Современность; Локальные конфликты; Искусство и творчество;
Миксеры в комках. Часть 2-я. Скоростная.
Салам алейкум, аксакалы!
Вот, немного доработал напильником сеттинг «Химмеров в Хамках». А то у И. Кошкина американцы какие-то сусальные получились, разве что электричество к нимбам не подведено. Может хоть так получится их немного оживить.
И, да – в случае возникновения претензий по авторскому праву, обязуюсь выплатить создателю сеттинга роялти по одному теньгэ с каждых десяти, полученных мной за публикацию данного рассказика.
…
Трудно сказать, сколько всего пунктов было в задании на разработку M-ATV, но «максимально комфортное перемещение по просёлочным дорогам на высокой скорости» в их числе явно отсутствовало. И теперь это было серьёзной проблемой для рядового Копачека. Некоторое время он громко стонал, но на очередном выдающемся ухабе заорал от боли.
– Fuck! – выругался сержант. – Мартинес, fuck, ты можешь аккуратней?!
Огромный Мартинес, занимающий почти весь немаленький объём водительского места, только перегнал желвак под щекой и ещё сильнее вцепился в руль и без того белыми пальцами. Однако через полминуты новая выбоина, прятавшаяся под лужей, снова заставила Копачека заорать.
– Fuck! – сержант повернулся к Мартинесу – Ты что, motherfucker, хочешь, чтобы мы его не довезли?!
Рёв сержанта, казалось, ратормошил Мартинеса.
– Никак нет, сэр! – отрапортовал он, не отрывая глаз от дороги, - Хочу довезти его как можно быстрее, сэр! Мы ведь торопимся?
– Быстрее…, - сержант с недовольным видом повернулся к своему окну и продолжил наблюдение вправо. Лес по сторонам от просёлка, особенно сейчас, выглядел очень недружелюбно. Мартинес воспользовался паузой:
– Сэр, почему его не забрали вертолётом, сэр?!
Как раз в этот момент он поймал занос на скользкой от грязи дороге и его слова частично потонули в вопле Копачека, но слово «вертолёт» сержант расслышал.
– Они сказали, что мы сами можем добраться. Вертолёт на такое короткое расстояние они гонять не будут. И, вообще - нет топлива.
– Что-о!? – очевидно, ответ сержанта потряс Мартинеса.
– Это Россия – здесь всё через жопу! Привыкай, капрал.
Сержант скосил глаза через правое плечо: – Гусман, как он?
Склонившийся над Копачеком рядовой Гусман, поднял голову:
– Боюсь, что плохо, сэр. Две пули в бедро и одна в коленный сустав. Разорвано сухожилие и суставу, похоже, конец. Мне нужны ещё бинты и обезболивающее.
– Держи. – Сержант достал свой медпакет и, не оглядываясь, бросил назад. Гусман поймал пакет на лету и снова склонился над раненым.
- Сорок пятый калибр, сардж – подал голос Доусон, не отрывая взгляда от леса. – Я разглядел, у него был «кольт – девятнадцать одиннадцать».
– Да уж! Русские любят наше оружие, - едко заметил сержант.
– Только пистолеты, сардж, автоматы у них свои, - спорить с Доусоном по вопросам оружия было всё равно, что перетягивать канат у танка.
– Мартинес, сюда заверни – сержант указал на открывшуюся справа просеку в лесу – так срежем и быстрее выедем на трассу.
Мартинес что-то пробормотал, но разобрать можно было только: «…устройство».
– Похоже, Копачек отбегался. – Продолжил Доусон, глянув сверху, на суетящегося Гусмана.
– Отбегался, - фыркнул сержант. – Ему дома поставят титановый сустав, и Медаль Конгресса повесят. Будет в ящике рассказывать, какой он герой. А нас Бользано отправит на китайскую границу только потому, что у кого-то язык за зубами не держится.
Некоторое время все переваривали предсказание сержанта.
– Думаю, лучше нам было пристрелить того русского, - слова Доусона растягивал то ли южный акцент, то ли резинка, которую он не прекращал жевать. – Просто для порядка, чтобы знали кто здесь главный.
– Мартинес, давай туда. Видишь насыпь? Это наша дорога. Там прибавишь газу. – Сержант как будто не расслышал Доусона, но внимательный прищур с заднего сиденья чувствовался даже через каску.
– Нельзя, Фрэнк, ты же знаешь – вздохнул сержант. Доусон мрачно отвернулся к своему окну – И потом, - сержант продолжил уже примирительно – в GULAG убили тридцать миллионов человек, а этот синерукий вернулся оттуда живым. Я думаю, он заслужил свой кусок мести, и нечего лезть с идиотскими расспросами. Все, кто были в GULAG, теперь мстят копам.
– Как чехословаки, сэр?
Похоже, что старания Гусмана начали приносить результат. Копачек уже почти не стонал, и внезапный вопрос Мартинеса прозвучал очень громко.
– Нет, Мартинес – назидательно ответил сержант после небольшой паузы. – Там совсем другое. Чехословаки были рабами у русских. Их сажали в ямы и жестоко пытали за попытку побега. Мы освободили чехословаков от рабства, но злоба у них осталась. В этой стране, похоже, все мстят один другому за старые грехи.
– Не чехословаки, - вдруг сказал Гусман.
Мартинес притормозил перед насыпью.
– Что? – переспросил сержант.
Мотор натужно взревел и машина начала карабкаться по склону, как огромный скарабей.
– Не чехословаки, - повторил Гусман – чечено-ингуши. Это такой регион в России – M-ATV перевалил через бугор насыпи и вырулил на превосходный хайвей – а чехословаки – родственный полякам народ.
– Поляки тоже были рабами у русских. - кивнул сержант – Русские, говорят, даже убили их законно выбранного президента и всё правительство. Поэтому поляки сейчас на нашей стороне.
– Копачек – поляк – Доусон продолжал наблюдать в своём секторе.
– Fuck! Русские и здесь его достали. Что за народ!? Их никто не любит – сержант покачал головой, явно утвердившись в своём мнении о русских.
Зубастые шины мерно гудели по превосходному, ещё чёрному асфальту, посредине тянулась жёлтая разделительная. Машина практически не раскачивалась, Копачек уже не стонал.
– Что там, Гусман?
– Я накачал его транквилизаторами и остановил кровь. До базы мы его довезём. – Со сдержанным оптимизмом ответил Гусман.
– Грёбаные русские! Если бы не мы, они так бы и ездили по своим грёбаным дорогам по колено в дерьме. А они вместо благодарности стреляют в нас из нашего же оружия!
Никто не возражал очевидному. Дорога услужливо ложилась под колёса. Полотно шло почти на уровне верхушек деревьев, переставших нависать над машиной. Солнце вдруг выглянуло и своим ярким светом сделало окружающую действительность не такой мрачной.
– Сэр, разрешите вопрос, сэр – внезапно обратился Мартинес.
– Валяй – сержант был настроен добродушно.
– Если в GULAG уничтожили тридцать миллионов человек, а русских до начала заварушки было где-то сто пятьдесят миллионов, то выходит, что убили каждого пятого. Это очень много, сэр. Даже в Мексике не валили народ в таких количествах. А в Мексике было очень жёстко. – Скороговоркой выдал Мартинес.
– Для простого мексиканского паренька, не слишком ли хорошо ты считаешь? – подозрительно глянул сержант.
– Я учился в школе при церкви святого Франческо – Мартинес перекрестился почти незаметным движением. – Меня взяли в приют, после того как родители пропали без вести. – Добавил он ничего не выражающим голосом. Сержант продолжал оценивающе смотреть на Мартинеса.
– Ладно, парень, не кипятись, - потрепал он водителя по плечу. С таким же эффектом сержант мог бы хлопнуть по плечу статую Свободы. – Я понимаю – у тебя есть вопросы, но лучше не задавай их в присутствии майора Бользано из разведотдела. А то, он быстро спровадит тебя домой, в твой Хуарес.
– Я уже словно дома, - пробормотал Мартинес, прибавляя газу после поворота.
– Скоро уже база, - сержант повернулся назад. Копачек лежал, частично опираясь на не теряющего бдительности Доусона и улыбался как трёхлетний ребёнок.
– Сколько ты ему всадил, Гусман? Он сейчас слюни начнёт пускать.
– Всё что было, сэр. Но он может говорить.
– Как хорошо, – Копачек поймал взгляд сержанта, продолжая улыбаться – боли совсем нет. Мы летим, сардж?
– Полетишь. Ближайшим бортом к мамочке.
Настроение сержанта опять испортилось, и он повернулся обратно. Впереди показались постройки блок-поста и бетонные блоки на въезде в базу.
– ОК. Мартинес, сейчас высадишь нас с Доусоном на блок-посту. А вы с Гусманом доставляете раненого в медблок и передаёте его в заботливые руки хирургов. Потом – в казарму. И тормози, fuck, аккуратней!
Блок-пост быстро приближался.
Все вышесказанное усугублялось отвратительной организацией.
