Советская система: опыт эволюции
16 мая 2010 в 22:05Гайдпаркер: Павел Куракин 434 просмотраРейтинг +165 Обсудить (85)Редактировать запись
Очень старая моя статья, хы. Перечитывая, не со всем согласен, а многое из того с чем согласен сейчас - не обосновано. Но, удивительно, все равно согласен и сейчас то уж готов еще как обосновать. Но - всему свое время.
ВНИМАНИЕ: Сделано в СССР
Советская система: опыт эволюции
В этой статье я аргументирую, что советская социально – экономическая система, шире – советская система жизни, была первой и единственной и в мире, и в истории, эволюционирующей национальной системой. Социально - экономические системы так называемых развитых стран не эволюционируют – именно как национальные системы.
Я использую понятие эволюции, а не просто развития, поскольку второй термин представляется мне гораздо более слабым и идеологически размытым.
Под развитием, фактически, часто понимают простой линейный рост, либо любые изменения вообще. Эволюция советской системы, как я ее определяю, означает качественное усложнение системы, рост числа и качества возможностей самой системы и возможностей, которые система предоставляет людям.
С другой стороны, именно советская система, и никакая другая реально, на деле, шла путем конвергенции. Это означает, что советская система с легкостью интегрировала в себя любые промышленные, социальные и политические технологии, созданные в мире и доказавшие свою полезность для жизни людей.
Два базовых примера
В 1989 году, в первый и последний раз в своей жизни стартовал советский челночный космический корабль «Буран». Над проектом «Буран» работали более 3000 отечественных предприятий. При его создании было создано около 2000 новых промышленных технологий, необходимых в народном хозяйстве. Все они, вопреки рыночным теориям, оказались невостребованными в капиталистической России.
Я не знаю спектра этих 2000 технологий, и рассуждаю оценочно. Располагая минимумом информации – достаточно было видеть посадку, – можно понять, что десятки, а, возможно, и сотни из этих технологий были связаны с микроэлектроникой и автоматикой. Ведь корабль совершил уникальную беспилотную посадку! Наверняка также, львиная доля созданных технологий была связана с новыми материалами.
Не будет слишком смелым допустить, что еще 10 – 20 лет, и в Советском Союзе, на основе сделанного «Бураном» прорыва, неизбежно научились бы делать бытовую электронику мирового класса. Скажем, как японская.
То есть, уже сейчас мы бы покупали советские видеомагнитофоны уровня «Сони». Пусть даже чуть хуже – это неважно в динамике, с учетом постоянного поступательного развития. Здесь уже обычного, линейного, штатного «развития», а не эволюции. Не вижу здесь ничего необычного или невозможного.
А вот Япония за это время уже не стала мировой сверхдержавой, какой был СССР. Качественно место Японии в мире не изменилось.
Это я и называю: СССР эволюционировал, а Япония, может, и развивается, но не эволюционирует. И никто не эволюционирует в мире, где нет СССР.
Другой пример, уже из области не промышленных, а социальных технологий. В СССР в 70-е годы появилось движение «шабашников». Команды шабашников работали на строительстве многих объектов, сдавая объекты под ключ (отсюда и название). Все было законно, а между тем, это был качественно новый способ заработать, которого еще недавно не было.
Советская социальная система, не приходя в противоречие сама с собой, допускала появление все новых способов законного заработка.
Вот сейчас принято утверждать, что советская медицина реально не была бесплатной, многие врачи «брали». Как всегда, происходит подмена понятий: «брали» за довольно серьезные операции, а не за базовое обслуживание, которого сейчас лишены, например, 50 млн. американцев.
Принципиально не было никаких препятствий, чтобы законно ввести частную медицинскую практику и платную медицину, как дополнительную к бесплатной медицине, не нарушая уже сложившегося статус-кво. Пусть хирург арендует операционную, платит из своего кармана за оборудование и лекарства, и берет с клиентов деньги. При этом, естественно, на порядок ужесточить ответственность за незаконное взымание платы в обычном режиме.
Принципиально важно, что такие нововведения легко можно было делать не за счет гарантированного Конституцией бесплатного лечения. Никакая страховая медицина на Западе не выдерживает этого требования. Например, в ФРГ уже в 1989 г. произошел отказ от оплаты через больничные кассы (за счет государства и профсоюзов) дорогостоящих лекарств.
В это время в СССР перечень бесплатных лекарств (включая редкие и дорогие), которыми в обязательном порядке должны были располагать аптеки, составлял свыше 800 наименований (слышал от одного тяжело больного).
Билл Клинтон, когда шел на выборы, говорил о необходимости реформы американского здравоохранения. Тогда количество граждан, не имеющих возможности лечиться, исчислялось еще 40-а, а не 50-ю миллионами, как сейчас. Когда Советского Союза не стало, Президент Клинтон тихо отказался от реформы.
В этом плане, в СССР как нигде был реализован юридический принцип запрета на законодательное ухудшение положения людей. Советские власти могли хитрить только с разовыми административными мерами, вроде денежной реформы 1961 года или повышения цен на ковры в начале 80-х.
Итак, разница в социальных нововведениях принципиальная: СССР только наращивал число разных возможностей, а не играл с населением в игры сомнительного обмена одних возможностей на другие (что можно было бы лукаво трактовать как «развитие»).
Эволюция системы управления
Система управления промышленностью претерпела в СССР колоссальные изменения за послевоенную историю. Проекты «КамАЗ» и «Буран», в которых участвовало около 2000 и 3000 соответственно заводов, НИИ и КБ Советского Союза, координировались распределенным образом, всей системой, в то время как еще 20 лет назад менеджмент такого уровня могли осуществлять единичные личности уровня Сталина, Берии, Ванникова, Устинова, Косыгина, Байбакова.
При этом качество менеджмента было феноменальным: завод «КамАЗ» вместе с городом Набережные Челны и всей инфраструктурой отстроили, начиная с небольшого поселка, за 7 лет.
В конце 1969 года вышло совместно постановление ЦК и Совмина о строительстве нового автомобильного завода на Волге, а уже в 1977 годы с конвейера завода сошли первые грузовики. Для сравнения, полный цикл создания БМП для бундесвера ФРГ составляет 10 лет. Это в стране с давно исторически сложившейся высочайшей культурой автомобильного инжиниринга, на готовых заводах, с готовой, высокоразвитой инфраструктурой. Впрочем, о БМП поговорим чуть ниже.
В 1984 году в Таллинне открылась первая в СССР школа менеджеров Владимира Тарасова. Владимир Тарасов, выпускник Тартуского Госуниверситета по специальности «теоретическая физика», стал известен в Советском Союзе, начиная с 70-х годов. Многие ведомства и предприятия ввели тогда разработанную им систему автоматизированной аттестации руководителей и специалистов СААРС.
Методики Тарасова в области подготовки управленцев получили широкий резонанс на Западе, в частности, в США, с началом рыночных реформ в 1992 году. Их признали оригинальными и высокоэффективными специалисты из Гарварда, одного из университетов Лиги Плюща, уже не первую сотню лет готовящих управленческую элиту США.
В американских газетах писали о «революции менеджмента» в России. Какая еще революция? Обычные, советские методики. Ограниченность западных обозревателей (и наших, либеральных), обусловленная обычным для них цивилизационным расизмом, не позволила им узреть простую вещь: советская система с легкостью интегрирует в себя западные технологии, в том числе социальные и управленческие, не переставая при этом быть самой собой.
Капиталистический Запад не в состоянии проделывать такие вещи генетически. Он несет в себе запрет на эволюцию по отношению к целым семействам ниш.
Казалось бы, чего проще: батарейка и моторчик. Если моторчик крутить внешней силой, то энергия потечет в батарейку. Нет никакой принципиальной разницы между генератором и электродвигателем. Любой электромотор может отдавать энергию в сеть при торможении.
Но чтобы это имело промышленно значимый эффект, электросеть должна быть очень большой. Лучше, если вообще все электростанции запараллелены. Но это не просто техническое решение: это еще и управленческое решение. Осуществить его Запад не в состоянии, или в состоянии лишь в очень ограниченных масштабах. Ведь сети частные!
Поэтому и происходят в США отключения такого масштаба, что все восточное побережье остается без света…
Капитализм не развивается, а линейно расширяется
Капитализм «задавил» СССР созданием во второй половине 20 века массового производства дешевых и качественных товаров народного потребления. Образ комфортной жизни европейца и американца сломал психику советского человека.
А всё-таки, как Запад добился этого?
Создания дешевых и качественных товаров можно добиться именно огромным, массовым производством. Массовый спрос обеспечивает могучие вливания в НИОКР, с одной стороны. С другой стороны, массовое производство позволяет значительно сокращать издержки на единицу продукции.
Кроме того, дополнительный механизм колоссальных инвестиций в эти отрасли обеспечивается неэквивалентным обменом со слаборазвитыми странам. Одинаково квалифицированный труд на предприятиях ТНК стоит далеко не одинаково в Азии, Мексике или Словакии, с одной стороны, и на территории США, с другой.
Глупо было бы критиковать создание крупного производства. Собственно, ведь именно поэтому СССР старался в 30-е годы создавать именно крупные заводы, единые системы отопления и пр. Как раз для уменьшения удельных издержек!
Но ведь ясно как божий день, что никто и никогда ну подпустил бы СССР к рынкам сбыта, добытыми коллективными усилиями Запада ценой уничтожения целых цивилизации и геноцида населения колоний, ценой кровавых войн в самой Европе.
Германия развязала две мировые войны, одна чудовищнее другой, именно для доступа к рынкам сбыта. К английским колониям ее не пустили в первую мировую, поэтому во вторую мировую Германия попыталась создать свой массовый рынок на территории Восточной Европы.
В итоге рынки сбыта в бывших английских колониях получили США, но и Германия, можно сказать, добилась своего. Прямо и косвенно США делились пирогом с ФРГ вплоть до распада СССР. Когда СССР и ГДР не стало, необходимость в вывеске «капитализма с человеческим лицом» отпала, и ФРГ пошла на постепенный демонтаж своей системы социальных гарантий, продолжающийся до сих пор.
Получили свою долю пирога и корпорации поверженной Японии: им, в отличие от СССР, не чинились законодательные препоны для выхода на рынки США и Европы со своей высокотехнологичной продукцией.
Важно отметить, что все, сколько значительные послевоенные технологические достижения Запада, в которых он заметно обошел СССР, связаны именно с массовым производством, ориентированным на рынок огромной ёмкости. То есть – только там, где были гарантированы огромные инвестиции в разработку новой продукции, и огромный ресурс для эмпирической обкатки и постепенной доработки продукции.
В отраслях же, не имеющих прямого выхода на массовый рынок, никакого очевидного превосходства не наблюдалось (см. следующий раздел).
Массовое производство, огромные рынки сбыта тесно связаны с глобализацией и международным разделением труда в мировой системе капитализма. И это, можно сказать, определило сам тип научно-технической культуры на Западе после 2-й мировой войны.
А именно, это разделение труда качественно упростило научно-техническую эволюцию Запада. Фактически, оно остановило это эволюцию! Это не значит, что не появляются новые разработки, ни в коем случае. Разработки появляются, и в огромных количествах. Но развитие перешло в простой линейный рост. Что это означает?
Любая западная страна в целом, или любая западная компания никогда не инкорпорирует чужую технологию. Это просто не нужно! Зачем тратить силы на изучение и адаптацию чужой разработки, не говоря уже о том, чтобы заново разработать нужную технологию самой. Рынок позволяет купить готовую технологию, и работать с ее поставщиком как с еще одним субподрядчиком. Это огромное преимущество мирового разделения труда.
Но число таких субподрядчиков все время растет с усложнением продукции. Оно в любой системе растет, но на Западе оно растет неизбежно и быстрее, потому что это единственный путь решения возникающих задач. Если выгоднее найти того, кто уже решил задачу, то никто не будет тратиться на НИОКР.
На Западе в принципе не изучают чужой опыт. Это работает везде, вот два примера наугад.
В Силиконовой Долине в период её становления создавалось и распадалось огромное количество фирм. Новые фирмы покупали людей, интегрировали их индивидуальные знания в себя, но не опыт ранее созданных технологий. Потому что это дорого: изучение чужого опыта стоит времени.
Американские студии анимационных фильмов не снимают совместные картины ни с одной студией мира! Это требует затрат усилий и времени на понимание чужого опыта. «Дисней» и все другие крупные компании могут только покупать чужих художников.
Чужая технология может представлять интерес, но не как знание, а только как готовый к употреблению строительный блок (особенно если он дешевый).
В целом, в послевоенном мире научно-техническое знание на Западе не эволюционирует, не усложняется, а только линейно растет. То есть, увеличение знаний, числа технологий происходит преимущественно экстенсивно: за счет линейного увеличения числа специалистов, компаний и неизбежно – увеличения числа вовлекаемых в производство ресурсов.
Я не утверждаю, что это в принципе плохо. Я просто напоминаю, что все это работает только на массовом рынке огромной емкости. У вас есть свой частный массовый рынок?
А у нас?
Развитие советской науки и техносферы в принципе было устроено по-другому. Оно было основано на постоянном инкорпорировании чужого знания. Собственно, только такое развитие и можно назвать эволюцией, т.к. только оно ведет к качественному росту.
Когда создавали советскую атомную бомбу, сразу вводили несколько различных технологий обогащения урана. Одна была «украдена» разведкой у американцев, остальные были наши.
Для Советского Союза это было общее правило: технология пересаживается, как клубника усами, на новый огород. При этом ей предстоит жить в новом окружении. И это дает мощный стимул всей отечественной промышленности.
Когда покупали завод фирмы ФИАТ для выпуска «Жигулей», по контракту итальянцы поставляли краски только некоторый начальный период. При этом нашей химической промышленности была поставлена задача – вызов: создать новое поколение красок уровня итальянских, пригодных для новых для нас автомобилей. И советские химики создали такие краски, а наша промышленность совершила очередной качественный скачок.
Нелишне также напомнить, что весь проект «ФИАТ – Жигули» был очень экономным. Советская разведка через сицилилийскую мафию получила из ФИАТа инсайдерскую информацию о нижней границе, до которой готово торговаться при продаже завода руководство компании.
Проект «Буран» – пример другого способа осуществить прорыв. Не имея возможность выхода на массовые рынки огромной ёмкости, СССР, тем не менее, мог организовать прорыв в производстве новых материалов, микроэлектроники и автоматики.
Для этого создавался амбициозный многоцелевой проект, который ставит задачи – вызовы сотням и тысячам различных производств. Это не наше ноу-хау, и американцы так делали, взять, например, проект «Аполло». Но именноделали, в прошедшем времени, когда-то. Сейчас дешевле покупать все что надо, то есть – не эволюционировать, а линейно расти.
До «Бурана» надо было дорасти: до «Бурана» был проект «КамАЗ», который также был многоцелевым. Помимо задачи собственно создания грузовика нового поколения, попутно решалась задачи пересадки на наш огород ряда новейших мировых технологий (японские прессы) и осуществления прорывов в собственной промышленности.
Выше я отметил, что Запад не добился никакого заведомо очевидного преимущества в технологиях, не имеющих непосредственного выхода на массовый рынок. Собственно, только на таких технологиях и можно адекватно сравнивать уровень науки и техники двух систем.
Например, торпеду на кавитации, созданную в СССР в 70-х годах, американцы не могут воспроизвести до сих пор, хотя средства выделялись.
Не смогли они, насколько я знаю, создать бортовой ядерный реактор для космических орбитальных станций. А в СССР был такой реактор.
Интересен пример создания броневой машины пехоты – БМП. Ведь это тот же автомобиль, а Запад далеко обогнал нас в автомобилестроении. Что, «БМВ» или «Форд» не могли использовать свой опыт?
Оказывается, не могли. СССР создал БМП раньше ведущих стран НАТО, и наш первый же БМП был на порядок лучше – он был амфибией. Да, представьте себе, НАТО-вские БМП не плавали!
Кстати, в целом в развитых странах в области ВПК работает около 70 млн. человек. Это раза в 2 больше размеров нашего ВПК. А ведь советский ВПК обеспечил, хотя и не сразу, паритет вооружений со всем развитым миром.
Пример с БМП весьма показателен именно для понимания смысла эволюции в научно-технической сфере. Ведущие автомобилестроители не знали, как заставить автомобиль плавать, и не могли придумать. Этого не было накоплено в их опыте, и в чужом опыте, по всему миру, тоже. Вот это новость!
Судя по всему, знание западных автомобилестроителей стратифицировано, подобно набору инструкций: вот это делают так, а это так. А придумать нечто, попадающее между этими стратами, они могут с трудом.
Оно маломерно, их знание, и плохо увеличивает свою размерность, только количество. А знание советских конструкторов, помимо количественного роста, непрерывно и быстро наращивало свою размерность.
Это и есть эволюция. В СССР была мощная научно-техническая эволюция. На Западе – нет.
Эволюция политической системы
На самом деле, любой нормальный человек понимает, что ни одна политическая система в мире не эволюционирует и не может эволюционировать сколько – нибудь значительно. Есть мета - выборы (в историческом смысле), которые нельзя менять часто. Гомеостаз есть необходимое условие выживания любой системы. Общая схема функционирования западных демократий не меняется уже сотни лет.
Но даже здесь Советский Союз умудрился обскакать развитые страны по гибкости и мобильности.
«Руководящую роль» партии пытался сокрушить еще сам Сталин, причем два раза. Один раз в 37-м году (см. книгу: “Ю.Жуков. Иной Сталин. Политические реформы в СССР в 1933-1937 гг” (М., Вагриус, 2003)), второй раз в 52-м, на 19-м съезде партии (см. книгу “Ю.Мухин. Убийство Сталина и Берия” (М., Крымский мост 9Д, 2002), а также сравнительную рецензию: http://www.avn-chel.nm.ru/_opyt/chel/perestr2.htm).
Тогда не удалось.
Удалось – самой партии – в 1989 году, с принятием нового Закона о выборах в Верховный Совет СССР. Закон, в целом, был составлен по стандартам западных демократий, но разумно оставлял КПСС свою квоту в парламенте. Надо было только усилить эту квоту жестким запретом на ее пересмотр, лет на 20 – 25. (Я собираюсь рассмотреть этот Закон и вообще место «перестройки» в эволюции советской системы в следующей статье).
В целом, нельзя было, ни в коем случае нельзя было отстранять КПСС от управленческой работы, по крайней мере, не изучив опыт партии и не передав его каким-то новым институтам. Чернобыльская катастрофа выявила колоссальную организующую роль партии в советской системе, которую еще предстоит изучить.
Вот что говорит Герой Советского Союза (посмертно) академик Легасов, фактически руководивший, вместе с Е. Б. Щербиной, первым составом Правительственной Комиссии по ликвидации аварии на ЧАЭС, в своих воспоминаниях:
«Создана была Оперативная группа под руководством Николая
Ивановича РЫЖКОВА, подключена практически вся промышленность
Советского Союза.
С этого момента Правительственная комиссия стала только
конкретным управленческим механизмом той огромной государственной
работы, которая проходила под управлением Оперативной группы
Политбюро ЦК КПСС. Оперативная группа заседала регулярно и ей
докладывали все детали и состояние радиационной обстановки в каждой
точке, которая наблюдалась и оценивалась, все положения по тем
или иным мероприятиям. В общем, я не знал ни одного, ни мелкого ни
крупного события, которые не были бы в поле зрения Оперативной
группы Политбюро. В состав оперативной группы входили, кроме
Николая Ивановича РЫЖКОВА и Егора Кузьмича ЛИГАЧЕВА, входил
тов. ЩЕБРИКОВ, входил тов. ВОРОТНИКОВ, Министр внутренних
дел тов. ВЛАСОВ, Владимир Иванович ДОЛГИХ - секретарь ЦК КПСС,
который непосредственно от имени ЦК занимался контролем за всеми
мероприятиями, проводимыми в зоне ЧАЭС и в атомной энергетике в целом.
Он этим делом занимался, мне кажется, ежесуточно, не сбрасывая со счетов необходимость проведения всех остальных работ, которые были
ему поручены.
Я должен сказать, что неоднократно, бывая на заседаниях Оперативной группы,
что ее заседания, и ее решения носили очень спокойный сдержанный характер.
Они максимально старались опереться на точку зрения специалистов, но всячески сопоставляя точки зрения различных специалистов. В общем, для меня это был такой образец правильно организованной работы. Знаете, я первоначально не
мог предполагать, что там могут приниматься такие волевые, целенаправленные
решения, направленные на то, что бы как можно быстрее
справиться с ситуацией, как-то приуменьшить, может быть, значение
случившегося - ничего похожего не было. Работа была организована
так, как в хорошем научном коллективе».
Как в хорошем научном коллективе! Комментарии, по-моему, излишни.
Но реформы «перестройки», по большому счету, не так интересны, как штатный опыт стабильного, «застойного» СССР. В самое «застойное» время советской общественности удалось остановить выполнение проекта «поворота северных рек». В своей книге «Советская цивилизация» С. Г. Кара – Мурза жестко критикует эту саму общественность, которая, по его мнению, занялась политиканством и сорвала весьма хорошо подготовленное решение вековой проблемы юга России.
Что ж, вполне возможно. Сейчас разговор не об этом. Важен сам факт принципиально нового для действовавшей политической системы способа взаимодействия с властью. В этом смысле, это исключительно позитивный опыт.
Это пример качественно новой демократии, невиданной в истории. Это все равно, как если бы общественности США удалось отменить вторую иракскую войну! Уже после того, заметьте, когда на весь проект потрачены огромные деньги!
Повторю свой основной тезис: советская система интенсивно и качественно эволюционировала. В том смысле, что непрерывно создавала принципиально новые возможности, как для самой системы в целом, так и для граждан СССР, не в ущерб ранее достигнутым возможностям.
При этом, радикальные нововведения оставляли систему самой собой, не разрушая её.
Эти «инвариантно-групповые» свойства Советского Союза – абсолютно уникальный исторический результат.
«Подведем неутешительные итоги…»
Добавить к сказанному мне, в общем, нечего. Советский Союз был единственной в мире и в истории эволюционирующей национальной системой.
Нельзя сказать, что Запад вообще не эволюционирует: я утверждаю другое. Он эволюционирует как целое, и эволюция эта крайне дорогостоящая, малоэффективная, неуправляемая и непредсказуемая. В то же время, ни одна национальная западная система сама по себе, действительно, не эволюционирует. Ни в каком смысле: ни в социальном, ни в политическом, ни в научно-техническом.
Мало того, эта глобальная система, созданная Западом, подверглась жестоким ударам именно после уничтожения СССР. То есть даже эта глобальная система не самодостаточна без СССР.
России нужен СССР. Миру нужен СССР. Возможно даже, что его уже невозможно воссоздать.
Но важно знать, что такая система возможна в принципе, один раз ее уже создали. Это как главный секрет атомной бомбы.
