана, и именно его всегда стараются выполнять. Первые лица государства постоянно показывают в самых выгодных ракурсах по телевидению и этим добиваются легитимации большинства проводимых реформ. Однако легитимность власти на самом деле не столь уж прочна: авторитетом обладают только высшие лица государства. Другие властные структуры, включая Госдуму, территориальные органы управления и т.д. либо потеряли, либо быстро теряют легитимность. Ощущение неверности выбранного пути приводит к кризису легитимности этих властных структур. В таких условиях возможен и общий кризис легитимности власти.
Наконец, одним из основных критериев, которые должны выполняться при социальном конструировании, является воспроизводство общества. Воспроизводство общества – это не только демографическое воспроизводство, но и воспроизводство общества как целого, как системы. Очевидно, этот критерий должен быть основным: нельзя допустить ни постоянного сокращения населения, ни распада общества, т.к. это и будет социальная катастрофа.
Можно найти и другие критерии, которые следует выполнять при социальном конструировании. Для каждого социального института необходимо выделять собственные критерии: при социальном конструировании не должны нарушаться функции, которые выполняет этот институт в обществе.
Рассмотрим теперь, к каким последствиям может привести модернизация в том варианте, который предложен командой президента (см. ИНСОР, «Россия XXI века: образ желаемого завтра»). В этом варианте социальные институты будут спешно перестроены в соответствии не с российской, а с иной культурой. Т.е. не будут выполнены сразу несколько критериев, ограничивающих кризисный сценарий. Будет нанесен сильнейший удар по нормам и ценностям, понятийным структурам общества, а стереотипы поведения и мышления людей опять не будут соответствовать перестроенным социальным институтам.
Конечно, ни к какому развитию общества это не приведет, а приведет к дальнейшему разрушению связей, усилению состояния аномии. Можно сразу сказать, что новый виток реформ приведет к новому демографическому спаду, росту преступности, самоубийств, алкоголизма, наркомании. При этом никакого технологического рывка не будет, т.к. науку как социальный институт тоже реформируют. Сколковский проект призван заменить всю структуру науки, которая складывалась в России с XVIII века. Очевидно, что даже если он заработает, это вовсе не будет означать реального преодоления технологического отставания, т.к. он будет отдельным, единственным проектом на фоне разрушения остальной системы науки.
«Оптимизация» школ и больниц, которую планируется осуществить в ходе реформы, приведет не только к ухудшению образования и здравоохранения, но и к тому, что сельское русское население просто исчезнет. На это идут, скорее всего, сознательно, т.к. депопуляция малых городов и сел предлагалась В. Глазычевым и П. Щедровицким еще в 2004 г. В их докладе «Россия: принципы пространственного развития» предполагалось перестроить Россию по принципу «метрополия - колония», где метрополией должны являться крупные города, а сельское население будет превращено во внутреннюю колонию, за счет которой метрополия будет развиваться. Малые города и села при этом фактически вернутся к доиндустриальному состоянию, архаизируются, русское население в них исчезнет, заселенные им сейчас территории станут пустыми, а на селе останутся проживать лишь нерусские народы. Такой межэтнический апартеид является миной замедленного действия, которая может привести к расползанию России на отдельные части по этническому принципу. Уничтожение русского села также отрицательно повлияет на продовольственное снабжение России.
Но не только продовольственное снабжение будет ухудшено. Программа «модернизации» приведет в целом к очередному экономическому спаду, т.к. и реформируемые социальные институты, и большинство населения не смогут подстроиться к очередной структурной перестройке – новым правилам, по которым им придется работать и жить.
Плохо работающие экономические институты не смогут обеспечить необходимое восстановление материальной инфраструктуры. Так, износ коммунальных систем и жилья в настоящее время составляет уже более 60%, что недавно признал сам президент. В перспективе это техногенный, а возможно, и политический кризис.
Таким образом, есть возможность входа России не только в состояние более глубокого системного кризиса, но и в катастрофу, когда общество может просто рассыпаться. Катастрофу сложно прогнозировать, т.к. в обществе существуют механизмы защиты, позволяющие ее предотвратить. Однако эти механизмы могут быть исчерпаны. Переход в хаос – процесс нелинейный, может произойти резко, скачком. И тогда многое будет зависеть от того, найдутся ли силы, которые будут собирать общество заново. Эти силы необходимо готовить: вырабатывать идейные основы, создавать активную группу и структуры, на которые можно будет опереться.
_Model__Ritcera.jpg)