Если признать, что изначально все было именно так, как Вы говорите, к "реформаторам" нельзя предъявить идеологических претензий. Их можно упрекать в личном обогащении и т.д., но это ерунда - не один, так другой, какая разница? Главное, что Вы согласны с неизбежностью "интеграции в мировую экономику", а это - корень всего. Наше экономическое положение - результат этой интеграции, и не случайный, а вполне закономерный. Как этот результат оценить - дело вкуса (или вопрос идеалов, о которых тоже спорить бесполезно).
>А именно, предстояло расширить долю негосударственного сектора, особенно в сфере услуг и мелкого производства,
В СССР этот сектор практически отсутствовал, если не считать приусадебных хозяйств. Отсутствовала и какая-либо инфраструктура (в т.ч. правовая и организационная) для его функционирования. Создание этого сектора само по себе означало радикальный экономический и идеологический перелом.
>Одновременно была выделена группа товаров, которые относились к роскоши, и цены на которые были заведомо высокими. К ним относились: большинство видов одежды и обуви, радиоэлектроника, мебель, посуда, автомобили.
Если так, почему имел место дефицит указанных товаров?
>в дополнение к этому цены искусственно отклонялись от уровня равновесия спроса и предложения, как в меньшую сторону («дефицит»), так и в большую (торговля «в нагрузку»).
«В нагрузку» сбывали не дорогой товар (никто бы не взял), а никому не нужный (вроде идеологических книг и пр.) или совершенно негодный по качеству.
>Последний фактор приводил к товарному дефициту (очереди, “колбасные” электрички, торговля из-под полы) и усугублению фетишизации ряда дефицитных товаров.
«Колбасные» электрички – результат создания «витрины социализма» в Москве, а фетишизация и есть результат недоступности.
>При этом, по чисто идеологическим соображениям, населению был перекрыт вообще или сильно ограничен доступ к приобретению целого ряда товаров, на которые оно было готово потратить излишек доходов (жильё, особенно частное домостроительство для горожан, автомобили, дефицитный ширпотреб).
Излишек доходов не был характерной проблемой для большинства граждан – зарплаты были не очень высокими. На автомобиль копили годами – и то не все, а меньшинство населения. Проблема была в том, что упорно производилось множество товаров, не пользовавшихся спросом, на это уходили материальные и людские ресурсы. Товаров, пользовавшихся спросом, производилось недостаточно.
>В целом к середине 80-х годов образовался устойчивый дисбаланс между доходами населения и объёмом предлагаемых на потребительском рынке товаров. Об этом, в частности, говорит опережающий рост вкладов населения в Сберегательном банке. Среднедушевые доходы выросли с 74 рублей в месяц в 1970г. до 121 руб. в 1980г., или в полтора раза, а остатки вкладов в сбербанке на душу населения выросли с 200 рублей в 1971 до 600 рублей в 1981г. (в 3 раза). С 1980 по 1990 гг. доходы выросли в 1,8 раза (с 121 до 215 рублей в месяц), а вклады в Сбербанке – с 600 рублей в 1981 до 1500 руб. на конец 1990г. (в 2,5 раза).
Надо оценить абсолютные цифры! 200 руб. – столько у спекулянтов могли стоить «фирменные» джинсы! 600 руб. – один цветной телевизор (отечественный, не самый лучший). 1500 руб. в конце 1990 г. – совсем негусто. Ну, допустим, ТВ + холодильник (это номинально; реально уже и близко не достать по такой цене). Таким образом, у среднего гражданина сбережений почти не было (учтите, что это средние цифры, т.е. у основной массы вообще ноль или символические суммы, а у кого-то десятки тысяч).
>Люди просто не могли потратить всех заработанных денег в соответствии со своими предпочтениями и откладывали излишек для будущего потребления (которое для многих так и не случилось по причине инфляции начала 90-х).
Тратили! Но не в соответствии с предпочтениями, это верно. Для покупки необходимых товаров приходилось иногда (и все чаще) платить спекулятивную цену (или покупать на рынке), а з/п была «заточена» под официальные цены. Какие тут сбережения? «Излишек» накапливался у тех, в чей карман уже начал перекачиваться «безнал», они же потом пошли в первых рядах «приватизаторов».
>Оплата жилья в этом перечне не предусмотрена вообще. Очевидно, предполагается, что человеку всегда есть, где жить, крыша над головой досталась всем от Господа Бога или как наследие мрачного тоталитарного прошлого, и нет никаких расходов на съём или выплату ссуды за дом – плати только за коммунальные услуги и “в ус не дуй”.
Формально, бедным полагается «социальное жилье». В реальности они живут где придется.
>Итак, для большей части экономики (кроме отдельных организаций с ведомственным жильём и заводов, строивших жильё для работников на свои деньги) статья расходов на обеспечение работников с семьями жильём не проходила через добавленную стоимость предприятия, на котором работал этот человек. А это требовало дополнительной работы и средств государственных органов по «подкреплению» работы данного предприятия государственным жильём для его работников.
Строительство жилья за счет ведомств было обычной практикой. Не только заводы, но и Академия наук, и военные, и др. ведомства вели такое строительство. И не только жилья, но и дет. садов, баз отдыха и т.д.
>Такая трата драгоценной валюты была, конечно же, неразумной: имело смысл, наоборот, везти с собой кастрюли или утюги, продать их в 2 раза дешевле местных цен (скажем, за 5 долларов), и купить за эквивалент 10 утюгов (50 руб.) один японский магнитофон (который можно было сдать в комиссионку в Союзе за 200 руб.).
Везти с собой что-либо подобное в больших количествах до перестройки было невозможно, да и доля граждан, регулярно выезжавших за рубеж, была невелика (кстати, и сегодня невелика). Это имело моральное значение (нездоровый ажиотаж вокруг загранпоездок), но на экономику в целом повлиять не могло.
>Подобное нехитрое практическое применение рикардианской теории внешней торговли стало очень популярным в начале 90-x, когда миллионы советских граждан повезли в Румынию, Венгрию, Монголию всё те же кастрюли, утюги, электродрели и пассатижи.
Это было уже совсем другое время. Товар использовался для «конвертации» еще неконвертируемого рубля. Когда стало возможно обменивать деньги напрямую, челноки везли с собой уже не пассатижи, а доллары. Не потому что пассатижи так вздорожали, а ввиду невыгодности лишней торговой операции.
>По теории сравнительных преимуществ получается, что страна выиграла бы, сосредоточив усилия на производстве кастрюль и импортируя магнитофоны.
Для импорта нужна валюта. Сомнительно, чтобы удалось продать за границу столько кастрюль, не ущемляя к тому же собственного потребителя.
>Переход к нормальным ценам, отвечающим реальным народнохозяйственным величинам, приблизил бы их к структуре цен мирового рынка и тем самым облегчил вхождение советской экономики в мировое хозяйство" [В.А. Медведев. «Перед вызовами постиндустриализма». Часть первая, глава II, раздел "Как была торпедирована реформа 1987 года"].
Такое вхождение означало конец советской экономики как единой системы. Не нужно наводить тень на плетень в этом вопросе. Кастрюли наши мировой экономике были не нужны, реально востребованными оказались сырье и полуфабрикаты.
>Например, на мясо была установлена государством цена в 2,30 р. за 1 кг, и в большинстве городов по этой цене оно не залёживалось на прилавках (а во многих не было доступно в государственной торговле вообще).
На прилавках не было, но было в общепите, ведомственных буфетах, по заказам и т.д. Только это и давало людям со средней советской з/п возможность регулярно есть мясо.
>А часть сэкономленных на дотациях бюджетных средств можно было направить на поддержку тех социально незащищённых категорий населения и организаций, доступ которых к мясу требовалось гарантировать (например, пенсионеров и детских домов).
Пенсионеры в СССР не были «незащищенной» категорией. Они стали таковой в 90е гг. когда пенсии снизились до символического уровня. Молодые специалисты с детьми имели душевой доход гораздо ниже, и мясо на рынке им было не по карману. И не только им.
>Примером дефицитного недотационного товара является чёрная икра. Здесь освобождение цен привело бы к появлению сверхприбыли у производителя и торговли. В случае если производство можно увеличить, это бы повлекло увеличение предложения данного товара. Но в случае с икрой и рядом других дефицитных товаров производство расширить нельзя ни при каком росте цены – осетровым трудно объяснить новые планы партии – и более логично было бы изымать сверхприбыль отрасли введением специального икорного налога.
Черная икра – специфический, хотя и «знаковый» продукт. Посмотрите, кто ее сейчас покупает по свободной цене (и это еще при массовом браконьерстве). А кто бы покупал тогда? Преступники? Да. И все бы это знали. И, конечно, горячо одобрили бы такое положение вещей? Про «олигархов» тогда еще не знали, поэтому люди не сомневались бы в том, что речь именно о преступниках.
>Таким образом, даже самый поверхностный взгляд на взятые наугад продовольственные товары показывает, что нельзя было просто взять и освободить цены – нужно было кропотливо разбираться с каждой группой товаров и выстраивать политику компенсаций, которые помогли бы смягчить переход к новой системе, так чтобы государственный контроль над ценообразованием и госдотации имели бы незначительный масштаб.
И кто бы обеспечивал эту филигранную работу?
>Безусловно, начать надо было с «затыкания дыры»: прекратить деятельность параллельных эмиссионных центров и временно пресечь схемы по перекачке из «безналички» в «наличку», обязать государственные предприятия расходовать зарабатываемые средства не только на мгновенную выдачу зарплат, но и на инвестирование, прекратить рост бюджетного дефицита.
Почему «временно», а не постоянно? Такая перекачка в СССР была явным воровством, поскольку безналичные деньги практически не имели реальной цены для предприятий (а обналичивающие их частные лица по обязательствам гос. предприятий не отвечали). В остальном все понятно, кроме дефицита бюджета. За счет чего его планировалось сократить? Для этого надо либо повышать налоги (прямые и косвенные), либо сокращать расходы. Ослабленное государство политически не могло сделать ни того, ни другого. Кроме того, из бюджета финансировались целые отрасли (особенно огромный ВПК). Сокращение расходов привело бы к остановке многих предприятий. Куда трудоустраивать их работников?
>Самой главной из них было то, что при новом экономическом порядке не нашлось бы места советской системе финансирования, строительства и распределения жилья.
При новом порядке ей и не нашлось место, и вообще вся советская жилищная политика для «рынка» не годилась, что и было доказано практикой.
>Вариантов здесь можно предложить множество, но наиболее реалистичным, по-видимому, был бы перевод всего жилья в статус, близкий тогдашнему кооперативному.
Кооперативы позволяли привлекать средства более обеспеченной части граждан для нужд жилищного строительства, но к «рынку» это отношения не имеет. Строительство велось на некоммерческой основе.
>То есть, со многими оговорками (ограниченное право продажи и другие), статус кооперативного жилья был достаточно близок к статусу жилья, покупаемого на Западе на условиях ипотечной ссуды – с той лишь разницей, что человек не имел права приобрести кооперативное жильё, если не имел меньше минимальной нормы, позволяющей стать в очередь.
Это не совсем так. Во-первых, стоимость кооперативной квартиры не определялась рынком и была фиксированной – потому и существовала очередь даже на кооперативное жилье. Во-вторых, получив ссуду, заемщик покупает уже готовое жилье, а кооперативы по сути были ближе к долевому строительству или т.н. строительным кассам.
>Это значит, что доходы разных категорий трудящихся должны были быть скорректированы так, чтобы хоть какое-то жильё могли приобрести все, а те, кто готов вкалывать – и жильё более высокого качества.
Чтобы все могли приобрести, надо построить достаточно жилья (я так понимаю, что не о трущобах речь). Кроме того, это абстракция. Что значит «вкалывать»? Перевыполнять план? Отрабатывать две смены? При «рынке» можно не вкалывать, а купить хорошее жилье, провернув, например, удачную спекулятивную сделку. Откуда деньги – неважно. А что предлагаете Вы?
>С другой стороны, новая система должны была исключить рецидивы «халявы» в обеспечении жильём. А это значит, что только льготные категории (инвалиды, пенсионеры и т.д.) имели право на бесплатное жильё без права «прописывания – перепрописывания – переперепрописывания» для передачи льгот детям, трудоспособные же должны были на него зарабатывать.
Так они и зарабатывали в конечном итоге. Из воздуха что ли бралось жилье в СССР? Мы в этих домах и сегодня живем.
>С третьей стороны, необходимо было обеспечить справедливые условия стартовой обеспеченности жильём. А это значит, что при определении права гражданина на определённое жильё надо было учесть его заслуги и социальное положение, а при определении ценности жилья надо было учесть не только формальный признак «квадратных метров на человека», но и ценность жилья, связанную с качеством и местоположением.
Социальное положение при «рынке» неотделимо от материального, а ценность жилья привязана к цене земли, которая в СССР не продавалась.
>Следовательно, система распределения жилья могла бы быть изменена, например, следующим образом. Начиная с некоторого момента, всё государственное жильё (кроме социального жилья для определённых категорий населения: инвалидов, людей преклонного возраста и др.) приравнивалось по статусу к кооперативному. Соответственно, зарплаты увеличивались так, чтобы скомпенсировать населению расходы на уплату ссуды.
Если опять-таки у всех в равной мере, что от этого изменится? И опять же, как будет определяться цена жилья? По рыночной цене или по государственной? В последнем случае это снова очередь. Квартир-то вдруг больше не станет.
>Кроме того, можно было бы ввести налог на недвижимость, включая не только квартиры и дома, но и дачи, гаражи и прочее.
Для этого нужна частная собственность на жилье и землю. Иначе не за что брать налог. На селе подобные налоги существовали, в т.ч. на приусадебное хозяйство.
>Это позволило бы решить проблему легализации и оформления права собственности на многие объекты, статус которых и до сих пор остаётся непонятным (например, дачные участки).
В СССР этой проблемы не было, она искусственно создана сейчас, чтобы отнимать у людей имущество. Земля в СССР принадлежала государству и передавалась в пользование садовым товариществам. А дома принадлежали их владельцам.
>Иными словами, ежегодно регулируя ставку налога на собственность, можно было откачивать, или наоборот, задерживать на руках населения излишек денег, как с целью недопущения чрезмерного роста цен на товары, так во избежание затоваривания.
Это утопия. Как можно взять и поднять резко налог, не вызвав мгновенно социальной напряженности? «Излишек» ведь образуется не у всех, а налог – для всех.
>Реально, достаточно было 2-3 кратного повышения цен (то есть проезд стоил бы не 5, а 10 или 15 копеек). Также как и в случае с жильём, можно было распределить часть высвободившихся дотационных средств в виде добавки к зарплате.
А где гарантия, что не будут расти издержки? И как быть с неприбыльными маршрутами?
>В силу довольно низкой склонности к сбережению в России, государство обязано было взять на себя не только инвестирование в инфраструктуру и социальные объекты, как на Западе, но и инвестирование во множество ключевых отраслей экономики, надеясь на частника только в тех отраслях, в которых последний себя уже уверенно чувствовал и был готов рискнуть капиталом.
Какой частный капитал был в СССР? Откуда и у кого? А про сбережения – Вы сами выше говорили обратное. Другое дело, что с зарплаты много не сбережешь (с точки зрения инвестиций), а легального частного бизнеса в СССР не было.
>Следовательно, на продолжительное время предстояло не только доводить до ума большие государственные инвестиционные проекты, но и заставлять предприятия, находящиеся в государственной собственности, инвестировать часть зарабатываемых денег, предстояло строить и модернизировать за счёт государства новые объекты и т.д. Сами граждане, скорее всего, инвестировали бы первое время только в жильё и мелкий бизнес, лишь со временем дополняя государственную экономику во всё новых и новых областях.
Средства инвестирует любое предприятие (кроме «приватизированного» забесплатно). У граждан средств на инвестиции, в основном, не было, а государство получает деньги за счет налогов, а не из воздуха.
>После проведения внутренней ценовой реформы можно было освободиться от монополии внешней торговли, вводя поначалу пошлины, которые сохраняли бы прежнюю ценовую структуру внутри страны, а потом снижая каждую из них после индивидуального рассмотрения в том и только в том случае, если это позволяло бы повысить национальный доход, а не потерять важные отрасли.
Что это могло дать при сырьевой ориентации экспорта (которая была уже в 80е гг.)?
