Лев Толстой, дубина народной войны и интеллигентность головного мозга
Решил я тут перечитать знаменитый отрывок из 4-го тома «Войны и мира», на который обращали наше особое внимание на школьных уроках литературы:
Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым — поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.
Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские; люди, старающиеся объяснить все по правилам фехтования, — историки, которые писали об этом событии.
Прочёл и, честно говоря, охренел. Он что, всю эту пургу всерьёз несёт? Что дубина лучше шпаги и что в критической ситуации следует отбросить шпагу и взять в руки «первую попавшуюся дубину»?
И что странно, почему-то никто не обращает внимания на нелепость и абсурдность подобных толстовских умствований.
Тов. Чубайс является смелым, волевым и решительным комиссаром