>Я не имел возможности ознакомиться с исходными статьями, послужившими толчком к текущему разговору, но некоторые аргументы с противоположной стороны не могут не настораживать. Не являясь профессиональным историком, в этом сообщении хотел бы предложить некоторые общеэкономические и методологические соображения, которые, быть может, помогут историческому цеху выстроить более взвешенную позицию по вопросам голода 30-х. Начну с самого очевидного по отдельным репликам, а ближе к концу поговорю о более фундаментальных вещах.
>1. Нельзя отрицать, что в условиях аграрной перенаселённости само по себе сокращения населения за счёт жителей села действительно смягчает остроту кризиса, а также (при тех параметрах экономической системы, при которых принято говорить об аграрной перенаселённости) позволяет увеличить, а не сократить, количество
Что такое "аграрное перенаселение"? Это введенный Марксом термин, означающий, что часть крестьян не может прокормиться за счёт своего собственного надела земли и ищет работу на стороне. Не более.
Вы подразумеваете другое толкование - наличие "избыточного" населения, для содержания которого данная страна не имеет ресурсов.
Определитесь, пожалуйста.
Первый факт имеет место, второй - нет. Имела место народническая утопия, недружественная арифметике, согласно которой любой крестьянин мог получить желаемый надел земли. Вот только этому мешали. Капитализм, помещики, кулаки...
>Данное признание никак не означает, что проблему аграрной перенаселённости в Российской Империи или СССР надо (было) решать путём умерщвления «лишнего» населения – это не более чем аналитическое утверждение о причинно-следственных связях в экономике. Для построения практических рекомендаций в отношении конкретной страны надо ещё соотнести прогнозируемые последствия того или иного предложения с критериями блага того, кто строит практические выводы. Но нельзя отмахиваться от аналитических утверждений только потому, что их неприятно слышать, а тем более обвинять оппонентов в гнусных помыслах.
Решение вопроса экономического развития страны было примерно таким: в рамках многоукладной экономики сосуществует ряд моделей производства - помещечье капиталистическое товарное, помещечье арендное товарное, фермерское, крестьянское единоличное общинное, крестьянское единоличное подворное, казаческое.
Эта система позволяла:
- поддерживать высокую демографическую динамику;
- иметь высокий экспортный потенциал;
- повышать эффективность с/х производства;
- обеспечивать пристойный растущий уровень жизни;
- осуществлять накопления и инвестиции для ускоренного экономического роста;
- обеспечивать консервативную модель культурного и общественного развития.
Большевики от этой модели отказались. Наладить приемлимую модель взаимодействия аграрного и промышленного сектора они не смогли. Что они смогли предложить взамен? Коллективизацию.
Что она позволила?
- сломала традиционную культуру села - семейную (основанную на патриархальном хозяйстве), трудовую (основанную на хозяйственной самостоятельности и ответственности), нравственную (основанную на православном христианстве);
- прекратила рост уровня жизни крестьянства - кто был на селе, особенно на протяжении десятилетий, чтобы сравнивать, тот знает о чём речь - те же избы, те же сараи, тот же фельдшерский пункт, та же печь - всё было заморожено на уровне 1927 года. Но с ухудшением - в годы сталинских налогов и хрущёвской борьбы с единоличником вырублены плодовые сады, уничтожена земская инфраструктура, из-за товарного дефицита (т.ч. по инструментам, машинам, приспособлениям) деградировала культура приусадебного хозяйства;
- эффективность с/х производства и инвестиции стали хронической проблемой, именно в 1930-е гг. рост производства в сельском хозяйстве стал отставать от роста населения, что окончательно проявилось во время Новочеркасского кризиса и начала закупок зерна за рубежом;
- наладить взаимодействие секторов экономики (промышленности и сельского хозяйства) сталинское правительство смогло только через насильственное изъятие продовольствия и трудодень (прямая причина голодомора);
- сложился "советский парадокс" - население питалось в основном на рынках (базарах), но этот сектор существовал на непосильном труде крестьян, тянущих двойную лямку (отработку в колхозе и приусадебном хозяйстве) и страдал от отсутствия инвестиций и товарного дефицита (качественные инструменты, оборудование, удобрения...);
- демографическая динамика была подорвана. Демографический дефицит сказался уже в 1950-х гг.
Ну вот пришёл "час Х", время экзамена. И что мы имеем от "советского проекта" на селе в сухом остатке?
НИЧЕГО. Буквально пустыню с доживающими свой век стариками-пенсионерами.
>У меня сложилось впечатление, что многие наши историки (включая «экономиста по образованию» Кульчицкого), к сожалению, начинают рассуждать об аграрных вопросах, не владея простейшими экономическими моделями, описывающими аграрную перенаселённость, и не потрудившись ознакомиться с историческими фактами того, как аграрная перенаселённость и сопряжённые демографические циклы преследовали человечество на протяжении всей его истории. Они даже не знакомы с известнейшими ситуациями аграрной перенаселённости в разных странах Третьего мира – в Латинской Америке, включая Колумбию (непрекращающаяся война) и Мексику (потеря 1/4 населения в революцию), в Азии, включая Индию и Китай с Ираном и Пакистаном, в Африке, включая Руанду и Судан.
А также Японию, Германию, Болгарию, Венгрию, Польшу, Финляндию, Югославию, Грецию, Турцию, Чехию и Словакию, Италию...
>Ваши вопросы (о накоплении аграрного кризиса):
>>В чём выражалось это "времени не было"? Опять амёба? Кто сказал "времени не было"? На что его "не было"? Почему его "не было"?
>
>заслуживают той же характеристики. Мне кажется, Вы недостаточно ознакомились с проблематикой аграрной перенаселенности. На самом деле, для грубой оценки того, было ли время, достаточно только того факта, что население СССР уже обогнало численность населения РИ (которую «взорвало», в том числе, из-за аграрной перенаселённости), а технологии в сельском хозяйстве остались на уровне 1913 года при намного худшей институциональной структуре сельскохозяйственного производства и отставшей промышленности. (Я тут не анализирую предысторию и виноватых в аграрном кризисе, а рассматриваю историческую модель, принимающую положение конца 20-х как данность.)
То есть, Вы хотите спросить, что мог сделать Сталин?
У него был выбор. Можно было послушать Чаянова и Кондратьева, например. Постепенно снимать тиски с развития крестьянских хозяйств, инвестировать средства в развитие инфраструктуры и села и поднятие агрокультуры, снизить темпы индустриализации перенеся акцент на параметры качества и эффективности роста.
Да, против выступили бы троцкисты, левая оппозиция, значительная часть партии. Но ведь Сталин знал, что надо делать в таком случае...
>2. Когда мы говорим о продаже продовольствия крестьянином или экспорте продовольствия страной, неправильно применять абсолютные мерки «необходимого» и «избыточного» продукта, которые, якобы, определяют (или должны определять), какую часть пропитания можно отправить вовне, а какую оставить. Напротив, количество продаваемого продовольствия определяется путём соотнесения (предельной) важности продаваемого продовольствия и (предельной) важности того, что приобретается взамен. (На слово «предельная» можете пока не обращать внимания.) Из этого, в частности, следует, что страна и должна экспортировать продовольствие даже в условиях голода, если то, что она приобретает взамен, важнее потерь от данного экспорта. Поэтому Ваш аргумент:
А это Вы не со мной спорите. Это Вы рассказывайте обличителям Столыпина и любителям 1911 года.
Да, экспорт может осуществляться и при проблемном продовольственном балансе. Но какой ценой и ради чего?
>3. Необходимо осторожно подходить к современным публикациям на тему голода 30-х, особенно на основе проукраинских источников, к необработанным свидетельствам очевидцев и подобным материалам. По своему генезису и становлению, украинская историография – от Грушевского до Кульчицкого и далее – является школой (...)
– на это неоднократно указывалось разными критиками. Все источники исходят из молчаливой очевидности, будто изъятие продовольствия в крестьянских хозяйствах усугубляло голод. Однако это просто нелепость, если учесть наличие некрестьянского населения и проводившееся перераспределение собранного продовольствия, т.е. обратное движение продовольствия к крестьянскому и некрестьянскому населению. Такой уровень «анализа» с полным непониманием причинно-следственных связей и отсутствием системного видения недопустим для любого здравого исследования, а Вы на него ссылаетесь как на истину в последней инстанции.
Никто, в том числи и Кульчицкий, не обвиняют советские власти в Голодоморе 1932 г. изымая его из контекста времени. Если бы они делали так, их действительно можно было бы упрекнуть в "несистемности" и равнодушию к неземледельческому населению.
Но это не так.
Никто не вырывает события 1932 г. из контекста коллективизации и тех вещей, которые творились на селе начиная с 1927 года. Статьи Википедии в этом отношении недоработаны и за указание на это Вам спасибо.
С 1927 г. шло изъятие, фактически безкомпенсационное, у крестьян продовольственных фондов. В тои числе не только товарных, но и страховых и семенных. В результате сгона в колхозы было уничтожено крестьянское хозяйство (т.е., вырезан скот или выморен в колхозных коровниках*, забита птица, проданы запасы), крестьяне, разумеется, за трудодни практически не работали ("куркульский саботаж").
* - украинская поговорка тех лет - "гуртове - чортове" (русс. "общее (коллективное) - чортово").
Вот Вам фон и механизм событий 1932 года. Понятно, к чему в этих условиях вела любая ординарная засуха и неурожай.
Голодомор - это логическое и практически неизбежное следствие сталинской коллективизации.
>Вызывают недоумение и Ваши аргументы вроде:
>>«Проведенная в январе 1937 г. Всесоюзная перепись населения выявила уменьшение населения в СССР на 6,2 млн. человек по сравнению с данными переписи 1926 г. При этом численность украинцев в СССР сократилась на 4773,7 тыс. человек (на 15,3 %)» [86].
>
>Из этих данных ничего не следует без дополнительного исследования вопроса о правилах проведения переписи: не допускала ли она возможность изменения самоидентификации? Ведь в иные годы в свежевыдуманную украинскую национальность записывали принудительно, некоторые люди с удивлением узнавали после революции, что они, оказывается, «украинцы». И весьма возможно, что некоторое ослабление русофобской политики руководства УССР, наметившееся в концу 30-х годах, просто позволило людям, не принявшим украинской идентичности, указать о себе другую «национальность». Возможно также изменение самоидентификации мигрантами из УССР в другие республики, предпочтение «национальности» «русский» (а не «украинец») людьми, вступившими в эти годы в совершеннолетие и т.д. Разве может историк игнорировать эти факторы?
Кроме Украины от коллективизации так же пострадал Казахстан. Казахи тоже в русские выписались? :)
(Кстати, Вы когда-нибудь на Украине бывали?)
>Или чего стоят следующие Ваши слова о выживших «очевидцах голода»:
>>Возможно, у мой текст более эмоционален именно потому, что я знаю о чём пишу, я эти документы в руках держал и с выжившими очевидцами голода 1932 г. вживую разговаривал.
>
>Ведь тут прямо игнорируется возможность того, что я бы назвал «наведёнными воспоминаниями». Это когда старушка рассказывает то, что хочется услышать спрашивающему, или то, что слышала о страдальческом прошлом своего народа по телевизору, искренне помня или «помня» только эту часть событий (их, может, и не было). Нельзя в историческом исследовании игнорировать такую возможность, необходимо все свидетельские показания проверять на адекватность и опрашивать свидетелей не напрямую, как в нынешней фальсификационной кампании («Что Вы помните о голодоморе?»), а на совершенно другом уровне. Фактор наведённых воспоминаний особенно распространён на территории т.н. Украины в силу специфического менталитета нынешнего населения. Очень уж приятно найти другого виноватого во всех бедах. Этого подхода и в Великороссии хватает, что уж говорить о пламенных поклонниках Тимошенко, внимавших её выдумкам о российском спецназе в администрации президента.
Примените то, что Вы сейчас сказали к воспоминаниям о ВОВ. По этой логике "наведенные воспоминания" об ужасах Освенцима "разоблачаются" на два счёта. Это всё накрученные советской военной юбилейщиной "понавспоминали". Да?
>4. Непонятен эмоциональный пафос Ваших выступлений. Кажется достаточно широко известным, что при взгляде «с высоты птичьего полёта» голод является столь же естественным и нормальным спутником человечества, как и сытость. (Спешу предупредить, что это позитивное утверждение, без нормативных выводов
Прекрасно. Когда в следующий раз кто-нибудь будет обличать "чубайсов", я Вам кину сообщение по личной почте - чтобы Вы напомнили зарвавшимся обличителям что-нибудь с высоты птичьего полёта.
>В связи с этим у меня к Вам такие вопросы. Какими Вы видите социальные функции исторической науки на примере исследования конкретного вопроса о голоде начала 30-х годов? Предположим, что Вы докажете, что какие-то действия руководства СССР в 1929-33 гг. увеличили число жертв по сравнению с тем количеством, которое последовало бы после неурожаев, если бы политика была другая. (Кстати, Вы этого не доказали, потому что не указали возможную альтернативную политику в 1929-33 гг. и не привели моделей, которые бы «спрогнозировали» меньшее количество жертв при проведении этой политики по сравнению с коллективизацией.) Так вот, зачем нашему обществу (в РФ или на территории т.н. Украины) об этом знать сейчас, какие выводы для своего будущего оно может извлечь? Вы считаете вероятным повторение конкретных ошибок руководства СССР в аграрной политике? Это невозможно, потому что ситуация сейчас другая и уровень знаний другой. Тогда к чему Ваш пафос?
Кто альтернативу приводил, те котелками по гулагам гремел. А то и пулю как Чаянов с Кондратьевым получали.
>Чтобы стало ясно, к чему я клоню, сразу приведу свой ответ на эти вопросы. Вообще-то, это общеметодологические соображения, но раскрою я их на этом конкретном примере. На мой взгляд, социальная функция исторической науки, при объективном исследовании этих событий, состоит в том, чтобы найти и описать действия как можно большего количества факторов в сложных условиях этой эпохи. Это не только даст материал многим разделам социальных наук, которые больше узнают о причинно-следственных связях в обществе, но и послужит поучительным опытом, предостережением от возможных ошибок.
