>Такие изменения происходят только со сменой поколений как смена парадигм. Их не удастся программировать как "смешение" норм. В США попробовали оформить смешение как мультикультурализм - и попали в тупик. Опыт Хапад нельзя считать удачным, а в нашем обществе, скорее всего, демонстративный плюрализм не будет принят.>
Я не предлагаю "это" популяризировать и демонстративно подчеркивать свою инаковость таким способом. Вовсе нет. Предлагается не демонстрационное изменение одной-единственной нормы, а необходимость признания, что эта норма менятеся на глазах у общества, нравится это кому или нет. Эта норма меняется с тех времен, как объявились первые "стиляги". Ее изменения прошли разные фазы и вот-вот готовы "выплеснуться наружу". Вопрос, имхо, стоит "или - или": или признать угрозу Оранжевой революции реальной угрозой и попытаться направить ее энергию в конструктивное русло, или признать угрозу Оражевой революции вымышленной угрозой.
Поэтому публичное обсуждение "вопроса о сексуальности" никак не может происходить вне обсуждения приближающейся культурной революции. Эти явления - "близнецы-братья". Другое дело, что этот вопрос является не только публичным вопросом, этот вопрос является и интимным вопросом, касающимся каждого, кто до этого "дозрел" и кого "потянуло потанцевать". Поэтому осознание этого обстоятельства - необходимости разделения публичного и интимного - создает предпосылки для воссоздания потребности общества в структуре символов как в средстве разделения, раграничения абстрактной и обыденной рациональности.
Можно сказать и так: предлагается общественное мнение не "перегнуть через колено", заявив что оно теперь ничего не стоит, а предлагается пояснить обществу, что оно в своих оценках не учитывает такое явление, как "голод на образы". Предлагается отметить, что традиционная семья - это не только "ячейка общества" по "производству народонаселения", но это и особая структура общества по утолению "голода на образы". Тем, кто не подвержен ощущению этого "голода", нет никакого смысла эксперементировать и выходить за традиционные рамки, но тем, кто этот "голод" ощущает, бессмысленно настраиваться на постоянное подавление этого ощущения. Оно все равно вырвется наружу, и наверняка вырвется самым неконтролируемым образом.
Поэтому вопрос сводится к тому, чтобы не "презреть" одну-единственную норму, а вопрос сводится к тому, чтобы "очистить" семейную жизнь от соблазнов и лицемерия, - которые пытаются спрятать как "скелеты в шкафу" и внушить себе, что их нет, - чтобы создать при этом потребность в "национальном чувстве". Поэтому речь идет о том, чтобы вовремя сохранить традиционную семью, не допустив при этом появление "других вариантов" путем снятия потребности в этих "вариантах".
Это, действительно, потребует трансформацию общественного мнения о самом себе, но это и будет означать, что общество признает необходимость учета нового обстоятельства, что общество перестает быть "необъяснимо тоталитарным". Именно такая точка зрения даст возможность реализовать идею из Нового Советского проекта о союзе с демократами. Она предоставит возможность подойти к делу не спросьбой выкупа гражданского мира за золотые унитазы и еврохимчистки, а подойти к союзу с демократами с предложением о помощи демократам от них самих, поскольку дальнейшая "демократизация либерастии" в условиях, когда тоталитарный прессинг "инакомыслия" снят - абсурдна и смешна, подобна борьбе с ветряными мельницами. Бессмысленно говорить о "свободе либерастии" в условиях отсутствия "Империи Зла". Потребность в свободе ощущается всвязи с ощущением несвободы, а его можно и нужно снять, признав участие "либеральной мысли" в этом деле, простив их на этом основании и предложив им участие в Новом Советском проекте.
