Предельно упрощаем структуру общества, когда оно созреет в нынешнем «коридоре развития». Всех – 100%.
А – «верхушка», включающая в себя 1%, и обеспечивающий ее за страх и за совесть (пока не припечет) персонал. Всего в А 10%.
Б – «средний класс» из креативных белых воротничков и эффективных синих воротничков, всего 40%.
В – неконкурентоспособные работники серпа и молота, учащая, лечащая и утешающая их народная интеллигенции и т.п., тоже 40%.
Г – горемыки, выдавленные из общества, «народ без корней», 10%.
Гипотеза предполагала, что вероятен конфликт между Б и В, который и позволит А продержаться на верху дольше, чем могут стерпеть высшие силы.
Теперь мне кажется, что как минимум правдоподобен другой, такой вариант.
1. Между А и Б существует культурный контакт, соседние слои перекрываются. Популяция Б модернизирована и имеет также культурный контакт с Западом. Здесь актуальны представления о неравенстве (в В они ослаблены, как были ослаблены у крестьян; в Г эти понятия неактуальны, они их презирают).
Потенциал ценностного конфликта между Б и А по поводу именно неравенства, на мой взгляд, велик и открыт культурному воздействию.
Где может быть локализован этот конфликт, который будет трудно погасить? Думаю, в сфере здравоохранении – даже раньше, чем в образовании. Здравоохранение (теперь говорят «предоставление медицинских услуг») – самая идеологизированная, наряду с политэкономией, сфера деятельности. Здесь же будет и самое наглядное неравенство между А и Б. Иномарку купить легче, чем дорогое лечение, а недоступность лечения вызывает иррациональный страх (похуже страха смерти).
Что мы наблюдаем сегодня в России? Здравоохранение явно настраивается на обслуживание почти исключительно богатой части общества, составляющей меньшинство населения. Даже из благополучной группы Б значительная часть будет отодвинута. Более того, ослабление всей системы здравоохранения как отрасли сокращается возможность предоставить лучшее лечение даже элите. Систему деньгами не заменишь.
Вот примеры. Так, одним из важнейших классов заболеваний являются болезни костно-мышечной системы, от них страдают 18,3 млн. человек (2010 г.), ежегодно диагноз этих заболеваний ставится еще почти 5 миллионов человек. Экономические потери огромны – и от утраты трудоспособности, и от больших затрат на лечение (23% от расходов на лечение всех болезней). Но из всех зарегистрированных больных под диспансерным наблюдением находились 7,1% (2005 г.), специализированная амбулаторная помощь была малодоступна.
Резко сократился охват населения профилактическими осмотрами, которые позволяли получить помощь стоматолога на ранней стадии болезни: в 2010 г. стоматологи осмотрели в порядке профилактики 12,3% населения, а среди подростков и взрослых – 7,5%. При этом оказалось, что из осмотренных подростков и взрослых 56,8% уже нуждались в лечении. Фактически, для более 90% населения старше 14 лет перестали применяться методы упреждения болезни. Согласно Государственному докладу о состоянии здоровья населения РФ в 2005 г., на тот момент свыше 80% населения в возрасте 20-60 лет нуждалось в протезировании зубов. Однако ортопедическая стоматологической помощь была доступна лишь 5-10% населения страны.
С тех пор доступность этой помощи неуклонно снижается – цены на эти услуги обгоняют рост доходов. Численность лиц, получивших зубные протезы, еще в 1995 г. составила 3,18 млн. человек, в 2000 г. 2,6 млн. и в 2010 г. 1,86 млн. человек.
Имплантация дефибрилляторов спасала бы в РФ жизнь 200 тыс. человек в год, но этих операций деляют лишь 5% от необходимых – по финансовым соображениям. По официальным данным (2010 г.), «в 2010 году в РФ медики в 108 клиниках всех уровней смогут оказать ортопедическую и травматологическую помощь 44 734 больным» – это по всем видам ортопедической и травматологической помощи! А, например, эндопротезирование крупных суставов требуется ежегодно для 300 тыс. больных, но за год делалось, по данным 2005 года, 20 тыс. операций (6,7% от потребности).
Как видим, современное лечение, даже не высокотехнологичное, доступно лишь небольшому меньшинству, практически, группе А и некоторой части Б. Это неравенство трудно разрядить компромиссами. Более того, зрелище этого неравенства, интенсивность которого растет сверху вниз, активизирует совесть в высших слоях и создает серьезную опасность легитимности всей этой социальной конструкции.
При этом активисты, которые занимаются «становлением зла» (создают в данной точке системы образ невыносимой несправедливости), в основном будут представителями Б и частично А. Именно они и будут готовить протесты и проекты в большой группе В, превращая ее из «класса в себе» в «класс для себя».
Таким образом, потенциальный конфликт между Б и В при умелом культурном воздействии может быть превращен в конфликт (Б и В) против А (в котором тоже заведутся диссиденты).
Это – даже без разработки доказательств того, что сброс производства на «посредственных» ресурсов и омертвление большого человеческого потенциала быстро окажется крайне невыгодным для целого, в том числе для А и Б. На мой взгляд, эти доказательства можно представить, но надо поработать.
