|
|
От
|
Сысой
|
|
|
К
|
Almar
|
|
|
Дата
|
03.02.2003 01:05:14
|
|
|
Рубрики
|
Крах СССР;
|
|
Суть психоанализа - мошенничество
Здравствуйте!
Часть 1. О ненаучности психоанализа.
Видимо существует большое недопонимание по поводу обсуждаемых проблем. Поэтому я решил остановиться на некоторых аспектах подробнее. Но сначала немного по поводу ваших вопросов.
>Вместо того, чтобы просто взять и возразить что-либо конкретное против того отрывка из <Психологии масс...>, который я привел в самом начале, вы затеяли этот нудный спор о методе. Зачем?
Причина проста. Вы попытались использовать мифопосторения Райха как научные обоснования для идей, в своей сути направленных против семьи как таковой и в перспективе направленных на окончательную атомизацию людей, на вырывание их из первичных ячеек общества (об этом чуть ниже, но лучше сделать отдельную ветку). Я поставил под вопрос научность психоанализа. Этот вопрос подразумевает анализ методов, применявшихся для подтверждения теории. Прием стандартный для науки - прежде всего проверить на является ли наблюдаемый феномен артефактом. Хотите вы или не хотите, но методологические проблемы обойти не удастся. То, что вы пытаетесь уклониться от обсуждения обоснованности психаналитических выводов свидетельствует лишь о неудобности этих кардинальных вопросов. Что, в принципе, было нетрудно предвидеть, принимая во внимание метафизическую природу психоаналитических объяснений.
> Если вы имеете что-либо конкретно возразить, то почему бы это просто не сделать?
Возражение было приведено вполне конкретное - психоанализ не является научной теорией, а метафизическим учением индоктринального типа. Анализ структуры мифов, производимых пропонентами психоанализа, совершенно не входил в мои планы, а также он совершенно не требуется для оценки обоснованности теории в целом. Выяснение научности или ненаучности высказывания и копание в тонкой структуре мифа - несколько разные задачи, и мне интересна лишь первая.
> Извиняйте, но кроме как с помощью психоанализа, я это объяснить не могу.
Что же, получайте назад;-))
Ваша неспособность выйти за рамки психоанализа лишь свидетельствует о вашей интеллектуальной ограниченности и индоктринированности.
Не надо было начинать переходить на личности;-))
> Возьмите любую словарную статью, ... Послужил исходной основой многообразных течений глубинной психологии; оказал влияние на литературу, литературоведение, искусствоведение и другие гуманитарные науки.
Я думал, что вы вышли уже из возраста изучения жизни по энциклопедиям. Алмар, не смешите людей ссылками на словари. Посмотрите статью о коммунизме в Британнике, а потом сделайте вывод о ценности энциклопедий в спорах по существу. Начетничеством спор не решить. Давайте разбираться в сути. К тому же ваш отрывок говорит в основном о гуманитарных дисциплинах, что вполне понятно, исходя из философско-мировоззренческой (а вовсе не естественно-научной) природы теории психоанализа. На медицинские науки психоанализ повлиял как раз мало.
>Вы похоже не вполне понимаете для чего в психоанализе используется толкование сновидений. Здесь в определении ясно сказано для терапии, а не для абстрактной интерпретации.
Вы, вероятно, совершенно не понимаете сути лечения вообще. И еще подвержены дурной практике передергивания слов оппонента (это по поводу "абстрактная").
Толкование сновидений используется в психоанализе прежде всего для "диагноза", т.е. для предполагаемого выяснения структуры психики пациента. Толкование - это и есть интерпретация. И эта интерпретация исходит от терапевта и тем или иным способом навязывается пациенту, создавая внутренне-непротиворечивую картину, ничего общего не имеющую с казуальностью страдания пациента. Если построения на основе толкований не имеют ничего общего с реальностью, то ни каком успехе терапии, на толкованиях основанной, говорить не приходится. И даже более того, они могут быть причинами дополнительного более тяжкого страдания, индуцированного психоаналитическими процедурами. Кстати, психоаналитические методы и объяснения как раз использовались для посторения абстрактных теорий, связанных с психикой, в том числе и Райхом.
> Задача психоаналитика сделать так, чтобы пациент сам осознал до этого бессознательные свои комплексы и представления, они должны быть перенесены им на уровень сознания. ... Допустим увидел пациент во сне банан, а доктор ему <может это фаллический символ связанный с твоим подсознательным комплексом>. Если попал в точку, пациент может осознать свой бессознательный до этого комплекс. ... Повторю: правильность интерпретацити не основана та том, что <это кажется психоаналитику>, а на том, что была подтверждена самим пациентом, в том числе (при успехе) его выздоровлением.
Тут проблема в следующем. В мифологии психоанализа бессознательные и сознательные сферы у человека разделены. Причем настолько, что говориться о вытеснении каких-то влечений и переживаний из одной сферы в другую. Сфера бессознательного по определению контролироваться не может и в принципе не познаваема для интроспекции индивида. Индивид (пациент) таким образом никак не может ни подтвердить, ни опровергнуть построения терапевта, потому как не осознает того, что находится в подсознании. Каким образом психотерапевт может проникнуть в подсосзнание другого? Считается, что на основе забываний, ошибочных действий, свободных ассоциаций, толкования сновидений пациента. Т.е. имеет место интерпретация наблюдаемых феноменов и затем конструкция психического образа на основе этой интерпретации. Каким образом верифицируются интерпретации? Подтверждениями самого пациента, который не знает, что у него в подсознании. Казалось бы, такой парадокс может быть обойден за счет каких-то неясных ассоциаций у пациента, свидетельствующих о связи бессознательного и сознательного. Но прежде чем пациент может оценить эти ассоциации в верном ключе, ему необходимо пройти краткий курс понятий психоанализа хотя бы для того, чтобы говорить со своим психоаналитиком на одном языке. Вот тут и происходит весь фокус. Пациент, не имеющий специального образования позволяющего оценить научность теории, сталкивается с активно-проповедуемой мировоззренческой системой. Причем, пациент более беззащитен, чем обычный человек при беседе, так как он приходит к терапевту за помощью, что подразумевает высокую степень доверия. В дальнейшем, принимая терминологию и логическую структуру психоаналитических построений, пациент не может уже объяснить свои проблемы по-другому. Так что нет ничего удивительного в потверждении пациентом мифологии, созданной стараниями психоаналитика. Поэтому, если у 9 из 10 пациентов банано-половая интерпретация возражений не вызывает, то это свидетельствует лишь об удавшемся со стороны терапевта внушении психоаналитической мифоструктуры пациенту. По поводу излечений и выздоровлений - см. часть 2 ниже.
Давайте посмотрим чуть ширше.
Метафизические теории обладают всеобъемлющей объяснительной силой. Кажется, что эти теории могут объяснить буквально все, что происходит в той области, которую они описывают. Изучение любой из них как бы приводит к духовному перерождению или к откровению, раскрывающему наши глаза на новые истины, скрытые от непосвященных. Раз ваши глаза однажды были раскрыты, вы будете видеть подтверждающие примеры повсюду: мир полон верификациями теории. Все, что происходит, подтверждает ее. Главная черта этой группы теорий - непрерывный поиск верифицирующих ее эмпирических результатов: чем больше , тем лучше. Более того: невозможно представить себе, например, такую форму поведения, которая бы не укладывалась бы в рамки соответствующей психологической теории.
Поппер приводит такой пример. Один человек толкает ребенка в воду с намерением утопить его, а другой жертвует жизнью в попытке спасти этого ребенка: "Каждый из этих случаев легко объясним и в терминах Фрейда, и в терминах Адлера. Согласно Фрейду, первый человек страдает от подавления некоего комплекса (скажем, Эдипова), а второй достиг сублимации. Согласно Адлеру, первый человек страдает от чувства неполноценности (которое вызывает у него необходимость доказать самому себе, что он способен отважиться на преступление); то же самое происходит и со вторым (у которого возникает потребность доказать самому себе, что он способен спасти ребенка)." С такой же легкостью обе эти теории переинтерпретируют и любые другие человеческие поступки.
Наука отличается от псевдонауки (или метафизики) своим эмпирическим методом, т.е. исходит из наблюдений и экспериментов, а также принципов фальсифицируемости. Подтверждений (верификаций) теории при желании можно набрать сколько угодно, почти для любой теории. Собственно говоря, принимать во внимание подтверждающее свидетельство следует лишь в тех случаях, когда оно является результатом реальной попытки ее опровергнуть , которая оказалась безуспешной. Теория же, которая не опровергаема никаким мыслимым событием, является ненаучной; принципиальная неопровергаемость представляет собой не достоинство теории (как часто думают), а ее порок. Итак, критерием научного статуса теории является ее проверяемость и принципиальная опровергаемость (фальсифицируемость ). Иными словами, наука в отличие от псевдонауки должна делать проверяемые предсказания, причем предсказания эти должны быть рискованными , не очевидными априори (не типа "Солнце завтра по-прежнему взойдет на востоке").
Что касается астрологии или хиромантии - тут случай обратный; астрологи попросту игнорируют неблагоприятные для них свидетельства, а в своих прогнозах прибегают к обычному трюку всех прорицателей: предсказывают события столь неопределенно, чтобы предсказания всегда сбывались, т.е. чтобы они были неопровергаемыми. (Как в "Ходже Насреддине": "Буду ли я счастлива в своем новом браке?" - трепетно спрашивала какая-нибудь почтенных лет вдова и замирала в ожидании ответа. "Да, будешь счастлива, если на рассвете не влетит в твое окно черный орел, - гласил ответ гадальщика. - Остерегайся также посуды, оскверненной мышами, никогда не пей и не ешь из нее." И вдова удалялась, полная смутного страха перед черным орлом, тягостно поразившим ее воображение, и вовсе не думая о каких-то презренных мышах; между тем, в них-то именно и крылась угроза ее семейному благополучию, что с готовностью растолковал бы ей гадальщик, если бы она пришла к нему с жалобами на неправильность его предсказания".)
Две ранее упомянутые психоаналитические теории являются изначально непроверяемыми и неопровергаемыми. Как выражается Поппер, "это не означает, что Фрейд и Адлер вообще не сказали ничего правильного [...] Но это означает, что те "клинические наблюдения", которые, как наивно полагают психоаналитики, подтверждают их теорию, делают это не в большей степени, чем ежедневные подтверждения, обнаруживаемые в своей практике астрологами". Фрейд претендовал на то, что его теория являеется вполне научной, т.е. рационально обосновываемой, проверяемой фактами и прежде всего фактами успешного излечения. Однако, психоанализ является скорее всего псевдонаукой, так как эта теория не выдерживает испытания принципом фальсификации, который по Попперу помогает отделить научные высказывания от высказываний лженаучных.
Фрейд считал, что в сеансе больной с помощью психоаналитика добывает истинное знание о себе, докапывается до своих глубинных бессознательных переживаний, осознает их и тем самым получает возможноость контролировать. При этом психотерапевт как бы помогает пациенту осознать его реальные бессознательные импульсы, хотя практически невозможно отделить такую помощь от прямого внушения и индоктринации пациента. Для предотвращения нежелательного внушения были разработаны специальные процердуры для психоаналитиков. Со временем, однако, выяснилось, что их выполнение не предотвращает внушения. Поэтому следует рассматривать все так называемые успешные случаи излечения прежде всего через призму ятрогенного внушения, пока не подтверждено обратное независимой проверкой.
Проблема психической индукции со стороны психотерпевта ставит под вопрос научный статус психоанализа и переводит его в статус учения индоктринального типа. Для снятия проблемы внушения некоторые современные психоаналитики формулируют задачу психоанализа следующим образом: сконструировать у пациента, в том числе и с помощью внушений терапевта, такую структуру психической жизни, которая является согласованной, хотя и может быть совершенно не связаной с реальной жизнью. Неважно, что больной "вспомнит" при этом о таких фактах, которых на самом деле не было. Существенно другое: таким образом, якобы, он сможет избавиться от неврозов. Чем эта искусственная структура психики отличается от организованного бреда и почему наведенный организованный бред считается излечением невроза так и остается непонятным и загадочным псевдообъяснением психоаналитиков.
Соматически человек сходен с животными, а потому к нему применимы методы физики или биологии. Но в области психологии лишь крайне незначительная часть душевной жизни доступна для количественно определенного или даже для научно объективируемого интерсубъективного исследования.
"Подлинная наука - это знание, в которое входит знание о методах и границах знания", тогда как и современную веру в науку, и ее "дополнения" или "преодоления" с помощью всякого рода эзотерических дисциплин Ясперс характеризует как нечто родственное мошенничеству. Он высоко оценивает наблюдения Фрейда, однако психоаналитическая теория отвергается Ясперсом, как незаконное смешение естественнонаучных и философских понятий, объяснения и понимания. Психоанализ претендует на понимание того, что доступно лишь для каузальных методов, но в то же самое время он считает причиной симптомов символические образования.
В психоаналитической литературе особое внимание уделяется таким явлениям, как истерическая конверсия, симптомы невроза навязчивых состояний, влечения и сновидения, где кажется, что метод понимания проникает до уровня инстинктов, где сами влечения наделены смыслом и целью. Для Ясперса это лишь видимость, которую психоаналитики принимают за реальность, так как не умеют или не хотят критически анализировать данные сознания. Не зная каузальных механизмов, мы эвристически заполняем пустоты между осмысленными душевными переживаниями "как бы пониманием смысловых взаимосвязей". На основании таких "как бы" (als ob ) Фрейд создал целую догматику, в которой душевные явления описываются языком биологии, а инстинкты наделены чертами осмысленных переживаний.
Практика психотерапии нередко приводит к тому, что она вызывает те явления, которые соответствуют имеющейся у терапевта теории. La grande hystеrie Шарко нигде, кроме Сальпетриер, не наблюдалась. Ссылки психоаналитиков на успешность лечения с помощью теорий Фрейда неосновательны: что только не служило средством терапии, в клинике в Лурде было, вероятно, больше исцелений, чем у всех психиатров вместе взятых. Ясперс сравнивает психоанализ с exercitia spiritualia Лойолы, а множество психоаналитических школ с гностическими сектами поздней античности.
В докладе 1950 г. "К критике психоанализа" Ясперс указывает на то, что Фрейд создал собственное "мировоззрение" и далеко отошел именно от духа научности. В человеческой жизни все наделено смыслом, но когда берется какой-то один уровень и делается "базисом" для всех остальных, то мы имеем дело не с наукой, а с философией или религией. Из нескольких истерических симптомов выводится вся история болезни, а она расширяется затем на всю биографию. Это открывает путь множеству противоречащих друг другу интерпретаций, поскольку основатель какой-то иной секты волен взять в качестве фундамента другой смысловой уровень. Тем самым утрачивается масштаб для отличения истины от лжи. Психоаналитик претендует на тотальное знание человеческой души, но на деле он занят постройкой собственной псевдорелигии, подкрепляемой процедурами инициации: догматика психоанализа впечатывается в сознание ученика, соединяется с его собственной жизнью таким образом, что он видит не только других, но и самого себя лишь сквозь призму фрейдовской теории.
По ходу лечения пациент сталкивается с архаическими содержаниями души: символами, которые, по мнению аналитика, имеют универсальное значение. Психоаналитик убеждает пациента в том, что именно в силу неких общих законов в душе пациента возникли конфликты и нарушения. Терапевт становится пророком новой веры, в которую он обращает пациента, а тем самым его "лечит", "очищает" сознание от вредоносных проекций и т.п. Но в действительности речь идет об индоктринации, а не о катарсисе. В психоанализе должное выводится из сущего, свобода сводится к познанию законов психики, которые не менее объективны, чем законы термодинамики. И одна из наипервейших задач психоаналитика состоит в создании у пациента убеждения и веры в существовании этих железных законов. Индоктирнация механистического представления о психике имеет и более отдаленные цели. Если в обычной психиатрической практике принято что лишь меньшинство людей являются невротиками, то с точки зрения сторонников психоанализа одни и те же предпосылки психических заболеваний присущи всем людям и, следовательно, разграничение между нормой и патологией размывается почти беспредельно, что очень удачно расширяет сферу вероятного применения психоанализа к выгоде его пропонентов. Более того, за счет этого размывания границ становится уже совсем невозможно определить вылечился ли человек от невроза или просто приобрел новый. Недаром, чтобы стать психоаналитиком медицинского образования не требуется. Курсы прошел и достаточно. О какой научности тут можюет идти речь, да тем более в такой тонкой сфере как человеческая психика?
> Подобный метод используют многие ученые, например, в данной ветке его использует Кара-Мурза.
СГКМ занимается в этой ветке идеологией и не претендует на научность, по крайней мере пока. Сергей Георгиевич не касается психоаналитических подсознательных комплексов. И даже более того, он не пользуется той структурой интерпретаций, что пользуются психоаналитики. Так что эта характеристика у вас получилась отнюдь не самая удачная.
Часть 2. Лечат или калечат?
Продемонстрировать всю ущербность претензий психоанализа на научность позволяют относительно недавние события в США.
Где-то в середине 90-х годов в американских газетах и телепередачах много говорили об одном результате психоаналитических сеансов. Почему-то в США появилось немало людей, страдающих раздвоением личности (ранее случаи были единичными, но это уже несколько другая тема, связанная с классификациями). В основном это были женщины. Многие из них в целях излечения прибегли к услугам психоаналитиков. В результате они вспомнили те травмировавшие их факты собственного детства, которые они, как им "помогли" понять врачи-психоаналитики, загнали в глубины собственного бессознательного. Речь шла о сексуальных домогательствах в отношении девочек со стороны их отцов. По мере расширения эпидемии симптомы "перенесенного насилия в детстве" были распространены и на другие невротические проявления. Допустим, к психоаналитику обращается женщина с какой-нибудь вполне стандартной жалобой: на ожирение, половую холодность или что-то в этом роде. Специалист, убежденный, что все наши личные проблемы коренятся в травмах, полученных в раннем детстве и с тех пор благополучно забытых, задает пациентке серию "наводящих вопросов" и в конце концов заставляет ее "вспомнить": да, действительно, когда ей было три годика, папа однажды во время купания погладил ее по попке. Налицо факт сексуального домогательства, в дело вступает юрист, и ничего не подозревающему пожилому папаше вчиняется иск о моральном ущербе. В сипмтомы, свидетельствующие о перенесенном и вытесненном сексуальном насилии в детстве, включались уже совсем дикие вещи: булимия, анорексия, мигрень, татуирование собственного тела, диаррея, боязнь зубного врача, ношение слишком узкой одежды (или ношение слишком свободной одежды), неспособность разозлиться (или слишком частое пребывание в злобном настроении), боязнь секса (или навязчивое желание секса), любовь к риску (или нелюбовь к риску). Психолог Ray London (1995) собрал целую коллекцию из 900 разнообразных симптомов, которые по мнению психоаналитиков указывали на насилие в прошлом. Ни по одному из этих симтомов не было представлено доказательств связи с сексуальным насилием в детстве.
Матери и отцы, братья и сестры, тети и дяди, бабушки и дедушки становились обвиняемыми со стороны своих близких родственников, причем были как правило лишены возможности увидеть родного человека, их обвинявшего. Со своей стороны, люди обвиняемые отвечали, что обвинения ложны и что новообразованные воспоминания никаким образом не отражали реальные события в прошлом. Результаты судебных процессов, как легко догадаться, создали множество семейных трагедий.
Типичные требования состояли в следующем:
"- оплата потерпевшему медицинской страховки пожизненно;
- оплата страховки жизни;
- компенсация за физический и моральный ущерб;
- оплата психоаналитической терапии, приведшей к иску;
- пожизненная финансовая ответственность за все медицинские траты"
Однако вскоре выяснилось, что в большинстве случаев факты, о которых "вспомнили" пациенты с помощью психоаналитиков, в действительности просто не существовали: это оказалось возможным установить с помощью независимых свидетельств.
Основные положения теории репрессии воспоминаний (травматическая или диссоциативная амнезия):
- Люди обычно подавляют воспоминания о травматических событиях;
- Эти воспоминания вытесняются в сферу бессознательного, где они защищены от пертурбаций содержания в отличие от обычных воспоминаний;
- Психоаналитики могут помочь найти репрессированные воспоминания годы и десятилетия спустя;
- Эти вновь обретенные воспоминания являются точными;
- Восстановление репрессированной памяти и переживание травматических событий заново являются необходимыми для излечения.
Эти положения очень тесно переплетаются с классическими положениями психоанализа о вытеснении из сознания неприемлемых для него влечений (преимущественно сексуальных) и травмирующих переживаний, что рассматривается ак главный источник невротических симптомов и различных патологических явлений (забываний, ошибочных действий и т. п.).
И что же оказывается? Что никаких признаков репрессий ни в одной из работ посвященных этой проблеме за 60 лет выявлено не было. Воспоминания о травматических событиях, в том числе и о сексуальных домогательствах в детстве, ничем не отличаются от обычных воспоминаний в плане возможности воспроизвести события спустя некоторое время. Вытеснения не происходит вопреки убежденности психоаналитиков в его существовании. Более того, было показано (Garry & Loftus, 1994; Mazzoni & Loftus, 1998) что очень легко вызвать у пациента ложные воспоминания о событиях которые никогда не происходили путем психоаналитических процедур, анализирующих сновидения. Анализ применявшихся психотерапевтических методов показал, что все они страдают от двух огромных недостатков: большой опасности внушения со стороны терапевта; формирование ложых воспоминаний, индуцирование самой терапией. Техники в себя включали: беседы под гипнозом, регрессивную терапию, "направляемое воображение", "память тела", интерпретация сновидений, журналинг.
--------------------
Вместо заключения.
Психоанализ никоим образом нельзя отнести к научным теориям, так как он попросту не отвечает критериям научности.
Привлечение психоаналитических построений в качестве научного обоснования идей, направленных на разрушение семьи, совершенно недопустимо.
Психоанализ - это современная мифология западного общества, возникшая как реакция на сверхурбанизацию, и ведущая к дальнейшей атомизации общества за счет разрушения его первичных ячеек.
Привлечение психоанализа в качестве основы солидаристско-традиционной модели приведет к ее быстрой дезинтеграции и коллапсу. Деревья с гнилой серединой не стоят.
С уважением
В тексте использованы материалы статей К.Еськова, Г.М.Тавризяна, сайта False Memory Syndrome Foundation.