Есть, оказывается мир, в котором на каком-то радио вещает некто Варфоломеев. Он составил список: какие люди, и какие поступки ему нравятся, а какие – не нравятся. Оказалось, что ему нравятся Конституция и севрюжина с хреном, но зато он терпеть не может негров и расистов. Или что-то в этом духе. Эти свои симпатии и антипатии он зачем-то вынес на публичное обозрение. А его сосед по виртуальной реальности, С.Г.Кара-Мурза, зачем-то решил написать целую статью по поводу его слововыделения.
Зачем, господа? Где вы живете? За кого, в конце концов, Вы себя принимаете?
Хорошо это или плохо, но мир поумнел. Мир худо-бедно получил образование и усвоил некие идеи. И одна из этих идей – идея о равенстве людей.
Нет, конечно, люди разные. У одного руки золотые, у другого голова светлая, у третьего язык хорошо подвешен, у четвертого силища, как у медведя, а пятый лучше всех играет в настольный теннис. Но ни одно из этих качеств не делает ни одного из них моральным авторитетом. И вот об этом-то обитатели виртуальных миров частенько забывают.
Нет, ну с какой стати г-н Варфоломеев решил вынести свои представления о плохом и хорошем на свет Божий? Кого он хотел просветить этим откровением? Может быть, для него это форма аутопсихотерапии? Не знаю. Но зачем за эту похмельную исповедь зацепился СГКМ? Что в ней достойного хоть капли внимания? Это и вовсе непонятно.
>Небольшой, но очень необычный культурный тип, возникший при разложении сословного общества России, - интеллигенция - в советское время стал матрицей, на которой выросло большое, многомиллионное, сообщество.
«Тип стал матрицей, на которой выросло сообщество». Ладно, предположим, что это сказано по-русски. Можно даже догадаться, о чем идет речь. О том, что характеристические черты советского высшеобразованного слоя во многом сформировались под воздействием небольшого слоя дореволюционной интеллигенции, которая сама, в свою очередь, была продуктом распада сословного общества России. Да, несомненно. Так же как несомненно и другое: советский образованный слой – это дети крестьян и рабочих, это солдаты, вернувшиеся с войны, это мальчики и девочки-белоручки из «хороших семей», это евреи третьего и четвертого поколения ассимиляции, это молодые карьеристы с комсомольскими значками, это девицы на выданье, подыскивающие приличных женихов, это «папины сынки», продвигаемые волосатыми папиными лапами… словом, это немыслимая каша из устремлений, мотивов, смыслов, истоков.
>В 1989 году в СССР было 23 миллиона человек с законченным высшим образованием. Это огромная масса квалифицированных работников и в то же время подвижников - целое сословие людей, сплоченных особым мировоззрением и особым духовным состоянием.
Это неправда. Далеко не все эти люди были квалифицированными работниками. Стоящая в дипломе специальность зачастую имела весьма отдаленное отношение к требуемой квалификации. Для такого рода «специалистов» использовалось специфическое советское слово «инженер». Значение его примерно то же, что у нынешнего слова «менеджер»: человек, обладающий некоторыми профессиональными навыками, которому можно поручить малозначительную работу, не связанную с управлением людьми.
И уж само собой разумеется, не могло быть и речи об их «особом мировоззрении и особом духовном состоянии». Это были очень разные люди, с разным происхождением, придерживающиеся разных социальных традиций, и руководствующиеся совершенно различными мотивациями.
Если автор действительно считает, что «особое мировоззрение и особое духовное состояние» действительно имели место – ему не мешало бы намекнуть, хотя бы двумя словами, в чем они состояли? Но тогда его заметка приобрела бы нежелательную степень конкретности, ибо прямое утверждение неизбежно столкнулось бы с прямыми возражениями. Гораздо проще выезжать на общих словах и туманных недоговоренностях.
>СССР не мог оплачивать таких работников по западным стандартам, и их вклад в развитие страны неоценим.
Во-первых, неправда, что не мог. Мог, и оплачивал – когда хотел, и когда оно того стоило. В полунищие 50-ые годы человек с профессорским званием твердо принадлежал к высшим социальным стратам, а академик был без малого небожителем. И их образ жизни не отставал, или почти не отставал от образа жизни их западных коллег.
Но массовая образованщина 70-х и 80-х годов, с ее непомерными претензиями и скромными умениями, уже оплачивалась не совсем по западным стандартам. Напротив, ей платили гораздо больше, чем она стоила.
>Правда, не вполне оплаченный труд дал части интеллигенции как бы моральное право покуролесить во время перестройки. Именно в этой части была популярна подлая поговорка: "Бесплатный сыр бывает только в мышеловке". Сыром они считали свой интеллектуальный труд в СССР, а мышами - население. Поймали нас и радовались...
Момент истины наступил в конце 80-х – начале 90-х. Новый рынок труда назвал каждому его цену. И эта цена спроса оказалась зачастую гораздо ниже, чем цена предложения.
Да, на рынке труда свирепствовал кризис, закрывались НИИ и КБ, но страна кишела западными «охотниками за мозгами», раздавались гранты, делались интересные предложения, работали каналы экономической миграции для квалифицированных специалистов, возникали альтернативные возможности для приложения светлых голов. Всеми этими вариантами сумели воспользоваться очень немногие – и это один из лучших показателей разительного несоответствия между массовыми претензиями образованщины на оплату «по западным стандартам» и ее реальной способности (точнее, неспособности) работать по тем же стандартам. Которые, в частности, включают в себя знание иностранных языков, владение современными методами исследования, анализа и проектирования, готовность к изменению места работы и места жительства, постоянное повышение квалификации, вообще повышенную адаптивность – ибо если ты не можешь применить свою голову для решения простейших проблем собственного бытия, то как ты сможешь решать фундаментальные проблемы?
>Многие качества нашей интеллигенции у меня вызывали и вызывают восхищение. Друзей моих прекрасные черты... Я с 1960 года, еще дипломником, работал в их среде, но кое в чем к ней не подходил - как раз в том, что было унаследовано от "старой русской интеллигенции".
Насколько я понимаю, автор себя считает как раз наследником "старой русской интеллигенции". Ну что же, не буду давать оценок. Напомню только, что та интеллигенция en mass была наделена не только положительными чертами. Что, кстати, сама же и отрефлектировала в свое время.
>Далеко не все советские "образованцы" сумели усвоить одно особое наследственное качество - можно назвать его "обостренным нравственным чувством", можно по-другому.
Скорее, по-иному. Ощущение себя пупом земли и носителем Знания, недоступного для непосвященных, что налагает некие необременительные обязанности, но зато должно давать массу привилегий и дает неоспоримое преимущество перед другими.
«Нравственное чувство» - оно ведь обращено, в первую, очередь, на себя. Чувства образованщины были обращены на других. Все должны были ей благоговейно внимать. Она же оставила за собой обязанность вещать и поучать.
>В этом, наверное, есть что-то от гениальности. Талант интеллектуального труженика сцеплен с каким-то детским аутизмом. Как будто наша интеллигенция - это огромный коллективный савант, гений и идиот одновременно. Такое редкое существо надо бы лелеять и беречь, от опасных игрушек отвлекать, к огню не подпускать.
Лучше всего, конечно, в «шарагах» держать – так, что ли, автор полагает?
Такого рода инфантилов полезнее всего время от времени опускать с небес на землю. И тыкать носом в отечественный навоз. Давать почувствовать жесткую зависимость собственных жизненных условий от собственных же слов и дел. Что реформы и сделали. Безжалостно, но эффективно.
>Да ведь его и специально растравили с конца 80-х годов. К тому же по-иезуитски, прикрываясь высокими идеалами, лишили этот контингент психиатрической помощи. История еще скажет свое слово об этом злом деле.
Насколько я понимаю, автор выражает глубокое сожаление в связи с прекращением практики выставления диагноза «вялотекущая шизофрения», и последующего лечения этой «болезни»? А автору не приходит в голову, что сам он, со своей собственной горячей озабоченностью судьбой «советской цивилизации», нестандартными суждениями и обостренным неприятием идейных оппонентов вполне сам мог бы угодить под этот диагноз? Со всеми вытекающими последствиями?
>Реформа разрушила интеллигенцию как большую общность.
Чушь. Общности не было. Почему – смотри выше.
>Одни отбросили свою маску "не от мира сего", одолели свой аутизм и оказались очень прагматичными торговцами и банкирами. Это уже интеллектуалы на западный манер, "расстриги" от интеллигенции. Большинство вернулось к своим культурным корням и здравому смыслу, снова стало тем, что мы называем "трудовая интеллигенция", - тянут лямку, стараясь прокормить семью и замедлить сползание страны в дикость.
По-видимому, автор полагает, что те, кто стали торговцами и банкирами, не «тянут лямку», чужды здравого смысла и работают против своих семей и своей страны?
>В принципе, на данный момент можно констатировать, что русская интеллигенция временно отключила свои общесословные генераторы морали и духовности.
Такое можно констатировать только в порядке словоблудия. Иначе пришлось бы описать, что такое «генератор морали и духовности», доказать, что он существует, что имеет общесословный характер (и заодно доказать, что интеллигенция является сословием, причем единым сословием), описать механизмы включения/выключения упомянутого генератора, и обосновать временный характер его выключения.
Кстати, о сословиях. Тот же автор в «Манипуляции сознанием» писал: «сословное деление общества, при котором права и обязанности передаются по наследству и трудно человеку изменить свое положение благодаря собственным усилиям, давно претило русским».
То есть, по мнению СГКМ, в сословиях «права и обязанности передаются по наследству и трудно человеку изменить свое положение благодаря собственным усилиям». Тогда как же можно называть русскую интеллигенцию сословием?
>Она распалась на рыхлые группы, каждая из которых в мировоззренческом плане бродит по своему порочному кругу.
Что, разве когда-то было по-другому? «Продукт распада сословного общества России» всегда был мировоззренчески рыхлым – именно в силу своего межсословного (а вовсе не сословного) происхождения.
>Пока что трудно сказать, смогут ли рассыпанные клочки интеллигенции вновь собраться на общей платформе после кризиса.
«Вновь собраться» - значит, у нее раньше была общая платформа? Почему же автор ее не описал, хотя бы в общих чертах?
>Если говорить о том, что происходит в интеллигенции как социальной общности, то нужно ввести какие-то принципы ее структуризации - список Варфоломеева нелепым образом напомнил об этой проблеме.
Кому нужно и зачем? Для последующего анализа, надо полагать? И при чем тут Варфоломеев с его моральным кодексом?
>Главная забота - состояние именно массивной части бывшего сословия, совокупности тех, кто резко снизил накал мессианской страсти и занят обеспечением выживания "семьи и страны".
Чья забота? Кто озабочен?
>В основной же массе, как мне кажется, главной и долгосрочной проблемой является именно ее деструктурирование, гомогенизация.
Да хоть намекните, в чем проблема-то? Был определенный социальный слой. С течением времени он трансформировался, видоизменился, каким-то образом адаптировался к новой социальной реальности. В том числе и за счет деструктурирования, почему бы и нет? Где проблема?
>Если резкое снижение трудового потенциала общности промышленных рабочих РФ мы понимаем как деклассирование, то в случае интеллигенции, наоборот, утрата ею своего профессионального качества происходит вследствие "растворения" цеховых перегородок. Исчезает тонкая структурная организация, компактные профессиональные сообщества сливаются в аморфную массу, и сословие интеллигенции приобретает черты недоразвитого класса пролетариев какого-то неопределенного труда . Он не физический, но и умственным его трудно назвать. Это воротнички не синие и не белые, а грязноватого цвета.
То есть, проблема в цвете воротничков? Или проблема в том, что Кара-Мурза, сам бывший химик, много общается с подобными себе деквалифицировавшимися специалистами, любителями потрепаться обо всем и ни о чем – и на основании своего круга общения делает далеко идущие выводы? Ведь квалифицированным людям и морализаторство Варфоломеева, и рассуждения Кара-Мурзы по этому поводу – как до голубой луны. У них просто другой круг проблем. Вот они и не пересекаются – из чего Кара-Мурза делает вывод, что их нет.
>Перед нами и вокруг нас - тяжело больная, контуженная социальная общность, утратившая жесткую мировоззренческую основу, отошедшая от чеканных норм рационального мышления и рассуждения, смешивающая в одном умозаключении научный, религиозный и суеверный взгляд, спрятавшая где-то глубоко свои представления о добре и зле.
Нет ее, этой общности. Потому что общего нет. Корочки диплома о высшем образовании никакой общности не создают. Есть совершенно разные люди. Как отвечающие данному описанию, так и не подпадающие под него, категорически.
>Это наш родной социум, мы все, пишущие и читающие, к нему принадлежим, мы все таковы, как ни хорохорься. Мы или спасемся вместе, или вместе сойдем на нет, нас растащат как расходный материал.
«Нас» - в смысле, приведенном автором – нет. Есть я. Есть ты. Есть он. Есть единомышленники Василия Пупкина. Есть категорические противники Пупкина. Есть те, кому по фигу Пупкин. Есть физики и лирики, верующие и атеисты, умные и бездари, спецы и офисный планктон. И не надо из нас, таких разных, варить какую-то неудобоваримую кашу.
Русская интеллигенция, как более-менее четко выраженный социальный слой, в конце XX века свое существование прекратила. Этот факт надо спокойно констатировать, отдать покойному надлежащие почести, объективно описать его роль в обществе, и жить дальше. Но ни в коем случае не надо пытаться оживить труп. Иначе получится Голем.
