Продолжаем вместе с Сергеем Кара-Мурзой читать школьный учебник по обществознанию. Напомним, во время одного из семинаров Центра, посвященного кризису обществоведения в постсоветской России, кто-то заметил, что стоило бы подвергнуть критическому анализу школьные учебники обществознания: они пишутся более понятно и просто, чем труды академиков, их читает множество учителей и учеников, возникает, пусть неявно, какая-то дискуссия. Для начала это — хороший учебный материал.
«Я по семейным обстоятельствам внимательно изучил один учебник, и, кажется, могу начать этот экспериментальный проект. Очень не хочу обидеть авторов учебника — критиковать несравненно легче, чем самому писать такую книгу. Постараюсь выразиться ясно — и не сорваться в болото занудливых придирок.
В общем, сформулирую замечания к учебнику «Обществознание» (8-й класс общеобразовательных учреждений). Выпущен издательством «Просвещение» в 2012 году (3-е издание) под грифом Российской академии наук и Российской академии образования в серии «Академический школьный учебник». Рекомендован Министерством образования и науки Российской Федерации. Руководитель авторского коллектива Л. Н. Боголюбов, академик РАО».
Сергей Кара-Мурза
27. Глава «Социальная сфера»
Сперва говорится о социальной структуре общества.
Здесь дается определение, которое расходится с большинством словарей и с трактовкой, привычной в обыденном сознании. Понятия «социальная сфера» и «социальная структура общества» соединены в учебнике таким отношением: «Взаимосвязь основных элементов этой сферы и создает социальную структуру общества. Чаще всего такими элементами считаются большие социальные группы: классы, социальные слои, профессиональные группы и др.».
Таким образом, основными элементами социальной сферы здесь считаются «большие социальные группы».
А вот как представлена социальная сфера в словарях: «Социальная сфера — совокупность отраслей, предприятий, организаций, непосредственным образом связанных и определяющих образ и уровень жизни людей, их благосостояние, потребление. К С.С. относится, прежде всего, сфера услуг (образование, культура, здравоохранение, социальное обеспечение, физическая культура, общественное питание, коммунальное обслуживание, пассажирский транспорт, связь)». (Борисов А.Б. Большой экономический словарь. — М.: Книжный мир, 2003. — 895 с. Эта формулировка дана и во многих других словарях. В социологических словарях есть понятие «социальная сфера общества», но это не то же самое, что «социальная сфера»).
Надо было хотя бы предупредить о наличии этого альтернативного понятия, которое давно устоялось в обыденном сознании. Учебник вносит путаницу в понятия.
Что касается «больших социальных групп», которые служат элементами структуры общества, то нельзя было обойти тот факт, что в 1990-е годы произошла глубокая дезинтеграция «больших социальных групп» и всего российского общества. В частности, распались классы (например, рабочий класс) и большие профессиональные группы (например, интеллигенция). Социальные слои перемешались, и стратификационный подход не дает верной картины. Для 8-го класса эта проблема, возможно, сложна, но и давать искаженную картину не следовало.
В обзорной работе 1999 г. сказано: «В настоящее время в российском социальном пространстве преобладают интенсивные дезинтеграционные процессы, размытость идентичностей и социальных статусов, что способствует аномии в обществе. … Хуже всех пришлось представителям прежних средних слоев, которые были весьма многочисленны, хотя и гетерогенны: профессионалы с высшим образованием, руководители среднего звена, служащие, высококвалифицированные рабочие. Большая их часть обеднела и стремительно падает вниз, незначительная доля богатеет и уверенно движется к вершине социальной пирамиды… Коренным образом изменились принципы социальной стратификации общества, оно стало структурироваться по новым для России основаниям» (Голенкова З.Т., Игитханян Е.Д. Процессы интеграции и дезинтеграции в социальной структуре российского общества // СОЦИС, 1999, № 9.).
Игнорировать этот факт невозможно.
Исчезновение «больших социальных групп», сплоченных общими интересами и самосознанием, наглядно отражается в политике.
Л.Г. Ионин пишет: «Главным признаком российской политики является практически полное отсутствие социально-слоевой идентификации политических партий. Многочисленные попытки отдельных партий и лидеров установить предполагаемую классическими политологическими учениями “принципиальную координацию” между партией с ее доктриной и соответствующим социальным слоем многократно и красноречиво проваливались. Рабочие отказываются идти в лоно социал-демократии, промышленники не поддерживают ни гайдаровскую партию, ни партию экономической свободы, которые собственно для них и создавались. Нет партии рабочих и партии крестьян, нет партии бедных и партии богатых.
Формирование блоков и движений регулируется не социальной (социально слоевой) близостью участвующих партий, а именно актуальными политическими темами, по которым может возникнуть временная общность целей, и конкретными политическими ситуациями. Социально обусловленной идиосинкразии политиков разных ориентаций не возникает. И это не неразборчивость и беспринципность, как о том любит шуметь пресса, а принципиальная характеристика политики, в корне изменившейся вместе с ликвидацией и очевидной бесперспективностью восстановления традиционной классово-слоевой структуры общества» (Ионин Л.Г. Культура и социальная структура // СОЦИС, 1996, № 3).
Непонятно, зачем в учебнике приведен такой афоризм Вольтера: «Не неравенство тягостно, а зависимость». Вольтер (1694—1778), французский писатель, философ-просветитель.
Возможно, это плохой перевод, возможно, эта фраза вырвана из контекста, но факт, что в приведенном виде это бессмыслица. Неравенство и зависимость — явления, лежащие в разных плоскостях, они несоизмеримы и сравнивать их глупо. Зависимость друг от друга — вообще необходимое условие существования человека как биологической особи и как «общественного» существа. Вольтер об этом не догадывался? Понятие неравенства как социального зла вообще сформировалось лишь в ходе Великой французской революции, Вольтер его не успел как следует обдумать.
Попробовали бы авторы учебника поодиночке дать свои трактовки этой фразы – думаю, не смогли бы дать двух одинаковых версий. А зачем забивать этой чепухой головы подростков?
Поколения
Рассуждения о структуре общества привели к упоминанию общностей иного типа, чем социальные группы.
Вот какое определение дается поколению: «Поколением также считают группу людей примерно в рамках тридцатилетнего периода: именно столько лет отделяет в среднем рождение этих людей от рождения их детей, которые образуют новое поколение. В этом случае уместно говорить о поколениях “отцов” и “детей”».
Это определение не имеет смысла. Почему дети, которые родились от родителей, которым было 30 лет, «образуют новое поколение»? Что их объединяет, кроме года рождения и возраста родителей — причем здесь это?
Поразительно, но в учебнике излагают представления о поколениях Геродота! Как говорят социологи, «такое понимание поколения было преобладающим среди мыслителей вплоть до середины ХIХ века». Начало разработки современного представления положено К.Маннгеймом в статье «Проблема поколений» (1928). Для учебника по обществознанию важно представление именно социологов, а не демографов.
С точки зрения социологии поколения формируются не биологически, посредством «рождения их детей» в один и тот же год, а в ответ на социальную и культурную обстановку в момент быстрой социализации в юношеском возрасте. В советский период в среднем смена поколений происходила через 12 лет.
Вот что пишут видные американские социологи, специалисты в этой теме: «Только там, где мы способны четко и однозначно демаркировать когорту в терминах ее социально-исторического сознания, следует говорить об истинном поколении…
Процесс формирования поколения как чего-то уникального и самобытного тянется несколько лет. Его нижняя граница — поздняя юность (17 лет), а верхняя — ранний период взрослости (25 лет) Именно в этот момент у человека формируются собственные взгляды на общественно-политические явления. Характер поколения, сформированный событиями, происходившими во времена юности, оказывает решающее влияние на всю последующую — взрослую — жизнь людей.
Социологи используют поколение в качестве фактора, с помощью которого можно предсказывать будущее поведение больших масс людей… Даже формальная попытка идти от описания когорт в терминах возраста к предсказанию будущего поведения является очень важным шагом вперед. По существу, здесь изучается, что именно из прежнего опыта остается в памяти конкретной когорты и влияет на поведение. Основная гипотеза Маннгейма касается того опыта юношеских лет и раннего периода взрослости, который “взят” в будущее по крайней мере с какой-то степенью самосознания» (Шуман Г., Ж. Скотт. Коллективная память поколений // СОЦИС, 1992, № 2).
Между тем понятие поколения исключительно важно для обществоведения. Например, для революции 1917 года важен был тот факт, что большая часть солдат из крестьян и рабочих прошли «университет» революции 1905–1907 годов в юношеском возрасте, когда формируется характер и мировоззрение человека. Они были и активными участниками волнений, и свидетелями карательных операций против крестьян после них.
Важна коллективная память того поколения, которому довелось играть решающую роль в критический момент истории. В такие моменты действуют не просто классы или сословия и не просто этносы (народы), а поколения — возрастные когорты классов, сословий и народов, взгляды и дух которых складывались в конкретных, в чем-то очень необычных исторических условиях.
Историки отмечают, что особенными чертами отличается поколение, которое в момент политического потрясения находилось в состоянии формирования характера — было еще молодым, но уже достаточно зрелым.
Известна и роль поколения «шестидесятников», которые в юности пережили ХХ съезд КПСС, нанесший первый мощный удар по СССР. Это была сплоченная когорта молодежи, в основном выходцев из партийной и советской элиты, которые с энтузиазмом встретили «оттепель» Хрущева, а после ее неудачи, пережив разочарование, стали сдвигаться к антисоветизму. В количественном отношении это было небольшое меньшинство ровесников рождения 1928–1936 годов, но именно они задали образ своей группы как поколения.
А сейчас на общественную арену вышло первое постсоветское поколение, во многих отношениях нам неведомое.
Оно обладает неизвестным в России типом рациональности и потребностей, несбыточными притязаниями и комплексами. Оно почти утратило коммуникации с государством и старшими поколениями, вышло из-под влияния и авторитетов советской культуры и традиционных норм и авторитетов. Оно не пережило бедствия 1990-х годов и не испытывает страха перед хаосом.
Новое поколение представляет собой новый культурно-исторический тип. Это — изменение не просто политическое и социальное. Речь идет о назревании цивилизационного конфликта государства — как с остатками советского культурного типа, так и с «рыночной» постсоветской формацией. Власть, отказываясь от диалога с этим поколением (как раньше — от диалога с советским человеком), создает риск социокультурного конфликта неизвестной конфигурации.
Именно это поколение, почти все с дипломами офисных специальностей, названо «креативным классом», на него власть возлагает надежды — а оно тяготеет к Болотной площади. В общежитиях ГУ ВШЭ, мозгового центра правительства, 66% на проголосовали на выборах за Прохорова, в МФТИ — 45%.
Понять ход общественных процессов без учета особенностей действующих поколений, представленных в современных научных понятиях, нельзя.
Наконец, в учебнике подросткам дается странная и очень сомнительная рекомендация: «Молодое поколение не может слепо воспринимать любые национальные традиции и обычаи. Оно должно самостоятельно определить, что в историческом опыте достойно преклонения, а что — осуждения».
Почему же молодое поколение должно оценивать исторический опыт своего народа самостоятельно? Как раз в этом деле разрыв поколений, а тем более конфликт, наносит молодежи огромный вред. Воспитание детей и подростков, социализация молодежи в норме происходят в тесном контакте со старшими поколениями, желательно двумя-тремя. Каждое из них передает исторический опыт своего поколения, и его не заменить ни школьными, ни вузовскими учебниками.
Как могла возникнуть у авторов учебника мысль назвать такую передачу опыта «слепым восприятием национальные традиций и обычаев»!
Народ
Об этом типе общностей сказано много странного и туманного.
Например, сказано: «Судьбу отдельного человека нельзя оторвать от судьбы его народа… Поэтому человек не может быть безразличным к успехам или бедам своего народа».
Почему же «нельзя оторвать», если этот «отрыв» наблюдается в разные эпохи и в крупных масштабах? По разным причинам люди отрываются от судьбы своего народа — эмигрируют, вступают в браки, попадают в плен и остаются за границей, переходят на сторону врага. А сколько у нас отщепенцев, которые находятся в России во «внутренней эмиграции»! Уж нам ли этого не знать — за сто лет мы пережили четыре волны отрыва массы людей от судьбы нашего народа. Зачем отрицать очевидное?
Посмотрите, сколько людей желают (сгоряча, но все же) уехать жить за границу:
В толковании понятий этнической сферы много неточностей. Например, говорится: «Ученые нашей страны под основными типами этнических общностей, как правило, понимают племя, народность, нацию. Многие ученые используют слово “нация” в другом смысле: нация — это все граждане определенной страны, независимо от их этнических различий».
Во-первых, почему-то решили, что «ученые нашей страны» не включают в перечень народ — это ведь не то же самое, что народность. Во-вторых, сбивает с толку утверждение, будто «многие ученые используют слово “нация” в другом смысле». Понятие нации многозначно. И в политике, и в обыденном разговоре надо иметь в виду, какой смысл придается этому слову, в какой контекст оно встраивается.
Под словом «нация» может пониматься и гражданство как коллективный суверенитет, основанный на общем политическом участии, и сообщество тех, кого связывают общие язык, история или культурная идентичность. Это не значит, что ученые придают слову «другой смысл».
Трудно принять такое объяснение появления наций: «Развитие экономических связей внутри народности и между народностями привело к их превращению в нации. Люди, принадлежащие к одной нации, объединены общностью экономических связей, территории, культуры. Они говорят на одном языке. Им присущи общие черты национального характера».
Получается, что «народности превращаются в нации» стихийно, просто в ходе развития экономических связей. Это ошибочное представление. В Индии уже в ХVII веке были развитые экономические связи в масштабе всего полуострова, а нация возникла только в середине ХХ века. А почему не возникло нации в Российской империи?
Вот формула этнолога: «Нации представляют собой результат исторических изменений, политической борьбы и осознанного творчества». Ничего стихийного! Утрируя, говорят даже так: «Нация возникает с того момента, когда группа влиятельных людей решает, что именно так должно быть».
Видный этнолог пишет: «Потребовалось воздействие многих случайных исторических факторов, включая централизующую силу современной государственной бюрократии, технический прогресс в виде, например, изобретения печатного станка, разрушение связующей силы католицизма, вызванное Реформацией, а также то, что Бенедикт Андерсон образно назвал “революционным объединяющим эффектом капитализма”» (Кисс Э. Национализм реальный и идеальный. Этническая политика и политические процессы. // В кн. «Этничность и власть в полиэтнических государствах». М.: Наука. 1994. С. 147).
И не благодаря развитию экономических связей возникли в Европе в ХVIII–ХIХ веках нации, а ради развития промышленности и крупных рынков. Именно потребность современного государства в интегрированности населения положила начало идеологии национализма, которая в свою очередь создала нацию. Как отмечал Э.Хобсбаум, «не нация создала государство, а государство породило нацию». Этнологи придают особое значение в процессе формирования гражданских наций — общенациональной печати. В силу своей величины нация может быть только «воображаемым сообществом», то есть граждане соединяются в ней через потоки общей для всей территории информации. Нации стали складываться в Западной Европе благодаря появлению печати.
Очень странно, что в учебнике не сказано о национализме — необходимом условии для соединения народов и этносов в нации. Умолчание лишь приведет к тому, что подростки получат на улице или в интернете ложные, а то и разрушительные представления о идеологиях национализма.
Неудовлетворительно трактуется и проблема межэтнических отношений, причин конфликтов и подходов к их разрешению. Тема трудная, но разработана гораздо лучше, чем она представлена в учебнике.
