>Прочёл и, честно говоря, охренел. Он что, всю эту пургу всерьёз несёт? Что дубина лучше шпаги и что в критической ситуации следует отбросить шпагу и взять в руки «первую попавшуюся дубину»?
— Чем хочешь ты драться? — спросил приставленный к полю боярин, глядя с любопытством на парня, у которого не было ни брони, ни оружия.
— Чем драться? — повторил Митька и обернулся назад, отыскивая глазами гусляра, чтобы с ним посоветоваться.Но гусляр, видно; отошел на другое место, и, сколько ни глядел Митька, он не мог найти его.
— Что ж, — сказал боярин, — бери себе саблю да бронь, становись к полю!
Митька стал озираться в замешательстве.Царю показались приемы его забавными.
— Дать ему оружие! — сказал он. — Посмотрим, как он умеет биться!
Митьке подали полное вооружение; но он, сколько ни старался, никак не мог пролезть в рукава кольчуги, а шлем был так мал для головы его, что держался на одной макушке.В этом наряде Митька, совершенно растерянный, оборачивался то направо, то налево, все еще надеясь найти гусляра и спросить его, что ему делать.
Глядя на него, царь начал громко смеяться. Примеру его последовали сперва опричники, а потом и все зрители.
— Чаво вы горла дярете-то? — сказал Митька с неудовольствием, — я и без вашего колпака и без железной рубахи-то на энтова пойду!
Он указал пальцем на Хомяка и начал стаскивать с себя кольчугу.Раздался новый хохот.
— С чем же ты пойдешь? — спросил боярин. Митька почесал затылок.
— А нет у вас дубины? — спросил он протяжно, обращаясь к опричникам.
— Да что это за дурень? — вскричали они, — откуда он взялся? Кто его втолкнул сюда? Или ты, болван, думаешь, мы по-мужицки дубинами бьемся?
Но Иван Васильевич забавлялся наружностью Митьки и не позволил прогнать его.
— Дать ему ослоп, — сказал он, — пусть бьется как знает!
Хомяк обиделся.
— Государь, не вели мужику на холопа твоего порухи класть! — воскликнул он.
— Я твоей царской милости честно в опричниках служу и сроду еще на ослопах не бился!
Но царь был в веселом расположении духа.
— Ты бейся саблей, — сказал он, — а парень пусть бьется по-своему. Дать ему ослоп. Посмотрим, как мужик за Морозова постоит!
Принесли несколько дубин. Митька взял медленно в руки одну за другой, осмотрел каждую и, перебрав все дубины, повернулся прямо к царю.
— А нет ли покрепчае? — произнес он вялым голосом, глядя вопросительно в очи Ивану Васильевичу.
— Принести ему оглоблю, — сказал царь, заранее потешаясь ожидающим его зрелищем.
Вскоре в самом деле явилась в руках Митьки тяжелая оглобля, которую опричники вывернули насмех из стоявшего на базаре воза.
— Что, эта годится? — спросил царь.
— А для ча! — отвечал Митька, — пожалуй, годится. — И, схватив оглоблю за один конец, он для пробы махнул ею по воздуху так сильно, что ветер пронесся кругом и пыль закружилась, как от налетевшего вихря.
— Вишь, черт! — промолвили, переглянувшись, опричники.Царь обратился к Хомяку.
— Становись! — сказал он повелительно и прибавил с усмешкой:
— Погляжу я, как ты увернешься от мужицкого ослопа!
Митька между тем засучил рукава, плюнул в обе руки и, сжавши ими оглоблю, потряхивал ею, глядя на Хомяка. Застенчивость его исчезла.
— Ну, ты! становись, што ли! — произнес он с решимостью. — Я те научу нявест красть!
Положение Хомяка, ввиду непривычного оружия и необыкновенной силы Митьки, было довольно затруднительно, а зрители, очевидно, принимали сторону парня и уже начинали посмеиваться над Хомяком.Замешательство стремянного веселило царя. Он уже смотрел на предстоящий бой с тем самым любопытством, какое возбуждали в нем представления скоморохов или медвежья травля.
— Зачинайте бой! — сказал он, видя, что Хомяк колеблется.
Тогда Митька поднял над головою оглоблю и начал кружить ее, подступая к Хомяку скоком.Тщетно Хомяк старался улучить мгновение, чтобы достать Митьку саблей. Ему оставалось только поспешно сторониться или увертываться от оглобли, которая описывала огромные круги около Митьки и делала его недосягаемым.К великой радости зрителей и к немалой потехе царя, Хомяк стал отступать, думая только о своем спасении; но Митька с медвежьею ловкостью продолжал к нему подскакивать, и оглобля, как буря, гудела над его головою.
— Я те научу нявест красть! — говорил он, входя постепенно в ярость и стараясь задеть Хомяка по голове, по ногам и по чем ни попало.
Участие зрителей к Митьке проявлялось одобрительными восклицаниями и наконец дошло до восторга.
— Так! Так! — кричал народ, забывая присутствие царя. — Хорошенько его! Ай да парень! Отстаивай Морозова, стой за правое дело!
Но Митька думал не о Морозове.
— Я те научу нявест красть! — приговаривал он, кружа над собою оглоблю и преследуя Хомяка, который увивался от него во все стороны.Несколько раз опричникам, стоявшим вдоль цепи, пришлось присесть к земле, чтоб избегнуть неминуемой смерти, когда оглобля, завывая, проносилась над их головами.
Вдруг раздался глухой удар, и Хомяк, пораженный в бок, отлетел на несколько сажен и грянулся оземь, раскинувши руки.
"Князь Серебряный"
