|
|
От
|
С.КАРА-МУРЗА
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
15.01.2001 14:03:00
|
|
|
Рубрики
|
Прочее;
|
|
427. Пояснения
Сначала мелочи.
1. Мое упоминание о малоизвестном деле в Вильнюсе 1991 г. – срыв. Я часто бываю в глупом положении – обсуждаю с Н.Гельсом нюансы и слезинки, а рядом на его языке вещают убийцы и организаторы «Тимишоар». И мне хочется крикнуть: Алекс, как вы можете о слезинке, когда… Но он-то ничего не знает, и я по правилам форума тоже должен делать вид, что ничего не знаю. Это трудно.
2. Какой-то веник встрял со своим якобы знанием Запада. И сразу – спор, расход электронов и фосфора. Какие уж тут книги о Латинской Америке писать.
3. Насчет Солженицына. Я думаю, что здесь есть проблема большая и фундаментальная. Тот факт, что интеллигенция выбрала его как пророка и кумира – вещь, требующая исследований и размышлений. Что мы имеем почти очевидного?
а) Писатель очень невысокого уровня получает статус классика – исключительно «по анкетным данным» (ГУЛАГ, изгнанник, борец). Я вообще не верил, что кто-то в действительности смог дочитать его романы (я не смог даже в самиздате). Меня разуверил только наш модератор, он поклялся, что прочитал, а он человек честный. Я знал женщин-демократок, которые считали красивыми Гайдара и Г.Попова.
в) Человек злой, мстительный и с совершенно тоталитарным мышлением получает статус духовного пастыря. Я, например, вынужден признать себя демократом (по-моему, это русским свойственно). Но именно поэтому я принимаю общинный тоталитаризм, когда припрет. Кстати, тоталитаризм крестьянской общины тоже проявлялся именно в голодные годы. Но когда я стал читать «Архипелаг», я его бросил с отвращением именно потому, что весь он был проникнут сталинизмом, только вывернутым наизнанку – тоталитаризм эгоизма.
С) Человек пошлый и с очень низкими моральными свойствами получает статус совести интеллигенции. Это вообще. Надо только почитать его собственные письма и дневники, они чуть ли не пахнут… Человек становится стукачом в лагере без всякого давления, легко и сразу. Может быть, факсимильные публикации его донесений и эти его письма и дневники – фальсификация? Не похоже, никаких возражений не было. Все это странно и симптом очень нехороший.
Теперь вещь серьезнее. Про гуманизм Просвещения и Возрождения – все правильно и важно, надо об этом отдельно писать, а не вскользь (кстати, полезно бы изложить подробнее дебаты Инквизиции и протестантов относительно души и разума индейцев). Но все это, мне кажется, лежит в другой плоскости, нежели наш туманный разговор с Н.Гельсом о рациональности палачей и жертв.
Когда вгоняют гвоздь под ноготь, не думаешь о Просвещении. Начинает действовать физиология. В этот момент этому человеку нет дела до социума, озоновой дыры и будущих поколений. И мы обязаны понять его, мысленно побыть в его шкуре, чтобы что-то извлечь и для общественной практики. Об этом говорит Н.Гельс и говорю я. Наши расхождения – в экстраполяции этих уроков. Но нельзя сказать, что в эту экстраполяцию допустимо ввести тезис «человек – не мера всех вещей, жизнь человека не самоценна». Это – тезис из другой степи.
Igor Ignatov поднял важную проблему «свободы в тоталитарном обществе», которая у нас все время идет в подспудном виде. Думаю, стоило бы ее развить. Конечно, свобода только и возможна при сохранении «естественного религиозного органа», а значит, при наличии брони запретов тоталитарной этики (по Хайеку, при наличии «рабства»). Об этом вскользь говорили многие, помню Лосева, Лоренца, Уайтхеда. Странно, что мы это интуитивно чувствуем, и потому не формулируем. В результате во фронте дыра.
Другая важная мысль, которую я давно хотел поднять, да опередили. Н.Гельс и его сын – нежное порождение чистого архаического мышления. Когда я узнал, как парня уязвило неуважительное слово о Хакамаде, я позавидовал. Я почувствовал себя коррумпированным. Это то, что Ницше называл нигилизмом петербургского образца, «безверие с готовностью к мученичеству за безверие». Без шуток. Наши молодые демократы и есть рыцари традиционного общества. Я случайно лет 7 назад читал курс философии на химфаке МГУ. Тогда в обществоведении был бардак, и я прочел курс «Наука и идеология». На дом задавал вопросы, и выяснилось, что все студенты, уверенные, что они – крутые демократы и либералы, на деле мыслят столь архаично, что даже трудно было предположить. Когда учился я, в конце 50-х годов, мы были намного более модернизированы. Происходит черт знает что. Какой там истмат. Тут и Грамши ногу бы сломал.