После революции 1917 года декларация Народного комиссара труда от 30 октября (12 ноября) 1917 г. ввела в России "полное социальное страхование". 22 декабря 1917 г. вышел декрет ВЦИК «О страховании на случай болезни», который обязывал больничные кассы оказывать застрахованным — рабочим, служащим и членам их семей — бесплатную помощь, что положило начало осуществлению принципа общедоступной и квалифицированной медицинской помощи трудящимся. На местах создавались медико-санитарные отделы Советов, которые проводили решения центральных органов в области здравоохранения на своих территориях. В декабре 1918 г. была национализирована вся аптечная сеть, в Наркомате здравоохранения был организован фармацевтический отдел.
Декрет от 31.10.1918 г. утвердил "Положение о социальном обеспечении трудящихся". С созданием в 1918 г. Народного комиссариата здравоохранения, который объединил бывшую городскую и земскую медицину, стал центральным органом, руководящим всем медико-санитарным делом в России, в стране появились две организации здравоохранения: «Советская медицина» под руководством НКЗдрава и «Рабочая страховая медицина» под руководством НКТруда.
Для создания единой системы здравоохранения 19 февраля 1919 г. был подписал Декрет "О передаче всей лечебной части бывших больничных касс Народному Комиссариату Здравоохранения", в результате чего все лечебное дело передавалось Народному Комиссариату Здравоохранения и его отделам на местах, а кассовая медицина упразднялась. Были ликвидированы системы обязательного медицинского страхования и «Рабочая страховая медицина».
В 1921 году в связи с введением НЭПа встала необходимость перестройки работы здравоохранения. 15 ноября 1921 г. было принято Постановление Совета Народных Комиссаров «О социальном страховании лиц, занятых наемным трудом», в соответствии с которым было вновь введено социальное страхование, распространяющееся на все случаи временной и стойкой утраты трудоспособности. Для организации социального страхования на случай болезни были установлены страховые взносы, ставки которых определялись Советом Народных Комиссаров и дифференцировались в зависимости от числа занятых на предприятии лиц и условий труда.
Финансирование большинства медицинских учреждений было переведено с государственного на местный бюджет, который не везде был достаточным. Это приводило к закрытию ряда лечебных учреждений, введению платы за лечение и подтолкнуло к созданию заводской медицины.
СОВЕТСКИЙ СОЮЗ
В 1921-23 гг. сеть учреждений здравоохранения пришла в упадок. Это проявилось в сокращении числа больниц и амбулаторий. В больницах увеличивалась скученность больных, что ухудшало доступность и качество лечения, не хватало лекарств и продовольствия. В стране, особенно на селе, нарастал дефицит работников здравоохранения.
Развитие сети медицинских учреждений началось с 1923-24 гг. Формирование системы обязательного медицинского страхования и организационной структуры медицинской помощи застрахованным в период НЭПа в основном завершилось в 1924 г., когда было утверждено «Положение о порядке организации медицинской помощи застрахованным и членам их семейств и расходовании средств, предназначенных на эти цели» от 4 марта 1924 г.
Постановление Совета Народных Комиссаров РСФСР «Об обеспечении сельских местностей медицинской помощью и об улучшении материально-бытового положения участкового медицинского персонала» (2 декабря 1925 г. ) и декрет ВЦИК и СНК РСФСР «Об основах построения нормальной волостной (районной) организации здравоохранения» (14 декабря 1925 г. ) предусмотрели выделение средств на содержание участковой сети; постепенная реорганизация фельдшерских пунктов во врачебные; укомплектование кадрами; улучшение условий труда и быта медицинского персонала; создание специализированной медицинской помощи в сельской местности. Проводилась идея об укреплении и дальнейшем развитии сельского врачебного участка как ведущего звена в осуществлении профилактической работы среди сельского населения.
По Постановлению Совета Народных Комиссаров № 19 ст.124 от 23.03.1926 г. из всех средств социального страхования образовывались следующие операционные фонды: 1) фонды, находящиеся в непосредственном распоряжении органов социального страхования; 2) фонды медицинской помощи застрахованным (ФМПЗ), находящиеся в распоряжении органов здравоохранения.
В соответствии с постановлениями ЦИК и СНК СССР от 15 августа 1926 г. и ВЦИК и СНК РСФСР от 7 марта 1927 г. были ликвидированы все отделы, подотделы и отделения медицинской помощи застрахованным. Организация медицинской помощи застрахованным возлагалась на аппарат здравоохранения в целом.
Однако бюджетные ассигнования на здравоохранение росли медленно. Например, если в Центрально -Черноземной области принять расходы на здравоохранение в 1926 году за 100%, то в 1927 году эти расходы составили 101%, в 1928 году – 110%. И правительство не способствовало росту таких вложений. Так, циркуляр Народного комиссариата труда СССР от 25. 09. 1926 г. рекомендовал предприятиям отчислять на социальные нужды не более 1 % средств.
Лишь к 1926 г. был достигнут дореволюционный уровень обеспеченности населения больничными койками и только к 1928 г. этот уровень был превышен. К этому времени помимо медицинских учреждений общего назначения получили развитие и специализированные, например, диспансеры. Развитие диспансеров стимулировало высоким уровнем заболеваемости туберкулезом, трахомой, малярией, чумой, оспой и венерическими болезнями. Однако, стоматологическая и психиатрическая помощь были развиты слабо. Отдельная сеть учреждений занималась охраной материнства и младенчества. В годы НЭПа широкое развитие получили добровольные общества, различные организации трудящихся. Так было создано Общество красного креста и красного полумесяца (РОКК), оказывающее помощь, собиравшее средства на лечебные цели.
В конце НЭПа основным методом лечебно-профилактической помощи была провозглашена диспансеризация. Был повсеместно установлен постоянный предупредительный и текущий санитарный надзор, четко определены права и функции санитарных органов. К концу НЭПа количество медицинских учреждений не только в городах, но и в сельской местности начало расти. Впервые в истории России медицинская помощь стала общедоступной, а учреждения по охране здоровья детей и матерей выделялись в особую сеть.
Постановление ЦК ВКП(б) «О медицинском обслуживании рабочих и крестьян» (18 декабря 1929 г.) поставило задачу по внедрению новых форм медицинского обслуживания населения в период полевых работ, созданию передвижных медицинских пунктов, оказанию помощи города селу путем направления медицинских бригад, привлечению населения к проведению санитарно-оздоровительной работы.
В тридцатые годы была разработана и внедрена система бесплатной медицинской помощи. 10 сентября 1933 г. было принято Постановления Совета Народных Комиссаров и ВЦСПС «О передаче всех средств, имущества и кадров социального страхования в подчинение ВЦСПС». Тем самым управление государственным социальным страхованием было передано профсоюзам, а в 1934 г. ассигнования по фонду медицинской помощи застрахованным были включены в бюджет.
ГДЕ И КЕМ РЕГИСТРИРОВАЛИСЬ СМЕРТИ?
Чтобы разобраться со странностями, касающимися необычного времени подъема смертности на Украине, необычного вида части умерших и странного распределения умерших по регионам Украины и среди крестьянской популяции, следует несколько слов сказать о том, как регистрировались смерти, как ставился диагноз причины смерти, как все это учитывалось статистиками при передаче данных в центр и где все это должно было храниться.
Как пишет Назаренко, в 30-е годы в УСРР учетом умерших “занимались отделы Записи Актов Гражданского Состояния при местных исполнительных комитетах. В 1932–1933 гг. когда человек умирал, то о смерти сообщалось в отделы Записей Актов Гражданского Состояния (ЗАГС) местных исполкомов советов, где имелись Книги умерших. В сельской местности смерти регистрировались в сельских советах (в городах - соответственно в районных советах, которые входили в городское подчинение и в городском совете). В книге делалась соответствующая запись о смерти. В сельских районах таких отделов, как правило, не было и запись делали сотрудники сельских советов, а точнее их исполкомов – факт смерти записывали в такие же книги умерших.
При записи смерти необходимо было указать ее причину. На основании записи в книге родственникам покойного выдавалось свидетельство о смерти. По свидетельству Кондрашина, когда регистрировалась смерть человека, то всегда обязаны работники ЗАГСа указать ее причину. Иначе возникали проблемы с властями. На основании этих записей в районах собиралась статистика по смертям. Сельсоветы подавали статотчетность в район, в местные (районные) статистические органы, которые, в свою очередь передавали данные по своей вертикали. Эта статистика обрабатывалась и посылылась в область. В областном центре готовился годовой обобщающий отчет с смертности и заболеваемости. После обработки данных они посылались в республиканское УНХУ в столицу Украины Харьков. Республиканские органы обрабатывали информацию и отсылали потом в Москву, в статорган, который назывался тогда ЦУНХУ.
То есть, данные ЦУНХУ – это несколько раз обработанно-переработанные показатели, как в местными органами ЗАГС, так и в самих статорганах. Свидетельства о смерти выписывались в двух экземплярах. Первый оставался в архиве местного ЗАГСа, другой отправлялся в областные и краевые органы, которые формировали статотчеты и посылали их потом в Харьков и Москву.
В таком случае родственникам, видимо, выдавалась копия. Возможен и другой вариант – в архиве хранилась лишь Книга умерших, на основании которой и выписывались свидетельства о смерти. Один экземпляр свидетельства о смерти выдавался на руки родственникам, другой шел на верх, пересылался в вышестоящий орган, где на основе этих документов вёлся статистический учет. Какой вариант верен, не столь важно, важно, что при такой организации дела имелась прекрасная возможность для случайных ошибок или всевозможнейших «корректировок». Но явно, что корректировка смертности могла проводиться только на уровне областей.
Свидетельство служило основанием для снятия с прописки, с подушевого налогообложения, для передачи собственности... Если такого документа не было, то человек считался живым и не него ложились все тяготы налогообложения и других официальных дел. Это было не очень выгодно родственникам. Поэтому родственники стремились, чтобы свидетельство о смерти у них было. Им потом могли дать очень хороший нагоняй и даже лишить продовольственных пайков.
Представим себе, что в семье от голода или от другой причины умер дедушка или бабушка. Они старше и более чувствительны к недоеданию. У них есть родственники. Чтобы похоронить труп на сельском кладбище, нужно чтобы на кладбище выделили место. А это делалось на основании свидетельства о рождении.
Если человек не записан в ЗАГСе, то, значит, он пропал без вести со всеми вытекающими последствиями в виде статистики преступлений и т.д. Обнаружение лишних людей, прописанных, но не имеющихся в наличии, грозило наказанием работникам внутренних дел (тогда ОГПУ) и работникам сельсоветов, ведущих книги умерших. Поэтому очень маловероятно, что работники ЗАГСов разрешали закапывать трупы без выписывания свидетельств о смерти. Когда человек пропадал, но все падало и возникал недосчет.
Далее. Человек при поступлении на работу должен был прописаться в местном отделе тогдашних органов внутренних дел. Для новой прописки он должен был выписаться с того места, где он проживал ранее. Если у него не было открепительного талона, то акт прописки завершался составлением и посылкой извещения в тот отдел ОВД, где он был ранее прописан.
В то время паспортов ещё не было, но регистрация, хотя и не такая детальная как в последующие годы уже была. По крайней мере, власти неплохо знали, кто и где живет в подведомственном им районе. Традиция эта родилась из–за шпионов и диверсантов, которые имелись в СССР после Гражданской войны. Немало шпионов и диверсантов было поймано из–за того, что они не позаботились о своей предыдущей прописке. Кроме того надо было вылавливать тех, кто служил у белых.
Итак, если умер человек. Вызывается ответственный сотрудник из сельсовета или милиционер. Приглашается, если есть возможность, какой–нибудь медик, из имевшихся в округе, который должен был поставить диагноз причины смерти и вписать его в Книгу умерших. В то время медиков было мало, медсестра или фельдшер были пределом мечтаний. Во многих районах медиков не было совсем. Поэтому часто диагноз причины смерти ставился немедиком, например, работником исполкома сельского совета или даже милиционером, а это вызывало массу непрофессиональных записей. Предвосхищая дальнейшее изложение сообщу, что диагнозов истощения или опухания или нечто подобного там быть не должно. Часто умерших хоронили до приезда медика, тот же по приезду расспрашивал родственников и знаковых умершего о том, как и почему умер тот человек, и ставил диагноз причины смерти. Затем он вписывал его в книгу умерших. Далее начиналась вышеописанная карусель со статотчетностью. Заполняли статистический талон смерти и рождения в ЗАГСах или сельсоветах. Но кто заполнял?
МЕДИЦИНСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ В 1933 году
В Самарской губернии положение сельских участковых больниц и фельдшерских пунктов начало улучшаться к концу 1924 г. Тогда же удалось реорганизовать часть фельдшерских пунктов во врачебные. Основная сеть туберкулезных и венерологических диспансеров возникла в 1924-1925 гг. Для борьбы с малярией в Самаре работала Центральная малярийная станция.
Расширение видов лечебных учреждений обеспечило основную массу городского и сельского населения губернии не только лечебной, но и санитарно-профилактической помощью, необходимой в борьбе с социальными болезнями. Но качество предоставляемой помощи не соответствовало количественному росту лечебных заведений вследствие их неудовлетворительного хозяйственно-материального положения, недостаточного снабжения медикаментозными средствами и препаратами. К тому же, несмотря на строительство новых и ремонт старых медучреждений, в сельской местности их количество было намного меньше, чем в городе.
При первой необходимости медперсонал был обязан оказывать помощь населению. Но в связи с недостаточным количеством врачей и других медицинских служащих, естественно, возрастала норма нагрузки на одного специалиста, что приводило к систематической сверхурочной работе, отсутствию выходных дней, перегруженности, отрицательно отражалась на качестве предоставления медицинской помощи. Несмотря на предпринятые меры социальной защиты (установление норм нагрузки, продолжительности рабочих часов, мероприятия по улучшению условий труда, материального обеспечения медперсонала, особенно сельского), реальное положение медицинских служащих менялось медленно.
В Самарской губернии в 1925 г. заработная плата врача составляла 21 руб., среднего медперсонала — 9-10 руб., технического - 5-7 руб. в месяц. Только к концу изучаемого периода в Самарской губернии удалось повысить среднюю зарплату врачей до 125 руб., а среднего медицинского персонала - до 52 руб., что все равно было ниже по сравнению с другими регионами РСФСР (средняя ставка врача по РСФСР - 150 руб., среднего медперсонала - 65 руб.)
Например, в Самарской губернии наиболее массовым заболеванием в 1921-1929 гг. был туберкулез. На каждые шесть здоровых человек приходился один туберкулезный больной. (Ерендеева, 2013).
Мы посмотрели 3 научные работы на эту тему
В двадцатые годы XX века начинается новый период действия здравоохранения в России. Органы здравоохранения приступают к ликвидации последствий войны. Больших усилий требовала ликвидация эпидемических заболеваний. В период восстановления и реконструкции народного хозяйства давали о себе знать последствия I мировой и гражданской войн. В период с 1918 по 1922 гг. переболело сыпным тифом 20 миллионов человек. Высоких цифр достигала заболеваемость малярией (в 1923 году больных малярией было зарегистрировано около 14 миллионов). Социальные болезни, такие как туберкулёз, трахома, венерические заболевания очень медленно шли на снижение. С огромными трудностями восстанавливалась совершенно разрушенная сеть медицинских учреждений на селе. Местные бюджеты, финансировавшие сельскую медицинскую участковую сеть, в начальный период новой экономической политики были ещё маломощны и не обеспечивали нужд сельского здравоохранения. Финансовые трудности не только не давали возможности расширить медицинскую сеть на селе, но и привели вначале к её значительному сокращению. Так, на 1 июля 1922 года по сравнению с 1 января того же года число сельских больничных участков сократилось на 10%, а число больничных коек на селе сократилось на 28%.
Важным событием в развитии сельской медицины стал Первый всесоюзный съезд участковых врачей, состоявшийся 8-15 декабря 1925 года. Со времени созыва съезда сельская медицинская сеть в СССР не только достигла довоенного уровня, но и превзошла его: число врачебных участков возросло на 12 %, а в РСФСР - на 38 %.
Однако удовлетворить полностью потребности села ещё не представлялось возможным, больше чем в 20% волостей не было врачебных пунктов, а свыше 40 волостей не имело больниц.
Особенно большое внимание съезд уделил профилактическим задачам сельской медицины, наметил конкретные меры, в частности, организацию предохранительных прививок, что до этого проводилось преимущественно в городах; изучение труда и быта сельского населения; обследование населённых пунктов, где наблюдалась повышенная заболеваемость; меры борьбы с социальными болезнями, меры по охране материнства и детства; развитие санитарно - просветительской работы и
Съезд решил, что врачебный участок должен был стать центром профилактической деятельности в деревне. Необходимо было организовать самодеятельность сельского населения в помощь органам здравоохранения.
В рамках Саратовской губернии сеть медико-санитарных учреждений на 1924-25 год не была обширной (таблица Х).
Таблица Х. Показатели сети медицинских учреждений саратовской губернии в 1924-1925 гг.
Наимен. уезда Мед. Учрежд. Кол-во коек Число жителей на койку Персонал
Аткарский 20 150 1842 221
Балашовский 22 226 2324 316
Вольский 26 218 3215 412
Камышинский 12 82 1724 178
Кузнецкий 17 242 1278 306
Новоузенский 29 216 664 247
Петровский 16 96 1648 217
Саратовский 20 130 1260 210
Сердобский 18 165 2128 253
Сравнительная оценка объёма медико-санитарного состояния в уездах Саратовской губернии дает представление о недостаточности, как профессионального персонала, так и количества мест для больных. Данные цифры предоставляют возможность судить о том, что медицинский персонал был укомплектован только на 88% от нормы, а количество больничных стационарных мест составляло 70% установленных нормативов.
Положение медицинско-санитарного состояния сельской медицины было плачевным. Отсутствие в течение ряда многих лет обновления и пополнения медицинского инвентаря (хирургических инструментов, лекарств и т. д.), отсутствие капитального ремонта больничных зданий, недостаток медикаментов, инструментария, мизерная оплата медперсонала и её неаккуратная выплата - всё это характеризовало сельское здравоохранение.
Например, существовавшая сеть медицинских учреждений в Саратовской губернии была минимальной и нуждалась в расширении в соответствии с потребностями населения. Создавалась специальные курсы для повышения квалификации. Эти курсы усовершенствования работали в Саратове, где сельские фельдшеры, врачи проходили медицинскую переподготовку. Из Саратова были направлены на работу в деревню 57 молодых врачей.
С середины двадцатых годов работа по медицинской помощи уездам и сёлам Саратовской губернии постепенно налаживалась. Представители Губздравотдела констатировали недостаточность медицинско-санитарной помощи в сельской местности, настаивали на принятии особых мер по её развитию. Поэтому на 1925 и на последующие годы был принят план по улучшению медицинской помощи сельскому населению, устанавливалась и выделялась финансовая помощь на содержание сельской участковой сети медицинских учреждений, а также на повышение оплаты труда медицинскому персоналу. Предусматривалось создать в рамках бюджета губернии специальный фонд (не менее 3% зарплаты) для удержания на селе высококвалифицированных медицинских кадров. Также в волостные бюджеты вносилась статья особых транспортных расходов для передвижения врачей (вследствие отсутствия ямщиков). В вопросе получения экстренной медицинской помощи безлошадные крестьяне, батраки и бедняки находились в тяжёлом положении.
Конечно, проводимые губернскими и уездными властями мероприятия улучшали медицинское обслуживание в деревне, привнесли в него некоторые новые формы и характеристики. Однако серьёзных изменений в уровне здравоохранения на селе к концу двадцатых годов добиться не удалось. По материальной базе и кадрам медицинских работников был лишь восстановлен и несколько улучшен довоенный уровень. Немного расширилось применение лекарственных средств и медицинской аппаратуры. Увеличилось количество обращений к врачам и фельдшерам, снизился авторитет знахарского примитивного лечения. Но, по-прежнему, сельское здравоохранение принципиально уступало городскому и имело примитивный характер в сравнении с уровнем европейских стран (Шалаева, 2012).
В 1925 г. в Кубано-Черноземной области насчитывалось 16 районных больниц, 76 врачебных участков, 51 фельдшерских пунк- та. Один врачебный пункт обслуживал население в радиусе 920 кв. верст. Один врач обслуживал 1 600 чел., в то время как по нормативу должен был обслуживать 500 чел.
В год содержание одной больничной койки в 1925 г. бюджету области обходилось в 24 840 руб. В общей сумме затрат бюджета области расходы на здравоохранение составляли 8,4 % бюджетных ассигнований. В 1925 г. для обучения врачей ввели институт врачей-интернов. Их готовили для работы в сельской местности.
Рост числа медработников по округу был незначителен. По-прежнему существовал дефицит работников здравоохранения. Бюджетные ассигнования выросли с 3 670 000 руб. в 1926 г. до 3 700 000 руб. в 1927 г. и до 4 025 000 руб. в 1928 г. В бюджете на 1928 г. на материальную поддержку здравоохранения было запланирована сумма 1 969 тыс. руб., а исполнение составило 1 408 тыс. руб. (75 %).
Эти годы проходили под знаком восстановления разрушенной медицинской сети страны, в том числе и в Кубано-Черноморской области. Наблюдался постепенный рост числа медицинских учреждений (Яхутль).
Итак, в списке нозологических форм, как причин смертности голодных отеков не было. Их не найдено в учетных формах, где был список заболеваний, в пункте 50. Число смертей от собственно истощения было минимальным. Но НКВД сообщало о странных голодных отеках как причинах смертей. Либо НКВД врало. Либо голодные отеки маскировались под другие заболевания. Жили не сытно и умерли от отеков. Вот и получилась в массовом сознании связь голода и отеков в иде голодных отеков. Мы посмотрели имеющуюся литературу об организации медицинской помощи в Самарской,Саратовской и Кубано-Черноземной губерниях.
Что делал врач при насдтуплении смеррти. Он призжал. Но их было мало. Транспорта у них не было . Ехали на лошадях или верили сообщениям местных фельдшеров или самодеятельных помощников Если приезжал, то поздно, когда търупные изменения уже делали постановку диагноза почти невозможным. Если приезжали на лошади, то лошадь голодающие должны бы были съесть.
Вывод следует сделать такой: в начале 30х годов медицинская помощь на селе только начинала приближарться к уровню 1913 года и точно не была ещё лучше ее. Врачей и медработников не хватало.
А теперь подумайте насчет переписей 30-х. Текущий учет - в НКВД, а перепись проводит ЦУНХУ - вот почему такой бардак с итогом получился., Видимо поняв, что статистика может стать орудием в руках антисоветчиков, в 1934 году власть передала органы ЗАГС в НКВД. И только в 1956 году их опять передали в подчинение местным советам.
Имеется ряд свидетельств того, что в городах находили лежащие на улице трупы людей. Возникает вопорс, как они там оказались, ведь при голодании человек резко слабеет. Кто их собирал? Что делалось, если на улице находили труп, как это отмечено в донесении агента ОГПУ. В 1933 г. по всему Киеву нашли на улицах 5483 трупа. Если труп неизвестного находили на селе, то это было событие, о котором сообщалось в органы. Его, как правило, регистрировалась. насильственная смерть (без указания убийство или самоубийство). В случае подозрения на убийств проводили расследование.
ПАТАНАТОМИЧЕСКАЯ И СУДЕБНО–МЕДИЦИНСКАЯ СЛУЖБЫ В 1933 г.
Для того, чтобы поставить правильный диагноз относительно причины смерти следовало провести медицинское обследование трупа и подробно расспросить родственников и знакомых, во многих сличаях этого было недостаточно и требовалось патологоанатомическое вскрытие. Даже медики были бы быть в затруднении, если бы им пришлось ставить патанатомический диагноз причины смерти без вскрытия трупа. Поэтому нам следует рассмотреть вопрос, а вскрывали ли тогда трупы умерших на селе. Диагноз большей части этих часть нозологических форм, указанных в списке, без вскрытия трупа, а тогда патанатомическая и судебно-медицинская службы были в зачаточном состоянии, нельзя поставить даже сейчас, причем часто даже после вскрытия.
Несколько слов о том, как и кто проводил тогда патолоанатомническое обследование трупов умерших. В зависимости от целей и задач различают два вида исследования трупа — судебно-медицинское и патологоанатомическое. Патологоанатомическое исследование выполняют в соответствующих отделениях больниц специалисты в области патологической анатомии. Судебно-медицинскую экспертизу (исследование) трупа производит судебно-медицинский эксперт (или врач-эксперт). В настоящее время oбъектами для обязательной судебно-медицинской экспертизы являются: 1) трупы лиц, умерших от каких-либо насильственных воздействий (механические повреждения, механическая асфиксия, отравление, утопление, действие высоких и низких температур, поражение электрическим током и др.), а также при обстоятельствах, в которых можно заподозрить насильственную смерть, независимо от рода и места смерти (в том числе в лечебных учреждениях); 2) трупы лиц, умерших в лечебных учреждениях, при неустановленном диагнозе заболевания, при наличии принятых органами следствия жалоб на неправильное или незаконное лечение и вынесенном постановлении о проведении судебно-медицинской экспертизы; 3) трупы лиц, доставленных в лечебное учреждение уже мертвыми; 4) трупы лиц, умерших скоропостижно (независимо от места смерти), когда причина смерти врачом лечебного учреждения не установлена и «Врачебное свидетельство о смерти» не выдано; 5) трупы лиц, личность которых не установлена.
В нынешней нормальной ситуации убитого или неопознанный труп, найденный далеко от места проживания данного человека доставляют в больницу или бюро судмедэкспертизы (в те времена сельская местность не была охвачена патологоанатомической и судебномединской службами), оттуда пишут бумагу в местное отделение милиции, оттуда обобщенная информация идет в областное ГУВД и так далее. Но то – в мирное время, а во время гражданской войны и после нее все гораздо сложнее. Не всех доставляют в морги - многих хоронят сразу, обозначив могилу лишь самодельным крестом. Не все бюро судмедэкспертизы и больницы передают информацию, куда следует; не все отделения милиции функционируют, не со всеми есть связь.
Умершие в 1933 г. от голода и опухания" не относились ни к одной из вышеприведенных групп, поэтому их должны были вскрывать патанатомы. Но в то время патанатомическая служба была разбита гораздо хуже, чем судебномедицинская. Ещё царская Россия имела их очень мало врачей на душу населения. Кроме того события голода 1932-33 годов происходили в зоне, по которой основательно прошлась Гражданская война. Врачи были в основном русские из земской интеллигенции и немного врачей-евреев. Увы, Гражданская война основательно проредила и русскую земскую, и еврейскую интеллигенцию, часть погибла, часть эмигрировала. На Украине она уцелела только в крупных городах и в еврейских местечках. Кроме того, с Украины интеллигенция начала массово уезжать в Россию в результате «украинизации» конца 20-х – начала 30-х.
В 1933 г. и судебно–медицинская и патанатомическая служба в СССР находились в стадии формирования. В городах, во многих областных центрах уже были патанатомические отделения и бюро судмедэкстертов. Но ни патанатомическая ни судебномедицинская службы в то время ещё не дишли до уровня сельских советов. Патологоанатомов и судмедэскпертов в подавляющем большинстве районов, не говоря уже о сельсоветах не было, так как развитие этих служб в 1933 г. было в самом зародыше, хотя во многих областных центрах уже были патанатомические отделения и бюро судмедэкстертов.
В качестве информации для размышления сообщу, что судебно-медицинская служба Советской Республики была организована в 1918 г. Уже в 1919 г. были изданы основные руководящие и инструктивные документы, определившие единый порядок и правила судебно-медицинской экспертизы - «Положение о правах и обязанностях государственных медицинских экспертов», «Правила о порядке вскрытия трупов лиц, умерших в больницах и лечебных заведениях», «Временные правила классификации телесных повреждений» «Положение о лабораториях судебно-медицинской экспертизы для химических, микроскопических и биологических исследований» и другие документы, регламентирующие основные виды судебно-медицинской экспертизы. В 1924 году в Народном Комиссариате Здравоохранения РСФСР учреждена должность главного судебно-медицинского эксперта РСФСР.
В 1924 г. в Народном комиссариате здравоохранения РСФСР была введена должность Главного судебно-медицинского эксперта, и таким образом завершилась организация структуры судебно-медицинской экспертизы, сохранившаяся в основном до настоящего времени. К этому же времени относится организация бюро судебно-медицинских экспертиз при областных и краевых отделах здравоохранения, введение в практику регулярных региональных совещаний судебных медиков с участием представителей прокуратуры, милиции, криминалистов. В том же году в Ростове-на-Дону, Ленинграде и Свердловске были организованы первые в России судебно-медицинские лаборатории.
С 1925 года в стране во всех лечебных учреждениях была введена обязательная регистрация биопсий, а с 1929 года все удаляемые хирургами материалы подлежат обязательному микроскопическому исследованию; предложил ныне повседневно применяемый принцип сличения клинического и анатомического диагнозов, клинико-анатомические конференции, регистрацию врачебных ошибок. В 1926 г. состоялся 2-й Всероссийский съезд судебно-медицинских экспертов. А в 1928 г. Народный комиссариат здравоохранения и Народный комиссариат юстиции РСФСР утвердили «Правила для составления заключений о тяжести повреждений» и «Правила судебно-медицинского исследования трупов».
В 1932–1933 гг. патанатомическая и судебно–медицинская службы были в стадии своего становления. Патологоанатомов и судмедэскпертов в подавляющем большинстве районов, не говоря уже о сельсоветах, не было, так как развитие этих служб в 1933 г. было в самом зародыше. Формирования патанатомической службы СССР относится к 30-м - 40-м годы XX века. Например, в Рязанской области первое патанатомическое отделение было открыто только в 1929 году в больнице им. Н.А. Семашко. В последствие были открыты типовые патолого-анатомические отделения в Рязани, районах области, при Областной клинической больнице.
Если судить по докладам ГПУ, в 1932-33 гг. умершие практически не изучались патанатомически. И кто же тогда мог диагностировать причины смертей? Смерть от голода фиксировали по словам родных и соседей и часто это делали работники ГПУ или милиции. В сводкам по НКВД имеется масса примеров, когда милиционеры ставили диагноз опухания, а истощение было очень редки. Только работники ГПУ «академиев не кончали». Сказали - от голода, значит, от голода.
Да даже сейчас вскрываются далеко не все трупы умерших на дому. По словам президента Российского общества патологоанатомов, директора НИИ морфологии человека РАМН Л. Кактурского, даже сейчас в среднем по стране патанатомическим исследованиям подвергаются менее 60 процентов умерших в стационарах и 10-15 процентов россиян, скончавшихся дома.
Слабое развитие патологоанатомической службы и судебно-медицинской служб вело к ошибкам в диагностике и появлению ошибочных диагнозов но, судя по просмотренным нами сводкам заболеваемости из Центрально–Черноземного района, их сравнительно мало. Могли ли неспециалисты поставить правильный диагноз причины смерти в таких сложных случаях? Конечно нет. В большинстве случаев диагноз ставился без вскрытия и лабораторного исследования чисто по внешним признакам. "Вот и писали – пишет Назаренко – "умер от живота" или просто - понос (ризачка). А что у него, стафилококк золотистый или малярия тропическая.... одному богу известно. И там и там, батенька понос. Причем, учтите весной в деревне посевная, когда крестьянам не до амбулаториев, как говаривал мой дед - сеять надо. Вот и помирали часто сразу после посевной, переходив заразу в поле".
Как видим, судебно–медицинская и в особенности патoлогоанатомическая службы тогда еще были развиты очень и очень слабо и в большинстве случаев вскрытий трупов умерших на дому никто не делал. Поэтому диагноз большей части этих часть нозологических форм, указанных в списке, без вскрытия трупа, а тогда патанатомическая и судебномедицинская службы были в зачаточном состоянии, нельзя поствить даже сейчас, часто даже после вскрытия. Поскольку вскрытий тогда не было, то диагноз основывался на опросе родственников и знакомых умершего. Медик расспрашивал их и на основе их рассказов ставил диагноз. Немедик, видимо, ставил диагноз по наитию, часто нарушая инструкцию.
