ЧТО ЗА ОБЩЕСТВО ИЗУЧАЮТ НА УРОКАХ ОБЩЕСТВОВЕДЕНИЯ?
20.02.2014
В пятницу, 14 февраля, в Центре прошел тяжелый семинар, на котором составлялась и обсуждалась картина глубокого и продолжительного кризиса российского обществоведения. Потом было обсуждение, выдвижение гипотез о причинах этого кризиса, попытки найти какие-то средства, чтобы если не парализовать его, то хоть затормозить. Конструктивных предложений было мало, и были они очень неуверенными. Нет еще надежного диагноза.
Но кто-то заметил, что стоило бы подвергнуть критическому анализу школьные учебники «обществознания». Они пишутся более понятно и просто, чем труды академиков, их читает множество учителей и учеников, возникает, пусть неявно, какая-то дискуссия. Для начала это — хороший учебный материал.
Я по семейным обстоятельствам внимательно изучил один учебник, и, кажется, могу начать этот экспериментальный проект. Очень не хочу обидеть авторов учебника — критиковать несравненно легче, чем самому писать такую книгу. Постараюсь выразиться ясно — и не сорваться в болото занудливых придирок.
В общем, сформулирую замечания к учебнику «Обществознание» (8-й класс общеобразовательных учреждений). Выпущен издательством «Просвещение» в 2012 году (3-е издание) под грифом Российской академии наук и Российской академии образования в серии «Академический школьный учебник». Рекомендован Министерством образования и науки Российской Федерации. Руководитель авторского коллектива Л. Н. Боголюбов, академик РАО.
Всего у меня 215 замечаний. Вряд ли я успею все их предъявить. Но начинаю, не пытаясь получить похвалы за стиль.
Сергей Кара-Мурза
1. Прежде всего, разумеется, учебник старается дать главный признак, который выделял бы человека из всех других сущностей. Вот первая фраза учебника: «Как известно, в человеке сочетаются природное (биологическое) и социальное (общественное) начала».
Но это определение не годится! Даже очень многие школьники заметят, что сочетание природного и социального вовсе не является уникальной особенностью человека. Летом дети много раз за день наблюдают жизнь социальных животных самых разных классов. Один сунет палку в муравейник, другой забежит на пасеку, понаблюдают стаю грачей, которая готовится к отлету, удивятся порядку, который соблюдают на собрании кошки, почитают об организации волчьей стаи, посмотрят по телевизору на антилоп и обезьян и т.д.
Сочетание природного и социального в животном мире — не редкость, а присущее ему качество.
Почему не указать ученику на главное — человек выделяется из природы тем, что он, и только он обладает разумом, языком и нравственностью? А дальше уж можно пояснить, что человеческое общество связано в основном культурой, порожденной этими приобретениями человека, а не инстинктами, как у муравьев или волков.
2. Дальше идет концептуальное (даже идеологическое) определение человека: «Человек как один из людей — индивид (от лат. individuum — отдельный человек). Индивид — это самая общая характеристика человека».
Это определение неверно уже потому, что учебник исходит из неверного перевода слова «индивид». Новое представление о человеке — индивиде — возникло в ходе Реформации и буржуазных революций. Индивид — это буквальный перевод на латынь греческого слова атом, что по-русски означает неделимый. Понятие индивид было нагружено огромным философским и идеологическим смыслом, и перевести его в учебнике обществоведения как «отдельный» — грубейшая ошибка. Ведь это не учебник биологии, но и там отдельного кролика называют не индивидом, а особью.
Возрождение атомизма объясняется культурно-идеологическими потребностями, тенденцией к «атомизации» общества в XVII–XVIII веках. Тот индивидуализм, на котором основано в рыночной экономике свободное предпринимательство, не мог возникнуть без ощущения человеком себя как свободного атома человечества.
Становление механистической картины мира и представление человека атомом решали задачи идеологии восходящего буржуазного общества. Важное значение имели для этого атомистические представления о строении материи. Они, находившиеся много веков в «дремлющем» состоянии, были выведены на авансцену именно идеологами — прежде всего философом XVII века Пьером Гассенди, «великим реставратором атомизма». Уже затем атомистика была развита естествоиспытателями — Бойлем, Гюйгенсом и Ньютоном.
Человек стал атомом человечества — свободным, неделимым, в непрерывном движении и соударениях. При этом каждый имел в частной собственности свое тело. Оно стало самым исходным элементом частной собственности. Каждый человек является неделимой целостной частицей, то есть, разрываются все человеческие связи, в которые раньше он был включен. Происходит атомизация общества, его разделение на пыль свободных индивидуумов.
В России сам смысл понятия «индивид» широкой публике даже до сих пор неизвестен — это слово воспринимается как синоним слова «личность», что имеет совершенно иной смысл. В России альтернативная антропологическая модель (человек как соборная личность) оформилась в конце XIX века в трудах философов-немарксистов (П.Хомяков, К.Леонтьев, Вл.Соловьев). В России человек представлял средоточие множества человеческих связей. Он был «разделен» в других и вбирал их в себя. Человек всегда включен в солидарные структуры (патриархальной семьи, деревенской и церковной общины, трудового коллектива, пусть даже шайки воров).Здесь отсутствовал сам дуализм индивид — общество.
Индивидуализм и механистическая картина мира глубоко и надолго укоренилась в общественном сознании. В начале XX века английский философ Э.Карпентер пишет: «Примечательно, что в течение этой механистической эры последнего столетия мы не только стали рассматривать общество через призму механистического мышления, как множество индивидуумов, изолированных и соединенных простым политэкономическим отношением, но и распространили эту идею на всю Вселенную в целом, видя в ней множество изолированных атомов, соединенных гравитацией или, может быть, взаимными столкновениями».
Излагая концепцию «освободительного дарвинизма» П.Кропоткина, испанский историк науки А.Гутьеррес Мартинес замечает: «Самоутверждение индивидуума было восславлено и стало подсознательной частью культурного наследия Запада. Напротив, идея взаимопомощи была забыта и отвергнута». А.Тойнби сказал об антропологическом выборе рыночного общества: «Идолатрия самодовлеющего человеческого индивидуума приводит к pепpессиpованию Со-Стpадания и Любви к страждущему — этих естественных для Человека как общественного животного черт».
Индивидуализм — трагедия западной культуры. М.Вебер пишет о духовных причинах сдвига к индивидуализму: «Верой, во имя которой в XVI и XVII веках в наиболее развитых капиталистических странах — в Нидерландах, Англии, Франции — велась ожесточенная политическая и идеологическая борьба и которой мы именно поэтому в первую очередь уделяем наше внимание, был кальвинизм. Наиболее важным для этого учения догматом считалось обычно (и считается, в общем, по сей день) учение об избранности к спасению. … Это учение в своей патетической бесчеловечности должно было иметь для поколений, покорившихся его грандиозной последовательности, прежде всего один результат: ощущение неслыханного дотоле внутреннего одиночества отдельного индивида. В решающей для человека эпохи Реформации жизненной проблеме — вечном блаженстве — он был обречен одиноко брести своим путем навстречу от века предначертанной ему судьбе».
Можно ли было скрывать в учебнике «Обществознание» столь важные смыслы банальной подменой термина!
Ведь российское общество тем и отличается от западного господствующими антропологическими представлениями — мы не осознаем себя как индивиды.
А ведь это — общий недостаток всего учебника. Термины и понятия берутся из западной литературы и используются, не предупреждая учеников и учителей о том, что в разных культурах им придаются разные смыслы. Что же касается России, в том числе постсоветской, применение чужих понятий без тщательного «перевода» на русский язык делает очень большое число утверждений учебника ложными.
3. Далее рассуждения об индивидах и личностях становятся бессвязными, и смысл их включения в первую главу учебника непонятен.
Сначала более подробно раскрывается смысл понятия индивид:
«Среди признаков человека есть и те, которые свойственны конкретному человеку, одному-единственному (отпечатки пальцев, тембр голоса и т. д.). Эти признаки относятся к индивидуальным. Они отличают одного человека от других, по этим признакам человека нельзя перепутать с другими. Если в своих проявлениях человек самобытен, неповторим, его легко отличить от всех иных, о нем говорят: “Это яркая индивидуальность”.
Особенно дорожат этой характеристикой люди творческого труда — писатели, поэты, художники, актеры, музыканты. Для художника-творца важно индивидуальное начало… Следовательно, индивидуальность — характеристика человека в обществе».
О чем это, зачем здесь? Тембр голоса, нельзя перепутать с другими, яркая индивидуальность… При чем здесь актеры и музыканты — это особый класс индивидов? Что такое «характеристика человека в обществе» по отпечаткам пальцев и «самобытности в своих проявлениях»? И это — «Академический школьный учебник»…
Дальше — переход на личности. Недоумение нарастает. Сказано: «Еще один признак, присущий только человеку, — быть личностью… Понятие “личность” непременно связывают с существованием общества. Личность несет в себе определенные ценности, качества, которые общество признает значимыми, важными, необходимыми».
Что значит «быть личностью — еще один признак человека»? А какой первый признак — быть индивидом или иметь тембр голоса? Получилось так, что индивид и личность — как будто разные подвиды людей. Для художника-творца важно индивидуальное начало, иные даже получают титул «яркая индивидуальность». А зато «личность несет в себе определенные ценности». Какая мешанина! При этом слово личность ассоциируется с добром! Ценности которые «несет личность», — только хорошие, «которые общество признает значимыми, важными, необходимыми». А если кто пришел на Болотную площадь или на Майдан, то их из списка личностей вычеркивают?
И в конце — контрольный вопрос на усвоение: «Какие признаки человека характеризуют его как индивидуальность, а какие — как личность?»
Лучше бы школьникам в их усталые мозги этот туман не впаривать!
