>Подает в том же ключе:
> Я чувствовал, что моя жизнь полностью
>слилась с жизнью группы и удивлялся контрастам военной жизни: сущий ад в
>полдень и теплая, привычная койка в полночь; предполетный инструктаж в три
>утра, и теннис в три часа дня. Сегодня - омертвевшие руки бедняги
>Ковальского, завтра - нежные пальчики Дэфни с дымящейся сигаретой. Однажды
>Бреддок, опасаясь опоздать на назначенное вечером свидание в Лондоне,
>отправился в рейд в своем парадном обмундировании, надетом под летный
>комбинезон. Меня радовало, что я летчик, а не пехотинец, вынужденный ночь за
>ночью валяться на голой земле, лишенный возможности помыться, не смеющий и
>мечтать о таком счастье, как Дэфни.
содержит очень забавную вещь - отсылку к опыту племени. Т.к. человеческая психика - это психика высшего примата и она оптимально рассчитана на натуральную жизнь в племенном обществе (те самые 50-150 рыл разных возрастов обоих полов), влияние культуры с момента начала товарно-денежных отношений для нее разрушительно в высшей степени. Пиндосов военный журнализд Себастьян Юнгер в своей книге "Племя" пишет, что его полгода с армейским пехотным взводом на посту Рестрепо в Коренгале, Афган - лучшее время в его жизни, просто потому что оно в значительной степени воспроизводит племенной уклад. И проблема не в том, что ветеранам войн плохо в современном мирном обществе, а в том, что современное мирное общество - плохое место как таковое: разделенное либеральными ценностями, оно обрекает человека на вечное одиночество, и это особенно тяжело дается тем, кто в силу участия в войнах, стихийных бедствиях и катастрофах уже получил опыт такой "племенной" жизни. "Братство поля боя - это не дружба, не любовь, не семья. Это нечто куда более благородное и близкое к натуре человека. На стоило бы признать - война всегда содержит не только наиболее ужасающий опыт, но и наиболее благородный тоже. С войной, если она уже поселилась в человеке, тяжело расстаться - в мирном обществе человек может столкнуться с чудовищными преступлениями, но почти никогда не сталкивается с таким же по силе уровнем благородства и взаимопомощи, как на войне. В известном смысле, можно сказать - ветераны войн не хуже нас, они... лучше. И им плохо именно потому, что мы - хуже их, выбора особо нет. Вот им и приходится "возвращаться на войну" при любой представившейся возможности. У американских индейцев 18-го века не бывало посттравмата. Они возвращались после рейда или войны в племя - общество, где каждый или уже воевал, или будет воевать. Их понимали и принимали такими, какие они есть. Сейчас 21-й век, и такое племя, оказывается, может существовать в виде отдельной нации - это Израиль. Там тоже каждый или воевал, или воюет, или будет воевать - мужчины и женщины. Израиле очень низкий уровень посттравмата - около 1%. Это общество просто-напросто здоровее большинства прочих - они ближе к природе. Война - это ужас, это кошмар, но если общество реагирует на неё, как племя - она не только переносима, она делает его устойчивее и, в конце концов, лучше."
Ему вторит британский палубный пилот Шарки Уорд, герой Фолклендов, когда сравнивает жизнь персонала КВВС и Royal Navy: "Летчик ВВС в основном наслаждается жизнью "с 9 до 17", в то время как пилоты эскадрилий флота проводят много времени в замкнутом пространстве авианосца, имеют корабельные обязанности в общем ряду с офицерами корабля, живут в тесных и традиционно для британских кораблей плохо вентилируемых каютах, и терпят немыслимые для ВВС личные неудобства, тем не менее, это и есть реальная жизнь, формирующая тесные узы".
Ну рассуждения Буххайма по поводу Das Boot тоже широко известны - экипаж "семерки", 47 человек - это тоже грязный и вонючий племенной отряд гуронов в ходе вылазки против англичан.
И в дополнение - будущий убивец БинЛадена Уильям МакРэйвен, адмирал пиндостанских SEALs, писал в 1993 году: "самое главное в тренинге SEALs не их боевые качества и не поведение индивида под огнем, а идеальная сплоченность такого мелкого подразделения, достигнутая в ходе такой тренировки, когда группа SEALs становится единым организмом и уже не делится на отдельных бойцов, когда любая, сколь угодно тяжелая ситуация делится на всех поровну."
Поэтому относительная "лашкери" жизнь пиндосов из USAAF, сносящих немецкие города в ходе 2МВ, может быть уравновешена без вреда для психики самих экипажей только именно что колоссальными потерями в воздухе от ПВО Рейха. Японцы этого добиться не смогли, и уровень ПТСР экипажей B-29 был выше, чем тот же параметр у ребят с B-17, горевших над Европой.
Иными словами, если "воин" после нескольких часов сколь угодно напряженной боевой работы может помыться и плеснуть себе чего-то по выбору в чистый стакан - он в системном смысле в бОльшей опасности, чем тот, которого заспанного и грязного, в окопе поедают вши: первый не получит опыта братства боя, и в результате вообще не поймёт, что такое война и почему она всегда была и всегда будет.
