Многие в этом ЖЖ стараются себя убедить в том, что впереди перед нами не маячит неразрешимый ценностный конфликт вовсе не с «олигархами и коррупционерами», а внутри той общности, которую мы считаем своей. Это я пытался и так, и эдак сформулировать в гипотезах, которые лучше бы оказались ошибочными. Попробую в другой форме.
Во всех книжках об СССР я предлагал считать, что хозяйство СССР было устроено по типу «семьи», альтернативному типу «рынка». Достоинство хозяйства семьи в том, что в производство благ вовлекаются ресурсы «низкой интенсивности», даже «бросовые». Это давало очень большую прибавку продукта. Можно сказать, сама Россия встала на ноги с такими ресурсами (Милов о русском пахаре). Но вести такое хозяйство можно только при довольно высоком уровне солидарности и уравниловки. Поэтому пахари держались за общину, а советский народ – за трудовые коллективы и патерналистское государство.
В 70-80-е годы продвинутая энергичная часть общества все громче стала требовать «каждому по труду», кончилось это криком «Больше социализма! Больше справедливости!» Уравнительность превратили в пугало, которым пугают детей.
Мы, не желая признать нечто страшное, объясняем апатию общества при ликвидации СССР обманом, изменой и пр. А может быть люди почувствовали, что им дается шанс? Риск, конечно, но приемлемый.
Кто производит больше продукта и высокого качества? Тот, кто получает для своей работы ресурсы с высоким КПД. Небольшие подтасовки в экономической теории и в идеологии – и примерно половина честных трудящихся начинает ратовать за «оплату по труду». А если победа в конкуренции (пусть даже пока на мировом рынке) становится делом чести, доблести и геройства, то система сдвигается к концентрации лучших ресурсов в части хозяйства, и их «разбавление» ресурсами низкой интенсивности затрудняется или вообще подавляется.
Соответственно, из экономики (и почти сразу из общества) выдавливается та часть населения, которая и использовала в народном хозяйстве ресурсы низкой интенсивности. Так и произошло сразу же с началом реформы.
Забросили половину пашни нечерноземья. Перестали косить траву на сено. Свернули оленеводство на Севере, которым жили малые народы. Ликвидировали речной флот и производство простых лекарств, охранниками стали не старушки, а красавцы-парни, перестали ремонтировать старые дома и интенерные сети – речь идет о «новом жилье улучшенной планировки».
Примерно половину населения отодвинули от «модерна и постмодерна». И это расслоение гораздо более фундаментально, чем расслоение между работягой и миллионером. Потому что нефтяник, получающий 40 тыс., считает, что он получает «по труду», как и крестьянин, получающий 6 тыс. Семья распалась, и масштабы производства тоже неизбежно сократились. Пенки с нефти и газа надолго не хватит.
Но половина, производство которой свернули, пока что подкармливают за счет «передовых тружеников», отбирая часть их выгодного продукта. Эту подкормку будут сокращать постепенно.
Ну, и какова перспектива? Каковы будут установки «передовых тружеников»? Ведь теперь понятия хозяйства-семьи, общинности и пр. уже стали абстракцией для обеих частей. Уже будет очень трудно показать, что целостное народное хозяйство намного выгоднее, чем собирание пенок. Я думаю, экономически это можно показать, но никто из наших патриотических экономистов этого делать не желает – они бредят высокотехнологичными укладами, а не распашкой тощих почв.
Таким образом, эти гипотеза более пессимистична, чем предыдущая. В той ставился только вопрос: сможет ли меньшинство организовать себе комфортную жизнь в России, вогнав в архаизацию и вымирание большинство? От ответов, в общем, уклонились.
А теперь речь идет не о меньшинстве, а о половине.
