что Сергей Георгиевич в свое время не усвоил как следует курс научного атеизма.
Если бы этого не произошло - он не сводил бы отношение Маркса и Энгельса к религии к вульгарному материализму просветителей. У классиков хватало ума понимать, что религия не от непросвещенности возникает и просвещением не устраняется. И тем более, что она не устраняется насилием в делах веры.
>Для России (СССР) отношение марксизма к религии ни в коем случае не является маргинальной проблемой - и в философском, и в политическом смысле. Здесь вследствие господства марксизма в вопросе о религии с 1917 по 1924 г. наломали столько дров, что угли до сих пор тлеют и время от времени разгораются.
Тут надо уточнить один момент: а господствовал ли в вопросе о религии в России с 1917 года марксистский подход? Мне почему-то кажется, что господствовал как раз подход чисто религиозный. Только религия была с противоположным знаком. И предмет поклонения у нее был с рожками.
Впрочем, некоторых моментов С.Г. не заметить не может:
>Рассмотрим дело со стороны «угнетенной твари». Маркс пишет: «Религиозное отражение действительного мира может вообще исчезнуть лишь тогда, когда отношения практической повседневной жизни людей будут выражаться в прозрачных и разумных связях их между собой и природой. Строй общественного жизненного процесса, т.е. материального процесса производства, сбросит с себя мистическое туманное покрывало лишь тогда, когда он станет продуктом свободного общественного союза людей и будет находиться под их сознательным планомерным контролем. Но для этого необходима определенная материальная основа общества» («Капитал», соч., т. 23, с. 90).
>Не будем даже обращать внимания на явные натяжки в этой формуле Маркса (например, на сведение «общественного жизненного процесса» к «материальному процессу производства») и на явную утопичность полной рационализации «отношений практической повседневной жизни людей». Для нашего вопроса достаточно признания Марксом того факта, что вплоть до создания «определенной материальной основы общества» (на деле именно неопределенной) «религиозное отражение действительного мира» исчезнуть не может. Если не может, значит, оно является необходимой, жизненно важной частью общественного сознания. Это – необходимая деталь в общественном механизме, которая может нам не нравиться, но функцию которой мы не вполне понимаем (о важности такой ситуации особо писал К.Лоренц).
Все верно. И какой вывод?
>Скажите, какое же право имели марксисты, придя к власти в обществе, где этой «определенной материальной основы» явно не было и в ближайшие годы не предвиделось, вести борьбу на уничтожение против жизненно важной части общественного организма (или «механизма»)? Какое право они имели хватать «угнетенную тварь» за горло, чтобы не дать ей сделать «вздох»? Они что, уже освободили «тварь» от угнетения «материальной основой общества»?
Но почему, собственно, пришедших к власти надо считать марксистами, если они делали нечто прямо противоположное тому, о чем говорил Маркс? По крайней мере - марксистами в данном вопросе? Почему надо называть базисные положения - оговорками?
>И даже после той катастрофы, что произошла в СССР, наши марксисты не обнаруживают рефлексии и не чувствуют ответственности. Достаточно указать им на оговорки самого Маркса – и они тебя считают мракобесом. В крайней позиции, отношение к которой умеренные марксисты из тактических соображений избегают выражать (чтобы не критиковать «своих»), «угнетенной твари» открыто отказывают в праве на «вздох».
Ну что же, не вернуться ли нам тогда к истории с конфискацией церковных ценностей? Может быть, чего-нибудь новое скажете, Сергей Георгиевич, по отношению к сказанному Вами ранее на эту тему?
