|
|
От
|
RusDeu
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
21.03.2005 16:33:29
|
|
|
Рубрики
|
WWII; Политек;
|
|
«Памятка немецкого солдата»: степень достоверности
На форуме уже поднимался данный вопрос об аутентичности «Памятки немецкого солдата», на которую ссылался Сталин в выступлении от 6 ноября 1941 года:
"В одном из обращений немецкого командования к солдатам, найденном у убитого лейтенанта Густава Цигеля, уроженца Франкфурта на Майне, говорится:
"У тебя нет сердца и нервов, на войне они не нужны. Уничтожь в себе жалость и сострадание - убивай всякого русского, советского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик - убивай, этим ты спасёшь себя от гибели, обеспечишь будущее твоей семьи и прославишься навеки".
Вот вам программа и указания лидеров гитлеровской партии и гитлеровского командования, программа и указания людей, потерявших человеческий облик и павших до уровня диких зверей.
И эти люди, лишённые совести и чести, люди с моралью животных имеют наглость призывать к уничтожению великой русской нации, нации Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Глинки и Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина и Сурикова, Суворова и Кутузова!..
Немецкие захватчики хотят иметь истребительную войну с народами СССР. Что же, если немцы хотят иметь истребительную войну, они её получат. (Бурные, продолжительные аплодисменты)."
Предварительный поиск в Гугле дал всего несколько ссылок, в основном из мемуарной литературы. Наиболее подробную историю появления материала о "Памятке..." описана в воспоминаниях Давида Ортенберга, в бытность редактора центральной армейской газеты «Красная звезда»:
«Как в этот вечер, так и в последующие дни у каждого из редакторов центральных газет дел было невпроворот, а у меня вдобавок к этому еще и непредвиденные осложнения.
Когда Сталин коснулся в своем докладе людоедской политики и практики нацистских палачей, я уловил нечто очень мне знакомое. И тут же вспомнил одну из недавних наших публикаций: «Документы о кровожадности фашистских мерзавцев, обнаруженные в боях под Ленинградом у убитых немецких солдат и офицеров». Эти документы прислал в редакцию наш спецкор из 4-й армии, воевавшей на Волхове, Михаил Цунц. Их было пять. Публиковались они с рубриками: «Документ первый», «Документ второй»... Самым чудовищным был «Документ первый» — «Памятка германского солдата». Обнаружили эту «Памятку» в полевой сумке убитого лейтенанта Густава Цигеля из Франкфурта-на-Майне. Вот какие содержались в ней поучения, адресованные солдатам вермахта:
«У тебя нет сердца и нервов, на войне они не нужны. Уничтожь в себе жалость и сострадание — убивай всякого русского, советского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик, — убивай, этим ты спасешь себя от гибели, обеспечишь будущее твоей семьи и прославишься навеки».
Этот документ был воспроизведен в докладе Сталина дословно. После чего Верховный главнокомандующий сказал:
«Немецкие захватчики хотят иметь истребительную войну с народами СССР. Что же, если немцы хотят иметь истребительную войну, они ее получат».
Не буду скрывать, что всех работников «Красной звезды» обрадовало, что материалы, добытые нашим корреспондентом, включены в столь важный документ партии. Но день или два спустя вдруг звонит мне А. С. Щербаков и строго спрашивает:
— Откуда вы взяли документ Цигеля?
Я ответил.
— Документ у вас?
— Нет. Мы получили его текст по бодо. Есть только телеграфная лента. Оригинал должен быть у корреспондента.
«Должен быть...» Эта формулировка не удовлетворяла секретаря ЦК. Он объяснил, что аккредитованные в Советском Союзе иностранные корреспонденты поставили под сомнение подлинность документа, приведенного в докладе Сталина. Надо, сказал Александр Сергеевич, во что бы то ни стало немедленно доставить «Памятку» в Москву.
Мы сразу же стали разыскивать Цунца. С 4-й армией связаться не удалось. Послали запрос в Ленинград, нет ли Цунца в войсках Ленинградского [249] фронта. Там его не оказалось. А мне по два-три раза в день звонит заместитель начальника Совинформбюро С. А. Лозовский, которого одолевали иностранные корреспонденты: им было обещано показать подлинник документа.
Цунца мы наконец разыскали, но, увы, документа у него не оказалось; он передал «Памятку» в 7-е отделение политотдела армии, а там в суматохе отступления ее потеряли. Где же выход?
Цунц понимал, что «Памятка», попавшая в его руки, не могла быть единственной, ее наверняка распространяли если не во всех, то во многих частях противника, сосредоточенных на Волхове. Были спешно просмотрены груды трофейных документов в полках, дивизиях и разведотделе армии. И нашли, да не одну, а несколько таких «Памяток». Цунц тут же вылетел с ними в Москву, и они были предъявлены иностранным журналистам.»
-----------------------------------------------------------------
Из: Ортенберг Д. И. Июнь — декабрь сорок первого: Рассказ-хроника. — М.: «Советский писатель», 1984
http://militera.lib.ru/memo/russian/ortenberg_di1/06.html
Таким образом, эта памятка должна была быть широко распространенной в германских войсках, иметься чуть ли не у каждого солдата. Но весьма интересно, что и в материалах Нюрнбергского процесса, и Сборник сообщений Чрезвычайной Государственной комиссии о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков, и в мемуарах военноначальников упоминается практически только незадачливый Густав Цигель. Вот и А. Гречко пишет:
«На Нюрнбергском процессе, где судили гитлеровских палачей, было предъявлено в качестве обвинения немало неопровержимых доказательств заранее обдуманной, возведенной в ранг единственной внешней политики жестокости, истребления целых народов. Для проведения этой политики в жизнь гитлеровские бандиты послали на Восток вооруженных до зубов обманутых немецких солдат, снабдив их памяткой немецкого солдата. Одну из таких памяток советские воины нашли у убитого на Кавказе гитлеровского лейтенанта Густава Цигеля. Вот что в ней написано: «Помни и выполняй: ...У тебя нет сердца и нервов, на войне они не нужны. Уничтожь в себе жалость и сострадание, убивай всякого русского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик. Убивай. Этим самым ты спасешь себя от гибели, обеспечишь будущее своей семьи и прославишь себя навеки»{160}.
Эта памятка давала право немецкому солдату грабить и убивать на всей территории Советского Союза.»
{160}Сборник сообщений Чрезвычайной Государственной комиссии о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков. М., Госполитиздат, 1946 стр. 711.
Из: Гречко А.А., Маршал Советского Союза. Битва за Кавказ. М., Военное издательство, 1967
http://militera.lib.ru/memo/russian/grechko_aa_1/
Естественно стоило ожидать, что такой важный документ должен был бы быть многократно опубликованным и советскими, и немецкими и западными исследователями. Но полный текст этой памятки с указанием номера, даты, органа ее выпустившего, источника и пр. атрибутов до сих пор не встречал. Тем более пока не обнаружил никаких следов немецкого оригинала.
Возьмем, к примеру, преступное по своей сути Указание ОКВ (Oberkommando der Wehrmacht) об обращении с политическими комиссарами от 6. июня 1941 г. Не говоря о многочисленных сборниках документов, его можно встретить, к примеру, на немецком и в переводе на русский, английский и т.д. на десятках сетевых страничках.
Аналогично такой «убойный» документ обязательно был бы растиражирован как в научной, так и в популярной литературе. С другой стороны, имеются несостыковки в изложении процесса нахождения документа у разных авторов. Ортенберг утверждает, что документы из полевой сумке Цигеля были обнаружены воинами 4-й армии, воевавшей на Волхове. У Гречко же этот лейтенант вермахта был убит на Кавказе. С учетом наличия довольно сильной русофильной фракции среди офицеров вермахта, многочисленной колонии русской эмиграции в самой Германии, практики широкого использования хиви, восточных батальонов, а так же из пропагандистских мотивов появление такого рода «Памятки немецкому/германскому солдату» и ее широкое распространение в вермахте следует признать маловероятным. Видимо, это одна из многочисленных фальшивок ГЛАВПУРа, без сомнения способствовавшая мобилизации советских военнослужащих на борьбу с врагом во время войны. Такого рода подлоги были обычными для воюющих сторон как в ПМВ, так и в ВМВ.