От C.КАРА-МУРЗА Ответить на сообщение
К All
Дата 16.12.2003 15:07:29 Найти в дереве
Рубрики Байки; Тексты; Версия для печати

Рассказик

Сергей Кара-Мурза
Гибельная и жизненная сила доброты

Говорят, что недостатки – продолжение достоинств. Глядя на то, что происходит последние пятнадцать лет в России, многие удивляются поведению среднего русского человека. Он не протестует против того, что его обобрали приватизаторы и вогнали в бедность. Тут же вспоминают, что на Западе – совсем другое дело. Там чуть прижми обывателя, создай хоть небольшую угрозу его доходам и благополучию – на улицу сразу выходит миллион человек, и власть идет на попятный.
Удивляются наши разумные левые интеллигенты и тому, что в наших трудящихся совсем нет классовой ненависти к «новым русским». Как же так? Буржуи, кровопийцы, над народом издеваются, выкачивают капиталы за рубеж – а наши только над ними посмеиваются да анекдоты рассказывают. Нет, на Западе такого никто бы не потерпел!
Ну и, конечно, удивляются тому, как народ голосует – сердцем, а не разумом. То Ельцина полюбит, то Путина. А то возьмет и за Жириновского проголосует. «Россия, ты одурела?» - криком кричит просвещенный демократ. Что ж, понравилось людям, как смачно ругается сын юриста. Плевок на Запад! Вымоем сапоги в Индийском океане! Клинтон, ты …!
А то вдруг возьмут, и совсем почти за Жириновского не проголосуют, приходится бедному Вешнякову голову ломать, как же помочь ему преодолеть 5%-ный барьер в Госдуму. Ведь наш демократический парламент уже никак не может без такого персонажа, совсем закиснет представительная власть. Но Жириновский урок учтет, в следующие выборы крикнет «Всех повесить!», а то и подерется перед камерами телевидения – и народ его простит, голоса своего для него не пожалеет.
Конечно, зло берет на это смотреть – ведь просто дурят людей паяцы. Но как вникнешь и увидишь, как от души радуются люди всем этим трюкам, и самому легче становится. Есть в этом какая-то сила, душевное здоровье. Это странная и даже может быть губительная, но щедрость. Губительная и спасительная одновременно. С ней мы, может быть, пройдем по краю пропасти – а может, в эту пропасть и рухнем.
За сорок лет до революции размышлял над этим достоинством-недостатком русского человека Салтыков-Щедрин. Сам он был западником, но патриотом, и потому рассуждения его всегда очень непросты. Он написал воображаемый разговор «мальчика в штанах» (немецкого) с «мальчиком без штанов» (русским) и высказал в нем много мыслей. Мне кажется, очень мудрых, но рискованных. Он сам в них сомневался, потому в такой форме изложил. Когда немецкий мальчик стал русского поучать, тот ответил, что немцы чорту душу за грош продали. Тот согласился: да, продали по контракту («господину Гехту»), но он исправно платит жалованье. А вы, мол, русские, чорту задаром душу отдали. На это мальчик без штанов объяснил: «Так то задаром, а не за грош. Задаром-то я отдал – стало быть, и опять могу назад взять… Ах, колбаса, колбаса!»
Правда, президенты ХХI века наверняка похитрее чертей ХIХ века будут – им даже задаром душу отдавать опасно, так вцепятся, что и немец-колбаса не оторвет. Так что же нам делать с этой нашей душевной щедростью? Надо бы, наверное, подбавить в нее диалектического мышления. Мол, не будем забывать о борьбе противоположностей, отрицании отрицания и прочих сигналах тревоги. Или хотя бы библейское «По плодам их узнаете их» надо в памяти держать.
Бывают встречи, когда, это желание «отдать свой голос», поддакнуть постороннему человеку просто чтобы его порадовать, выглядит как идиотизм от доброты. Глядишь – и не верится, что человек это делает именно по доброте душевной. Думаешь потом, думаешь. Кажется, такому человеку поклониться надо за его бескорыстие, но ведь он в наше жестокое время не только сам в яму лезет, но и других тащит.
На днях я ехал на поезде в Киев. В купе была пожилая женщина из Киева, бухгалтер какой-то фирмы, малосимпатичный чернявый иностранец и молодой офицер-моряк с Тихоокеанского флота. Наши сразу перезнакомились, моряк стал показывать фотографии родных, своего корабля, американского авианосца, около которого они вели разведку. Я дремал на верхней полке и слушал их разговор. Конечно, он быстро перешел на политику, вперемешку с бытовыми воспоминаниями.
Тон задал иностранец, вроде бы из Панамы. Начал жаловаться, что все у нас не так устроено, не как в цивилизованных странах. Сам он кончил в Москве Химико-технологический институт, а жена училась в Киеве, теперь работает в панамском посольстве. А он чем-то приторговывает, едет в Киев по делам. Собеседники стали ахать и стараться сказать ему что-нибудь приятное. Поругали советские общежития, потом украинское консульство. В цивилизованных странах стараются заманить человека – он же деньги в стране оставит, а украинцы ему визу выдали с мрачным выражением лица. Да, все у нас так… Эх, Россия, Россия…
Прошли украинские пограничники, потребовали у этого панамца 100 рублей за медицинскую страховку. Ушли, он стал ныть, наши опять заохали: «Обдираловка!» Я думал, что они сейчас скинутся по полсотни и ему отдадут, так расстроились за него. Он видит, что русско-украинская аудитория его очень уважает, и запел соловьем. Стал им объяснять, что все у нас неправильно потому, что богатых людей мало. От богатых, мол, идет к народу культура. И почему-то стал ссылаться на опыт Кубы, так что я совсем проснулся и стал слушать.
На культуру этот парень вышел как-то странно. Вот, говорит, есть в Гаване кладбище им. Колумба. Там похоронено много богатых людей. Какие у них красивые склепы! Он всякий раз, когда представлялся случай, шел на кладбище, рассматривал эти склепы и думал, какие культурные эти богатые люди. Они уехали в Майами и даже там сделали копию этого кладбища и кое-каких склепов. Вот теперь все люди на Кубе бедные, живут на пределе возможностей. А если бы часть из них, как раньше, была бы богатыми, то народ жил бы хорошо.
Ну, думаю, сейчас бухгалтер или моряк укажут ему на отсутствие логики. Ведь если все живут на пределе возможностей, то сделать часть богатыми можно только если обобрать остальные две трети. Но при этом они вымрут, ибо и так живут на пределе. Каково же было мое удивление, когда и выросшая в СССР женщина-бухгалтер с высшим образованием, и молодой офицер с элитного корабля стали горячо поддерживать этого тупого придурка. Я понял, что он – кубинец, сбежавший в Панаму (так оно и оказалось). А у многих кубинцев из бывшего «среднего класса» есть эта идея-фикс, вроде болезни, над которой там нормальные люди смеются. Они свихнулись на зависти к могилам и склепам богачей. По воскресеньям они берут жену и детей, бутерброды, и идут на это кладбище, как на пикник. Наслаждаются культурой. Меня тоже не раз пытались затащить, и я не понимал, к чему это – пока друзья не объяснили. И ведь как увязал с политикой и с Россией!
Бухгалтер стала с жаром развивать тему. Да, все в России пошло наперекосяк, потому что к власти пришла голытьба, голь перекатная и пр. А что голытьбе нужно? Первым делом расстрелять всех богатых, а потом и середняков. Потом их имущество разграбить, нажраться и напиться. Работать они не любят, делать ничего не умеют – и вот, правильно вы сказали, ни общежитий устроить не могут, ни культуры. Потому что только богатые являются носителями культурных и духовных ценностей. Про ценности это она красиво ввернула. Моряк ей в красноречии явно уступал. Что-то мямлил про расстрел всех «справных работников», но с натугой. Больше рассказывал о своем корабле – он со своим оборудованием охватывал радиоразведкой какие-то немыслимые пространства.
Что в этом разговоре поражало, так это шизофреническая логика. Бухгалтер хвасталась тем, что она до бухгалтерства была хорошим инженером на каком-то военном заводе. А муж ее кончил Московский энергетический институт и стал видным специалистом. При этом выходило, что оба они – из голытьбы, ибо «всех богатых расстреляли». И вот – все «совки» работать не умели, а думали только о том, как бы кого ограбить, «отнять и разделить», но они с мужем были замечательными работниками. К тому же падкими до духовных ценностей.
Как-то зашел разговор о Байкале. Ах, Байкал, они с мужем там были! Им нравилось в отпуск ездить в такие красивые, нетронутые места. После Байкала поехали на Тайшет, посмотреть настоящую тайгу. Ах, Тайшет, тайга! Они каждый год ездили, тогда на самолете было недорого, а теперь она первый раз за десять лет поехала из Киева в Москву к сестре… «Гусано» что-то ввернул про Санкт-Петербург – там, мол, тоже склепы неплохие есть. Женщина опять зашлась в духовном экстазе. Ах, Ленинград! Они с мужем каждый год хоть на пару дней старались съездить. Эти проспекты, эта филармония… Теперь это все в прошлом… Моряк тоже пожаловался, что раньше из Владивостока регулярно летали к родным на Украину, а теперь отец, тоже морской офицер, вышел в запас и сидит дома, без воды.
Утром я слез с полки, поговорил с кубинцем по-испански. Оказалось, он из городка Тринидад, где я не раз бывал. Теперь это город-музей, жемчужина Кубы - реставрированы все дома колониальной эпохи (этого он уже не видел, смылся, получив диплом). Он сидел мрачный, видно, проклинал свой длинный язык. Хаять свою страну в присутствии человека, который ее знает, мало кому приятно.
Снова завязался разговор. Я спросил, как дела в Приморье с отоплением. Моряк разволновался: абсолютно все, мол, проклинают Чубайса. Его имя – как синоним абсолютного зла. Я, помня ночной разговор, удивился: как же так? Ведь программа Чубайса в том и состоит, чтобы в России появился слой богатых людей. Но тут офицер совсем меня огорошил: «А зачем нам богатые?»
Я говорю: «Как зачем? Ведь они – носители культурных и духовных ценностей». Услышав это, женщина поджала губы – решила, что это ирония, камешек в ее огород. А офицер не переставал удивлять. Он с жаром воскликнул, почти крикнул: «Какие носители? Каких ценностей? Вы что? Их ценности – доллар! Зеленая бумажка, больше они ни о чем не думают!» Похоже было, что он даже рассердился на мою непонятливость.
Я был в растерянности. Всего шесть часов назад он, сидя на той же самой полке, поддакивал галиматье про богатых как сливках общества, как единственных обладателях «генов духовности и трудолюбия» – а теперь с такой же страстью отрицает эти же тезисы, выраженные буквально теми же самыми словами. Что за чертовщина? Вот тебе и моряк, элита русского офицерства. До чего же мы так докатимся?
Перебирая в памяти все слова и жесты этого молодого офицера, я мог придти только к одному выводу. Она был настолько рад долгожданной поездке к родным, настолько расположен к своим попутчикам и переполнен добротой к ним, что не хотел им перечить, «жертвовал» своими вполне разумными убеждениями. Убеждения его были мягкими, неоформленными, но все же именно убеждениями. Но он их не слишком ценил, не считал каким-то жизненно важным ресурсом. И уж тем более не считал их оружием офицера, необходимым в наше смутное время.
Этот молодой человек был мне близок, очень понравился – и в то же время в этой его доброте веяло чем-то гибельным для нас. Как все это повернется?