От С.КАРА-МУРЗА Ответить на сообщение
К All
Дата 31.01.2001 12:21:00 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Версия для печати

493. Кстати, раз уж пошел такой разговор: Галилееву

Он сделал мне упрек за грубую ругань по адресу той незнакомой сволочи. «Интеллигенция этого не любит!». Хотя по сути моего упрека, вроде, возражений у Алекса нет. Приношу всей демократической интеллигенции искренние извинения за мою грубость. Признаю, что взыграл эгоизм, и я цинично позволил себе разрядиться в кругу своих, невинных.
Однако Галилеев должен признать, что я поступил в духе той демократии, которую именно эта интеллигенция установила. Уже 13 лет я непрерывно слышу по радио и с экрана самую грязную ругань по моему адресу и в адрес моих родителей, дедов, прадедов – вплоть до князя Владимира. Причем по большей части ругань заведомо несправедливая. Так что Галилеев, как человек точного мышления, должен был мне попрекнуть так: «Интеллигенция не любит, когда ее жертвы огрызаются».
Теперь я вернусь к кредо самого Галилеева, обездоленного в СССР. Он не просит от жизни в идеальном обществе многого («мерседес пусть будет хоть бы и без миксера»). Он хочет только духовной свободы – чтобы можно было ходить по улицам и кричать: «Сталин палач!». Но, дорогой Алекс, вы же знаете, что в том обществе, которое нам досталось от князя Владимира, Александра Невского, Батыя и т.д., существовал и до сих пор существует в большой его части культ Сталина. Это – разновидность культа отца, хотя бы дети знали, что отец их тиран. Находиться в доме такой семьи и кричать «Сталин палач» неприлично. «Совки» этого не любят! Обращаю ваше особое внимание, что речь здесь идет не о политике, а именно о правилах приличия, которые, например, в церкви (тоже культовом сооружении) полагается соблюдать даже неверующим.
Теперь о криках рациональных, не оскорбляющих ничьи священные символы, а касающихся только интересов. Здесь именно советское общество в его зрелой, рационализированной стадии, было несравненно терпимее, нежели та демократия, которой желаете вы. Вот пара случаев из моего опыта. В апреле-мае 1991 г. по заданию В.Павлова я руководил экспертизой проекта Закона о приватизации. После окончательного обсуждения законопроекта в ВС у меня попросили, и я дал резюме нашего доклада (1 страница) газете «Политика», которую издавала депутатская группа «Союз». Они напечатали с указанием моей должности и места работы. На другой день демократы нашего Аналитического центра, мои старые коллеги, пришли к директору и устроили самую настоящую истерику, почти со слезами. Оказывается, им позвонил их духовный отец профессор Майминас и упрекнул – как же вы можете работать в такой организации, сотрудники которой печатаются в газете «Политика»? Подчеркиваю, что я дал не статью, а резюме документа, подготовленного по поручению председателя Совета Министров СССР и отправленного ему лично со всеми официальными печатями. Сами понимаете, что все формулировки в таком документе были вполне корректными и обтекаемыми. Дал я его в газету, выходящую под эгидой большинства депутатов парламента. Истерика была столь впечатляющая, что директор попросил меня больше не публиковаться под моей фамилией, что я и выполнял почти два года.
Вот случай мягче, но для меня еще более показательный. Я подготовил статью об антропологической модели российского неолиберализма для «Вопросов философии». По сути, это был обзор ведущих западных антропологов – от Гоббса через Леви-Стросса, Лоренца и Фромма к Сахлинсу. А.П.Огурцов, которому была поручена статья, мне объявил, что журнал ее не принимает. Я был удивлен: «Почему, Саша?». Ведь никаких претензий к научности или корректности быть не могло. – «Потому, что я не согласен с твоим взглядом. Редколлегия тоже». Удивлен я был потому, что много лет работал вместе с А.П.Огурцовым, был дружен, имею все его книги с дарственными надписями, мы были рецензентами друг друга. Когда в советское время проходили обсуждение его статьи и книги, никому и в голову не пришло бы предложить их отвергнуть по причине «несовпадения взглядов», хотя он и был исключен из КПСС по идеологическим мотивам. Мне казалось, что в научной среде просто невозможно выговорить то, что он сказал мне совершенно спокойно.
После этого сама редколлегия журнала «Антропология и этнография» попросила меня дать статью на эту же тему. Статья понравилась, мы пили чай в редакции, время от времени меня просили уточнить то одну, то другую ссылку. А через два года мне позвонил очень уважаемый мною ученый и, смущаясь, попросил, если статья для меня не очень важна, отказаться от ее публикации.
Я чувствую, что Алекс Галилеев искренне не понимает, что именно в этой «антисоветски демократической» интеллигенции сосредоточены и имманентно ей присущи крайне антидемократические принципы, которых не было именно в «советской части советского строя». За последние десять лет выяснилось и то, что раньше было не так явно: с этим антидемократизмом неразрывно сцеплена античеловечность, отсутствие самого простого сострадания к человеку.