В изучении кризиса России и возможных проектов будущего, С.Кара-Мурза преимущественно опирается на советский опыт. Целесообразно ли это? Попробую высказать сомнение.
В случае с СССР эпохи его становления и формирования
- речь идёт об аграрном рустикальном обществе с господствующей традиционной крестьянской культурой и соответствующими социальными отношениями.
В данный же момент мы живём в обществе индустриальном и сформированном индустриальной культурой (школа, СМИ).
- условия становления советского проекта специфичны и во многом уникальны.
Напомню общую канву событий: революция 1917 г. имела два этапа – на первом ситуация была последовательно дестабилизирована верхушечным переворотом – конкурирующая элита не только не желала делить с Царём плоды грандиозной победы, но и имела колоссальный заряд деструктивного мессианизма (идеология народничества во всех её вариациях – от большевистско-эсэровской до кадетской).
События 1917 г. происходили на специфическом фоне мировой войны, сопровождавшейся массовой мобилизацией, “военными” настроениями в обществе, остро воспринимавшейся людьми угрозой гибели на фронте или потери близких и пр.
Революция произошла в условиях (и в значительной степени была следствием) восходящей динамики развития общества и государства, следствием которой были бурный экономический рост, быстрая и ментально болезненная социальная перестройка, позитивная демографическая динамика.
В последнем случае прямым аналогом событий 1917 г. может быть Исламская революция 1979 г. в Иране, но вряд ли Россия 2000-х, первые два условия для современной ситуации совершенно не характерны.
- советский проект страдал хроническим дефицитом легитимности.
Прямым и непосредственным следствием реализации “советского проекта” явилась Гражданская война. Относительная и недолгая стабилизация советского режима произошла лишь в 1950-60-е гг.
Предлагаю рассмотреть и проанализировать опыт альтернативного – более удачного, более эффективного и более соотносящегося с современными условиями проекта – национал-социалистического.
Бросается в глаза сходство доходящее до прямой аналогии между веймарским и постсоветским синдромами. Чувство национального унижения после проигранной войны, территориальные потери и утрата закрепившегося психологически статуса великой державы, экономический кризис, деградация и социальный распад общества – всё это в равной степени присуще Германии 1920 – начала 30-х гг. и России 2000-х, в определённой степени Италии 1920-х. Во всех этих случаях мы имеем дело с индустриальным обществом.
Велико сходство решаемых (или ожидающих решения) обществом проблем. К таковым можно безусловно отнести такие раздражители общественного мнения как радикальная индивидуализация культуры и отношений в социуме, несбалансированную либеральную либо квази-либеральную экономику, вызываемые ею глубокие и многоплановые социальные противоречия. Ну а также, из песни слов не выкинешь, еврейский вопрос. С.Кара-Мурза в полной мере дал его постановку в своей работе “Евреи. Диссиденты. Еврокоммунисты”. А дальше развил понимание евреев как особого этноса-класса, носителя особой культуры, противоречащей культурным установкам нации. Этноса, чей образ жизни находится в неустранимом противоречии с
Национальная революция в Италии и Германии выступает явным ответом на вопросы, которые С.Кара-Мурза ставит сейчас: “Социальные инженеры, которые конструировали жизнеустройство на постсоветском пространстве, мыслили в категориях постмодерна, а не Просвещения. Они представляли общество не как равновесную систему классов и социальных групп, а как крайне неравновесную, на грани срыва, систему конфликтующих этносов. Программы и политическая практика не вписываются в категории классового подхода, но хорошо отвечают понятиям и логике учения об этичности”. Логично видеть “сборку народа” через идеалы национального единства и национальной солидарности, национального и человеческого достоинства – т.е., через ключевые идеалы национал-социализма, через рыцарскую эстетику борьбы.
Национальная революция в Италии и Германии обладает явными позитивными чертами и преимуществами перед советским проектом. Переход власти осуществлялся мирным путём, в ходе всенародного голосования. Национал-социалистическое государство изначально обладало безусловной легитимностью. Его утверждение было результатом реального национального единения, не фальсифицируемого и не насаждаемого изощрённой репрессивной политикой. До своего падения в 1945 г. Германское государство не осуществляло сколь-нибудь масштабных репрессий, направленных “внутрь”, на само германское общество. Сам по себе этот факт представляет принципиальную разницу с горячей и холодной гражданской войной протекавшей в СССР в 1917 – 1940-х гг. и достоин отдельного рассмотрения.
В национал-социалистическое государство, как в Германии, так и в Италии, были эффективно и безболезненно интегрированы социальные и политические институты дофашистского и до национал-социалистического периода. Королевская власть, аристократия, обладавшие определённой самостоятельностью общественные организации, армия. Не осуществлялись гонения против Церкви. Не было радикальной ломки исторически сложившейся школы, системы высшего образования. Насколько мне известно, не переживала Германия глубокого культурного регресса, сравнимого с советской ситуацией 1920-х – 30-х; не говоря уже о разрыве с “проклятым прошлым”. Не развязывались кампании социальной ненависти. Интересен факт массового и мирного перехода немецких коммунистов под знамёна НСДАП.
Как фашистами в Италии, так и национал-социалистами в Германии была создана удачная и эффективная экономическая модель. Она обеспечила не только осуществление реальной социальной справедливости в обществе, но и крайне высокую [сравнительно с любыми известными аналогами] экономическую эффективность. Было найдено гармоническое сочетание плановых начал и частной инициативы.
В целом, хочу согласиться с С.Кара-Мурзой, “бесполезно пытаться защититься от этих новых [современных] типов революции и войны марксистскими или либеральными заклинаниями”. Мы имеем гораздо более соответствующий реалиям опыт, к тому же, основанный на более эффективной и удачной общественной модели чем советская. И должны её изучать, не так ли? Тем более, что новая историческая обстановка, характеризующаяся весьма вероятным дефицитом ресурсов и дискредитацией либерального проекта, вновь угрожающим распадом общества, делает весьма вероятной и новую волну национал-социализма в новом обществе континентальной Европы, оставившей далеко за плечами эпоху Второй Мировой войны.
Существуют сдерживающие нас факторы, которые нельзя обойти или не отметить. За нами лежит исторический опыт тотальной войны с Германией, горечь жертв и десятилетиями создававшийся образ врага. Национал-социалистический проект в значительной степени дискредитирован военными преступлениями и политикой геноцида. Но и на них можно ответить. И ответить можно цинично. Например, воспользовавшись цитатой С.Кара-Мурзы, призывавшего не засматриваться на “слёзу ребёнка” когда речь идёт о ценном опыте модернизации…
“Выработка «проекта будущего» и выход из нынешнего кризиса будут происходить по мере новой «сборки» народа из большинства населения на основе восстановления его культурного и мировоззренческого ядра с преемственностью исторического цивилизационного пути России. Для этого необходимо принципиальное обновление политической системы государства с появлением организационных форм (партий и движений), построенных исходя не из классового, а из цивилизационного подхода и адекватных современному историческому вызову России как цивилизации” (с)
