От IGA Ответить на сообщение
К И.Т. Ответить по почте
Дата 16.09.2007 01:01:56 Найти в дереве
Рубрики Тексты; Версия для печати

Исповедь бывшей православной (*)

Окончание, начало см. https://vif2ne.org/nvz/forum/0/co/226843.htm

http://nataly-hill.livejournal.com/658788.html

9

Мне очень нехорошо сейчас. Вспоминая, я вновь погружаюсь во все это. Это очень тяжело. Как будто падаешь в какой-то свинцовый туман.
Но останавливаться нельзя.

В прошлый раз я рассказала о том, как относилась к себе самой - теперь напишу про отношение к другим людям.

Если рассказать, что в церкви я научилась осуждать и ненавидеть людей - мне, наверное, не поверят. Скажут: "Как такое может быть, ведь церковь учит совершенно обратному!"
Постараюсь объяснить, как это произошло.

До прихода в церковь у меня, разумеется, были какие-то представления о людях и о том, как к ним относиться. Они были вполне интеллигентскими и гуманистическими, но в целом, пожалуй, симпатичными.
Людей я в целом любила (правда, чисто теоретически, потому что на практике их побаивалась) и желала им всяческих благ. Помощь людям и заботу о них считала самым благородным делом, какое только существует на земле. Мечтала сама кому-нибудь помогать и кого-нибудь спасать. Самозабвенно раздавала карманные деньги нищим (во дура-то! :-)) и мечтала, когда вырасту и начну зарабатывать сама, вступить в какую-нибудь благотворительную организацию и отдавать половину своей зарплаты больным детям.
Я понимала, конечно, что на свете бывают и злые люди; но полагала, что зло происходит либо от какой-то ошибки или непонимания, либо от какого-то психического повреждения - не обязательно болезни в прямом смысле, но какого-то нездорового комплекса или заскока. Соответственно, нужно понять, почему злой человек делает зло, и либо постараться объяснить ему, в чем он неправ, либо "вылечить". Бывают, конечно, чрезвычайные ситуации, когда со злодеями приходится драться и их убивать. И бывают такие закоренелые мерзавцы, которых человеческими силами уже не вылечишь - тогда остается лишь избавить от них общество. Но это не норма, а тяжелые и прискорбные случаи. Вообще же даже к очень злому человеку надо относиться без ненависти, а с состраданием, как к психически больному, искать в нем хорошие стороны и стараться, взявшись за эти стороны, как-то его "вытянуть". Наказание, на мой взгляд, должно было перевоспитывать - иначе оно превращалось в бессмысленное мучительство. Чем годами, десятилетиями держать человека в тюрьме, в ужасных условиях, среди таких же негодяев, мучать его и делать только хуже - уж лучше быстро расстрелять.
Вообще же я полагала, что то, что невозможно людям, возможно Богу. Он-то всемогущ, он может любую ошибку объяснить и любой заскок вылечить. Поэтому после конца света, при непосредственной личной встрече с Богом, даже самые закоренелые негодяи (включая, может быть, и злых духов, и самого дьявола) осознают свои ошибки, раскаются и исправятся. А их жертвы, в свою очередь, после личной встречи с Богом исцелятся, смогут преодолеть свою боль и простить своих бывших обидчиков. И начнется для всех новая счастливая жизнь. Если же найдутся такие непробиваемые сволочи, на которых все это не подействует - наверное, Бог просто даст им возможность умереть, чтобы больше не мучаться самим и не мучать других (ибо праведники не смогут же безмятежно наслаждаться своим блаженством, пока кто-то - пусть даже распоследний негодяй - страдает).
(Интересно, что смерть, в смысле полного уничтожения, никогда не воспринималась мною как что-то страшное - скорее, как отдых и освобождение.)
Но это все была теория. Злых людей я видела только изредка по телевизору. А в реальной жизни меня окружали люди хорошие, хотя и не лишенные своих недостатков. Им, конечно, случалось поступать плохо; видя это, я неприятно удивлялась, огорчалась, иногда возмущалась, старалась понять, почему они так себя ведут - но никогда мне в голову не приходило, что из-за этого они переходят в какую-то иную категорию людей или что теперь к ним надо как-то иначе относиться. Или что я лучше их, потому что этого не делаю. Да, именно того-то и того-то не делаю - но у меня есть свои недостатки, и они ничем не лучше. Вообще я как-то инстинктивно применяла мораль в основном к себе.
И еще одно: я полагала, что нельзя судить о человеке по его взглядам. Потому что взгляды вторичны по отношению к личной этике, формируются довольно случайным образом и сущность человека отражают очень опосредованно. Даже если товарищ придерживается каких-нибудь совершенно людоедских воззрений - не стоит его осуждать, пока не выяснишь, почему он думает так, а не иначе. Может быть, это просто эпатаж или что-то еще. Вообще же судить о человеке следует по делам; а "клеить ярлыки" и делить людей на категории по убеждениям есть занятие несправедливое и очень дурное, ибо в нем проявляется отсутствие любви.

С такими взглядами я пришла в церковь.
Прежде всего выяснилось, что те надежды, которые я питаю относительно конца света (а я много об этом думала, и эта тема была для меня достаточно важна), называются "апокатастасис" и являются Оригеновой ересью. Если я не хочу сама оказаться еретичкой, то питать их больше не стоит.
На самом деле никакого "всеобщего восстановления" не будет, никакого безболезненного умерщвления - тоже, а будут вечные страшные мучения - такие страшные, каких и вообразить себе невозможно, и совершенно вечные - и не только для каких-то особых злодеев, но и для всех, кто в этой жизни не принял Бога или плохо Ему следовал.
И это хорошо. Это правильно. Это замечательно. Иначе и быть не может.
Желать, чтобы все спаслись, вообще опасно - это значит "воображать себя милосерднее Бога". В подтверждение этого мне рассказали такую историю. Жил в пустыне один отшельник и молился за весь мир. Со временем ему этого показалось мало, и он начал молиться особо за всех нехристиан - чтобы они познали Бога и спаслись. Потом принялся уделять особое внимание нераскаянным злодеям - чтобы они все-таки раскаялись. Потом начал молиться за злых духов, а кончил (это произносилось тоном таинственным и зловещим) тем, что однажды помолился и за дьявола...
- И что же с ним случилось? - спросила я, обуреваемая интересом вполне практического свойства.
- К нему явился ангел и его вразумил. Сказал: "Что же это ты - милосерднее Бога хочешь быть?" А если бы ангел не вразумил - наверное, впал бы старец в прелесть и погиб бы жалким образом. Потому что думать надо о своих грехах и о том, как спастись самому, а не о целом мире беспокоиться.
Не помню точно, где и с кем происходил этот разговор. Определенно со священником, но не помню, с кем именно; кажется, тоже на исповеди, но, может быть, и нет. Помню только, как я иду по улице домой и реву в голос, ничего вокруг не видя и не замечая. Реву и думаю: "Зачем же тогда? Зачем тогда это все?"
"Все" - в смысле, все эти усилия. Выходит, я спасаюсь одна? То, что я делаю, не улучшает, так сказать, общее состояние мира, не является вкладом в какую-то общую "копилку добра", никому не поможет, не послужит - все это нужно только для того, чтобы я сама избежала опасности? В одиночку, бросив погибать всех остальных? А потом радовалась, что они там мучаются, а мне уже ничего не грозит?
Да зачем оно тогда вообще нужно, это спасение?!

Это была, пожалуй, вторая "реперная точка". Мне ясно сказали: "Здесь ты не получишь того, чего хочешь. Здесь ты получишь (в самом лучшем случае) то, что тебе совершенно не нужно и, более того, отвратительно".
Чего я ждала?? Мать мою за ногу, чего я еще ждала??? Почему не ушла оттуда немедленно, сразу, пока они еще не успели непоправимо меня искалечить?

Не знаю. Просто не знаю.
Я хотела быть хорошей. И очень не хотела оказаться предательницей. Предательство, нарушение верности - это ведь самое подлое, что только может быть. Раз я обещала верность Богу - значит, должна быть ему верной. Он будет во мне разочарован. Я сделаю ему очень больно. А бесы будут смеяться над ним и торжествовать победу - все из-за меня. Я окажусь виновата, страшно виновата. Нет, нельзя все рвать. Нельзя. Это все - испытание моей веры. Я должна его выдержать. Должна быть хорошей, должна хранить верность, несмотря ни на что.
Наверное, я была уже больна. Это ведь уже определенно сумасшествие. Не знаю.
Но я осталась.

Сейчас отдышусь, немного в себя приду, потом продолжу.

http://nataly-hill.livejournal.com/659531.html

10

Так вот, я обещала рассказать про отношение к другим людям.

Во-первых, сразу выяснилось, что люди делятся на две неравные категории: воцерковленные православные - и все остальные.
Для всех остальных характерно прежде всего то, что они не спасутся. То есть, может быть, как-нибудь, по чрезвычайному милосердию Божию, какие-то единицы из них и просочатся в рай - но by default следует считать, что не спасется никто. Ибо "вне Церкви нет спасения" (с).
Это не зависит от того, какими людьми они были при жизни, как себя вели и что делали. Не зависит даже от того, по каким причинам они не верили в Бога (или верили, но неправильно). Все это неважно. Любой, кто умер вне Церкви - грубо говоря, проклят. И обречен на вечные муки.
Воспринимать такое положение дел следует с пониманием и одобрением, ни в коем случае им не возмущаясь, ибо тем самым ты не только снова пытаешься быть милосерднее Бога, но и ставишь под сомнение спасительность церковных таинств.
Далее: все, кроме православных, в обыденной жизни представляют собой источник духовной опасности. Во-первых, все они находятся во власти бесов - и бесы могут использовать их как инструмент, чтобы смутить и соблазнить православного, то есть меня. Во-вторых, сами они - это относится прежде всего к неверующим - люди сомнительные, по большей части безнравственные, не имеющие никакого понятия об истинной духовной жизни. "Их добродетели - лишь блистательные пороки" (это Августин, по-моему?); им неоткуда взять совесть, поскольку совесть есть глас Божий в душе, который они в себе заглушают и превращаются в животных; они не могут по-настоящему любить, ибо любовь к ближнему невозможна без любви к Богу; короче, все их достоинства - это обман зрения. С ними нельзя дружить - какая же дружба без общих интересов? С ними не стоит откровенничать или вести разговоры на какие-то серьезные темы: ничего хорошего не скажут, а вот смутить, соблазнить, навредить могут. Им, разумеется, нельзя доверять, поскольку без Бога человек не имеет твердых нравственных устоев и продаст тебя, как нефиг делать, при первой же возможности.
Конечно, в лицо им этого говорить не следует. Вести себя с ними нужно по-доброму, с любовью. Если они над тобой смеются или поносят твою веру - терпеть. Если гонят - молиться за них. Если почему-то демонстрируют симпатию и дружелюбие (что вообще крайне редкий и странный случай) - отвечать тем же. Еще можно им проповедовать, но это уже для подкованных и сильно укрепленных в вере. Но всегда помнить: это - чужие, это - враги.

Забегу сразу сильно вперед и расскажу о том, как я впервые поняла, что, порвав с церковью, вовсе не избавилась от соответствующих комплексов.
Лет семь после этого я жила, можно сказать, затворницей. Мало где бывала, мало с кем общалась, православных, кроме как в Интернете (а интернет все-таки - очень специфическая среда и, скорее, симуляция общения), вообще не видела.
А потом начала заниматься своей деятельностью. Соответственно, "вышла на люди" - появился довольно широкий круг знакомых, в т.ч. и православных, появились православные камрады и друзья.
И вдруг я обнаружила, что мне очень тяжело с ними общаться.
Меня угнетала тяжелая паранойя.
Вот сижу я где-нибудь... ну, с кем угодно из православных камрадов - мы чем-то занимаемся вместе или просто о чем-то разговариваем, все замечательно. И вдруг мне как бы кто-то шепчет на ухо: "Так. Ведь он православный. А ты - совсем наоборот. Интересно, что он на самом деле о тебе думает? Да, сейчас он тебе мило улыбается и по-дружески разговаривает - но, может быть, это просто из вежливости? А на самом деле думает, что ты враг, недочеловек, зомби, которым управляют бесы, что ты абсолютно безнравственна, что тебе нельзя доверять, с тобой нельзя говорить серьезно, что у него с тобой не может быть общих интересов? Ты ему доверяешь, тебе с ним хорошо - а он..?"
Причем я точно знаю, что это чушь. Ну просто очевидная чушь. Что мой визави - совершенно нормальный человек, не фофудьеносец нисколько, хорошо ко мне относится и, разумеется, ничего такого не думает. Он бы изумился и очень обиделся, наверное, если бы узнал, в чем я его подозреваю. Но это именно навязчивые мысли, и отвязаться от них очень сложно.
Я это осознала, наверное, года два или полтора назад - и тогда впервые поняла, что рано или поздно придется ко всему этому возвращаться и что-то с этим делать.

Да: помимо того, что подавляющее большинство людей находится вне церкви, они еще и грешат по-черному. Блудят, прелюбодействуют, живут в невенчанных браках, разводятся, делают аборты, увлекаются гомосексуализмом, смотрят и читают порнографию, непристойно пляшут на дискотеках и т.п. (Не знаю, почему такой акцент и такое внимание в этой системе уделяется именно грехам на почве секса - возможно, предполагается, что остальные грехи свойственны и воцерковленным, но вот такого у воцерковленных точно не бывает. Также я не понимаю, какой смысл морализировать на тему половой жизни нецерковных людей, которые не спасутся, даже если поголовно останутся девственниками.) И вообще количество и качество их пороков неописуемо.
Но осуждать их за это нельзя! Нет, что вы!
Много и смачно рассуждать о том, какие они плохие - пожалуйста. А вот осуждать нельзя.

В общем, по отношению к другим людям я оказалась в такой ситуации.
Подавляющее большинство людей вообще, в т.ч. люди, мной любимые и уважаемые - если только не случится чуда, обречены на вечные муки. Независимо от того, кто они такие и что они делают. Такое положение вещей следует одобрять и видеть в этом высшую справедливость. Соответственно, уважать их, питать к ним восхищение или какие-то иные теплые чувства становится, как минимум, сложно.

Подавляющее большинство людей являются неимоверными грешниками, даже общение с которыми несет в себе опасность для души. Об этом можно говорить бесконечно долго и бесконечно подробно, разделяя их на разные категории, детально обсасывая их реальные и воображаемые пороки - но при этом не сметь их осуждать. Собственно, это классическое "Не думай о белой обезьяне".

Наконец: все эти "навеки погибшие грешники" вообще-то очень неплохо живут. Во всех отношениях. Они делают то, что считают нужным, радуются жизни, они свободны - и далеко не все из них в результате теряют человеческий облик. Еще совсем недавно и я была такой же... Думая об этом, я начинала чертовски им завидовать.

Да: при всем этом еще надо учитывать, что нормальное общение с людьми - "смехотворство", "праздные разговоры", совместные развлечения и т.п. - вообще крайне недушеполезно. Христианин должен углубляться в себя, а не рассеивать свое внимание, обращая его на окружающих. Вот святые - они отличались тем, что даже в детстве не участвовали в играх со сверстниками, а сидели где-нибудь в одиночестве и предавались благочестивым размышлениям.
При моих изначальных проблемах с общением... которые, черт побери, уже начали было решаться... :-(((((((

В общем, получился гремучий коктейль, результаты которого я даже затрудняюсь описать.
Во-первых, я стала неадекватна. Сильно неадекватна. И после разрыва с церковью это никуда не делось. Кто из интернет-старожилов общался со мной в середине 90-х, в "Корчме" и позже - тот, наверное, помнит, что за зрелище я собой представляла. :-(((
Во-вторых, я сделалась стервой. Даже не злой, нет - именно мелкой стервой, истеричной и мелочно-злобной. Я научилась считать других людей хуже себя (точнее, еще хуже) и получать от этого удовольствие. Мне стало нравиться говорить людям гадости, устраивать сцены, смущать их, ставить в неловкое положение. Я научилась отравлять чужую радость так же, как отравляли мою. Например, кто-нибудь при мне говорит о том, как ему нравится группа "Queen" - а я мрачно отпускаю что-нибудь вроде: "А, этот педераст Меркьюри, который подох от СПИДа..."
Я как бы думала: "Ну, раз все оно так - пусть будет еще хуже! Чем хуже, тем лучше!"
И это после разрыва с церковью тоже никуда не делось. И тоже, по сути, сохранялось до самого последнего времени.

В комментах спрашивают: почему же я не боролась? Нет, вот тут я как раз боролась. Любовь к людям и все связанные с этим вещи для меня были очень важны, я четко понимала, что никакого христианства без этого быть не может, и не собиралась отдавать это без борьбы. Тут я боролась отчаянно. А если бы не боролась - то не знаю, что бы со мной сейчас было. :-((
Я просто не понимала, _как_ бороться.
Наверное, в этом все дело.
Я пытаюсь сейчас понять - почему же, черт возьми, я действительно вела себя таким вопиюще виктимным образом? Почему из огромного массива информации (а информация сыпалась на меня в огромных количествах и со всех сторон) выбирала все самое зловредное и ядовитое. Почему все остальное как бы скользило мимо меня - а это вцеплялось в сознание и прочно в нем укоренялось. И главное - почему мне не удавалось это выкорчевать, даже когда я четко осознавала, что мне "сажают мемы", и пыталась от них избавиться.
Ведь все, что я описываю, никогда не было для меня предметом веры в строгом смысле. Эта система стояла передо мной, да - но стояла, как нечто отдельное от меня, как что-то такое, чему я могу подчиниться или не подчиняться. Я находилась как бы в постоянном внутреннем диалоге с ней: что-то принимала, что-то не принимала, то соглашалась больше, то меньше. На самом деле я постоянно ей сопротивлялась, внутренне отбивалась от нее. Но она все равно действовала.
Что я делала? Говорила себе: "Это не так, это все неправда". Мысленно спорила. Пыталась найти какие-то рациональные аргументы (но это не очень помогало, т.к. я знала, что в духовных вопросах рассудок некомпетентен). "Бунтовала" в мелочах. Очень много мысленно молилась - примерно так: "Господи, я же знаю, что это все неправда, что на самом деле Ты не такой! Пожалуйста, поддержи меня! Дай какой-нибудь знак, всели в меня уверенность, проявись хоть как-нибудь!!"
Но Он молчал.
Проблема, видимо, в том, что эти "мемы" действовали не на рациональном уровне. Их нельзя было опровергнуть, просто сказав: "Это неправда", или даже: "Это неправда потому-то и потому-то". Они действовали непосредственно на психику, изменяя картину мира и отношение к миру в целом. Каждый постулат по отдельности можно было опровергнуть - но картина в целом от этого не менялась. И "бунтовать" бессмысленно - от этого только чувствуешь себя еще больше виноватой.


Наверное, пора продвигаться к концу. Раскрою еще тему секса - без этого, увы, не получится - еще пару слов скажу о разном, а потом перейду к финалу.

http://nataly-hill.livejournal.com/660053.html

11

Прежде всего - огромное спасибо la_cruz. Благодаря разговору с ней и, главное, правильным вопросам, которые она задавала, для меня кое-что прояснилось.
Но сначала я обещала раскрыть тему секса.

Тема эта очень щекотливая, и раскрывать ее полностью и во всех подробностях я, разумеется, не буду. Но и совсем обойти ее молчанием нельзя.
Даже сейчас, столько лет спустя, мне не совсем удобно об этом писать во всеуслышание - но, с другой стороны, что уж тут скрывать. Было - значит было. Ничего дурного или постыдного я не сделала; а беречь интимные тайны нет смысла, поскольку тайнам этим уже очень много лет, и непосредственно к настоящему они отношения не имеют.

Считаю, мне очень повезло, что почти одновременно с воцерковлением произошло мое знакомство с будущим мужем. Таким образом, в церкви я оказалась уже официальной невестой, на всех парах летящей к свадьбе. Это было хорошо. По крайней мере, меня не сделали старой девой. А могли бы.
Но... в общем, просто опишу две сцены.

Сцена первая. Объяснившись друг другу в своих чувствах, мы с Егором [Холмогоровым], как правильные православные дети, взявшись за руки, идем брать благословение на брак. Сначала попросили благословения у родителей (они так офигели, что дали :-))), потом направились в церковь.
Это был храм при РПУ, а с которым из священников мы общались - не помню, их там было несколько, и всех я довольно плохо знала.
Приходим мы, значит. (Мне 17, ему 18.) Держимся за руки, глаза у нас сияют, на лицах - блаженно-идиотское выражение, характерное для влюбленных. "Отец N, - говорим мы, - мы любим друг друга и хотим пожениться. Пожалуйста, благословите нас на брак".
Что можно сказать двум юным дуралеям, решившим встать на путь семейной жизни? Вообще-то можно сказать многое. От "Плодитесь и размножайтесь" до: "Так-так, и когда вы поняли, что созданы друг для друга? Ага, вчера вечером... Кстати, где и на что собираетесь жить?" Самые разные тут можно дать напутствия.
Но отец N выбрал слова, бьющие, так сказать, в самую точку.
- М-да? - сказал он. - Ну что ж, брак - это хорошо... благословляю... [дальше пара слов о сложности и ответственности семейной жизни, а потом:] Но вот о чем я хочу вас предупредить. Этот период, когда вы уже жених и невеста, но еще не муж и жена - это очень опасное время, полное искушений. НЕ ПЕРЕСТУПАЙТЕ ГРАНЬ! Понимаете, о чем я? Ни за что НЕ ПЕРЕСТУПАЙТЕ ГРАНЬ!
Думаю, результат понятен. Эффект белой обезьяны и эффект запретного плода сработали одновременно. Входя в церковь, мы об этой самой "грани" и не думали вовсе - выйдя из нее, уже ни о чем другом думать не могли. :-))

Это сейчас я смеюсь - а тогда мне вскоре стало невесело.
Сцена вторая. Примерно полгода спустя. Я на исповеди. Вид у меня уже совсем не радостный. Честно говоря, довольно-таки бледный и замученный у меня вид.
Разделавшись с более ординарными грехами, я глубоко вздыхаю, словно собираюсь броситься в воду, и приступаю к главной теме.
Меня одолевают блудные мысли и желания. Говоря попросту, мне хочется заняться сексом со своим женихом. Очень хочется. А до свадьбы еще далеко (там были разные обстоятельства, связанные с родителями, с жильем и т.п.). Но мне очень тяжело сдерживаться. Я терплю, борюсь с собой, но почти все время об этом думаю. Когда мы вместе, становится совсем невыносимо. Потому что он хочет того же самого - даже сильнее хочет, он же мужчина. И на этой почве мы уже начинаем ссориться.
Все это я излагаю торопливо, запинаясь на каждом слове и глядя в пол - потому что мне 18 лет, я девственница, в этих вопросах понимаю мало, и мне, черт возьми, мучительно стыдно рассказывать о себе такие вещи постороннему взрослому мужчине.
Он слушает с интересом. Не буду писать пошлостей насчет "сальных глазок" и т.п. - такого не было; но, во всяком случае, если мне очень неловко, то он явно никакого неудобства от происходящего не испытывает.
Выслушав все до конца, говорит:
- Ну, раз ваш жених соблазняет вас на грех, может быть, вам лучше с ним расстаться?
Неплохо так, да? Если жених и невеста чувствуют друг к другу то, что и должны чувствовать муж и жена - значит, им лучше расстаться!
Я фигею.
- Да вы что! - говорю я. - Мы же любим друг друга, мы обвенчаемся зимой! Как так расстаться?!
В общем, я отреагировала бурно, и он понял, что этот номер не пройдет.
- Ну ладно, - говорит, - если уж вы так друг друга любите, то пускай. Но смотрите - ни-ни! Ни в коем случае не! Во что бы то ни стало соблюдите свою чистоту до брака!

Это я только две сцены описала, а на самом деле разных моментов, связанных с этой темой, было гораздо больше. В том числе и таких, которые описывать для публики совсем не стоит.

В общем, чем ближе подходила дата свадьбы - тем сильнее и клиничнее у меня сворачивались мозги на эту тему, тем тверже закладывалось в подкорке: "Секс = страшная опасность, которой надо избегать всеми силами", тем больше нарастал панический ужас перед половым актом как таковым.
К алтарю - и к брачному ложу - я подошла с роскошным, тяжелым, хорошо сформированным неврозом на этой почве. Неврозом в прямом смысле - т.е. в таком состоянии, из которого я не могла выйти сама и в котором требовалась помощь специалиста, уж не знаю, сексопатолога или психиатра. За каковой помощью я, естественно, не обращалась.
Последствия этого были нехороши. Они были ОЧЕНЬ нехороши.
И очень много времени и тяжелых усилий мне потребовалось, чтобы это преодолеть.

На этом я раскрытие темы секса закончу.

http://nataly-hill.livejournal.com/660400.html

12

Может сложиться впечатление, что я ухитрилась собрать на свою голову все дерьмо, какое только водится в этих краях. Но это не так. la_cruz уверяет (и, видимо, она права), что я еще многое пропустила. Например, из меня никогда не изгоняли бесов - а это, должно быть, то еще удовольствие. И за батюшкой я не бегала, чтобы брать у него благословение на каждый чих. В общем, были такие вещи, которых я не испытала. И это хорошо - а то мне уж стало казаться, что я прошла каким-то уникальным путем, окунувшись абсолютно во все возможные сточные воды.:-(

И снова встает вопрос: как мне это удалось? Что я сама-то, черт возьми, обо всем этом думала? Почему не сопротивлялась (или сопротивлялась так слабо и неэффективно)? Что меня там держало так долго? Были ли хоть какие-то светлые моменты? И, наконец, какое место в этой печальной картине занимал Бог, ради которого, собственно, все это и затевалось?

Если говорить о личных отношениях с Богом, о "встрече" или "узнавании" (независимо от того, понимать ли под этим чисто психологический феномен или что-то большее) - то этого не было. Была готовность к такой встрече. Была полная открытость, доверие, готовность и желание узнать и полюбить. Но самой встречи не было.
Благодаря la_cruz, которая стала задавать мне правильные вопросы, я восстановила общую картину, вспомнила, как именно тогда думала и чувствовала, и многое для меня стало яснее.
В комментах писали о моей "потрясающей доверчивости и внушаемости". Собственно, так оно и было - только доверяла я не людям как таковым, а Богу. На момент прихода в церковь я была полностью уверена в следующем: существует добрый Бог, он - мой любящий Отец, а я - его дочь; он пробудил меня от тягостного сна, показал, как можно жить по-настоящему и быть счастливой; он же направил меня в церковь, где я смогу встретиться с ним уже по-настоящему; он позаботится о том, чтобы ничто не увлекло меня на ложный путь и ничего плохого со мной не случилось.
Конечно, думала я, возможны какие-то уклонения или ошибки - но их будет мало, они будут случайны и разрозненны, мне не составит труда их распознать. В целом же я должна доверять тому, что будут говорить мне в церкви - потому что меня туда привел Бог, это "его территория", он меня там не оставит и никому не позволит причинить мне вред.
Поэтому, когда "уклонения" посыпались на меня со всех сторон и начали складываться в стройную систему, к этому я оказалась совершенно не готова.
Это первое. И второе: я, к сожалению, была уверена, что за то счастье, которое уже испытала, должна заплатить. Примерно так: мне "показали конфетку", но, чтобы действительно ее получить, нужно пройти какие-то достаточно суровые испытания. Т.е. то, что мне до сих пор было хорошо, а теперь стало гораздо хуже, не должно меня настораживать - это нормально. Так я и не настораживалась, пока не стало поздно пить боржоми. :-(
Плюс "мемы", которые я там получила почти сразу, направленные именно на то, чтобы парализовать сопротивление: про узкий человеческий рассудок, про греховную самость, про то, что "нельзя доверять себе", про бесов, которые не дремлют.

Но я не могу сказать, что подчинилась полностью. Я все-таки никогда не жила так, как здесь описала. Я, в целом, и читала те книги, которые хотела читать, и страшные истории сочиняла, и кино смотрела, и рок-музыку слушала, и богопротивные джинсы носила - хотя и с большими сомнениями и с постоянным мрачным чувством вины. И все остальное разделяла постольку-поскольку. Вся эта система стояла передо мной, как некий вызов: я постоянно вела с ней внутренний диалог, спорила, колебалась, с чем-то соглашалась, в чем-то сомневалась, что-то резко, с возмущением отвергала.
Но проблема в том, что такие вещи бессмысленно опровергать и отвергать на чисто рациональном уровне, при том, что продолжаешь их воспринимать.
Говорят, наше подсознание не понимает слова "нет". Кроме того, оно воспринимает и фактический, и эмоциональный месседж - а рациональные аргументы не опровергают эмоций. Если, например, сказать человеку: "Ты дерьмо", а он ответит: "Неправда, я не дерьмо" - его подсознание воспримет только первое утверждение и связанные с ним эмоции. И человек начнет, сам того не желая и на рациональном уровне с этим не соглашаясь, воспринимать себя как дерьмо.
Чтобы защититься от таких сообщений, нужны иные методы. Например, нужно уметь видеть картину в целом: не "я дерьмо", а "такой-то человек назвал меня дерьмом с такими-то целями, имея в виду то-то и то-то, желая получить от меня такую-то реакцию".
Эта способность у меня изначально была не развита. Я плохо понимала людей и относилась к ним и к их словам недостаточно критически. Это умение нужно было специально включать, тренировать и т.п. А вместо этого доверие к Богу и убежденность в том, что "Его люди на Его территории мне плохого не посоветуют", выключили его полностью.
И я не видела никакой другой системы. Все, что могли мне ответить "здравомыслящие православные" - это "все это ерунда, плюнь, не бери в голову, не принимай всерьез".

Что я делала? Старалась строго соблюдать все, что положено. Постилась, читала правила, старалась не пропускать службы, почаще причащаться. (Последнее не получалось - исповедь, без которой причастие невозможно, для меня была очень тяжелым переживанием, я просто не могла делать это часто. Собственно, на исповедь уходили все душевные силы, и причащалась я уже совершенно "на автомате", ничего не воспринимая и не чувствуя.) А главное - постоянно молилась. Мысленно, в основном своими словами. По-разному. Если ловила себя на каком-то грехе - немедленно мысленно каялась. Просила помощи в борьбе с грехами. Иногда пыталась разговаривать с Богом, рассказывать ему о том, что со мной происходит. Просила поддержки. Думала: "Господи, но ведь это все неправда! Ты же на самом деле не такой, я знаю! Пожалуйста, помоги мне! Поддержи меня, дай мне уверенность, сними эту тяжесть, покажи, что ты действительно не такой! Проявись хоть как-нибудь!"
Так я молилась изо дня в день. Но он молчал.
И это было хуже всего. Потому что моя любовь к нему (точнее, как я теперь понимаю, всего лишь доверие и готовность полюбить) начала испаряться, сменяясь недоумением, тягостным напряжением, страхом, а в конце концов - и старательно подавляемой, но вполне отчетливой неприязнью.

Да, я обещала рассказать, почему так и не прочла Евангелие.
Нет, разумеется, я знала сюжет, хорошо представляла себе содержание, знала все ходовые цитаты, читала какие-то куски. Но чтобы просто сесть и прочесть, с начала до конца - такого не было.
Это на самом деле совсем удивительно. Я это осознала только несколько дней назад - и до сих пор сижу в шоке. Это был какой-то настолько глубокий заскок, что мне удалось полностью вытеснить его из сознания и все эти годы не замечать.
Я боялась.
Чего же?! - в изумлении спросите вы.
Очень просто. Я же знала, как я читаю книги. Я не могу читать просто так. Я над книгой думаю. Начинаю представлять себе все, что в ней описано, сопереживать героям. Обдумываю те идеи, которые там излагаются, и, если с чем-то не согласна - немедленно начинаю мысленно спорить.
То же самое будет и с Писанием. Если я начну его читать - то начну воспринимать Христа не как ГОСПОДА БОГА, КОТОРЫЙ... и так далее, а просто как героя книги, собеседника. Во мне не будет должного благоговения. Если какие-то его слова мне не понравятся (я даже примерно представляла, с какими словами это может случиться) - я начну мысленно с ним спорить. Если не понравятся какие-то его действия - испытаю внутренний протест. И так далее.
Короче говоря, я впаду в богохульство, богоборчество, а возможно, даже и вовсе утрачу веру. Окажусь очень плохой христианкой. И буду страшно виновата. Нет, лучше не надо.
Да, христианину предписывается читать Писание. Но история знает много христиан, которые Писания не читали и вообще были неграмотные - и ничего, жили праведной христианской жизнью. Так лучше уж не рисковать. Согрешить леностью в изучении Писания все-таки не так страшно, как богохульством.

Да, это сумасшествие. Вот это была уже натуральная креза. Читать Евангелие мне совершенно точно никто и никогда не запрещал - просто в какой-то момент я начала накручивать себя уже самостоятельно. Да так ловко накручивать, что все это скользило где-то на периферии сознания, и я не могла осознать всей шизанутости своих рассуждений. Эта система внедрилась в меня и начала мутировать.
А знаете, что самое интересное? Я порвала с церковью, все причины для страха исчезли - а сам страх остался.
Причем до последних дней я его не осознавала. Ну да, не читала Библию (при том, что - вроде бы - интересуюсь религией, позиционирую себя как сознательная антихристианка, да и вообще считаю, что с Библией должен быть знаком каждый образованный человек). И что такого? Просто как-то не было времени, не было случая, не сложилось, вот ужо как-нибудь в неопределенном будущем...

Ужас. Сколько лет я провела в самообмане, не понимая, что со мной происходило - и продолжает происходить и сейчас.
Что же они со мной сделали?!
Хотя большой вопрос: кто "они"?.. похоже, на добрую половину я сама это с собой сделала...

Пора заканчивать. Следующая серия будет последней.

http://nataly-hill.livejournal.com/660798.html

12.5

Вот и я подхожу к концу своей печальной повести. На вопросы отвечу попозже, сорри - сейчас хочу поскорее закончить.
Впрочем, нет, еще одно. Были ли в моей жизни в этот период хоть какие-то светлые моменты?

В целом, конечно, были. Я же все-таки не впадала в анабиоз - я продолжала жить. Я вышла замуж, начала самостоятельную взрослую жизнь, что меня очень радовало; мы с Егором любили друг друга и, несмотря на уже описанные проблемы, нам было друг с другом хорошо. У нас были друзья - точнее, это были друзья Егора, но общались с ними мы оба, и мне было с ними интересно. Учеба у меня как-то не пошла; зато уже в 18 лет я начала работать - и ловила огромный кайф оттого, что перевожу настоящие книги, которые потом появляются в магазинах, и сама зарабатываю себе на жизнь. :-) Правда, смущало меня, что книжки-то довольно сомнительные, в основном дамские романы, в коих соблазнительно живописуется блуд; но работа мне очень нравилась, и любовь к ней перевешивала все сомнения. А когда появилась возможность переводить православную литературу, причем хорошую - радости моей вообще не было предела.

Мне очень нравился о. Георгий Чистяков, ныне покойный. Он производил впечатление доброго и внимательного человека - этого мне в церкви очень не хватало. Я ведь шла туда с очень розовыми представлениями: мол, сейчас окажусь в большой любящей семье, где все друг другу братья-сестры... а на деле ничего такого и близко не было. И я буквально кидалась на любого, кто проявлял ко мне какую-то ласку и внимание. Очень привлекало меня и то, что при церкви Косьмы и Дамиана есть благотворительные программы, что сам. о. Георгий работает с больными детьми в РДКБ - то есть любит ближних на деле, а не на словах.
Теперь понимаю, что это тоже был еще один шанс, которым я не воспользовалась. Раз уж я в тот момент не способна была обходиться без авторитетов - надо было "выбрать себе правильного учителя". Нужно было вцепиться в него и не отпускать: только у него исповедоваться, только с ним обсуждать свои проблемы и сомнения, читать из религиозной литературы только то, что он рекомендует, и т.д. Да, у о. Георгия были свои тараканы, он был, например, отмороженный демшизоид - но меня это в то время мало волновало и вряд ли как-то бы "испортило". Важно то, что он действительно (насколько я могу судить - да и чужие отзывы это подтверждают) был порядочным, внимательным и очень добрым человеком. Он действительно интересовался своими прихожанами. Если бы мы с ним познакомились поближе, он бы скоро понял, что со мной все очень сильно не в порядке, и принял бы какие-то меры.
Что было бы дальше? Наверное, я стала бы классической "либеральной христианкой".
Не думаю, что такой бы и осталась до самой смерти. Мне кажется, что рано или поздно у меня с христианством возникли бы непримиримые противоречия. Но это были бы противоречия именно с христианством - а не с липкой пакостью, на него наросшей и на нем паразитирующей. Они решались бы нормальным образом и закончились бы, скорее всего, спокойным цивилизованным "разводом".
А то, что произошло вместо этого, напоминало скорее любимые мною фильмы ужасов. :-((
К сожалению, этого не случилось. Я серьезно думала о том, чтобы стать духовной дочерью о. Георгия, и однажды сходила к нему на исповедь, "чтобы посмотреть, как оно выйдет". К сожалению... Не буду рассказывать, что именно он мне сказал - хоть он и умер, но враги-то его живы, и я не хочу, чтобы они начали это смаковать и обсасывать. Скажем так: он увидел, что я запугана и заморочена, и попытался меня "освободить", но сделал это бестактно, слишком грубо. Меня это смутило и испугало. На том все и кончилось. :-((

Была еще одна женщина, с которой мне очень нравилось общаться - редактор православного журнала, в котором мы с Егором сотрудничали. Звали ее М.А.; сейчас она, по-моему, уже умерла. Это была пожилая дама умеренно-либеральных взглядов, неглупая и острая на язык. Она меня, что называется, приютила и обогрела - а я была счастлива, что хоть кто-то из "взрослых" проявляет ко мне внимание и интерес, доброжелательно выслушивает, разговаривает ласково, пытается как-то поддержать в моих метаниях. Честно говоря, я по-настоящему к ней привязалась.
Кончилось это плохо, а как именно - расскажу немного позже.

Ну и еще, конечно, хорошо помню, как я сдавала кровь. Вот это действительно был экспириенс, о котором я до сих пор вспоминаю с удовольствием.
Это делалось по благотворительной программе в церкви Косьмы и Дамиана, для детей, больных лейкозом и лежащих в РДКБ. Я сдавала кровь, в первую очередь, для конкретной больной девочки - Кати Курочкиной. Ей было лет 10 или 11; очень симпатичная была девочка, и мама ее тоже очень милая женщина. Меня особенно привлекало, что я помогаю не "вообще", в пустоту, а конкретным людям, с которыми можно познакомиться и поговорить.
(NB: вообще донорство - интересное дело; в нем есть что-то очень личное, и одновременно символическое и очень значительное. Когда, например, даешь на благотворительность деньги - в этом есть неприятный оттенок, как будто швыряешь нищему медный грош. Думаешь: почему именно столько, ведь можно было дать и больше? Не знаешь, что будет с твоими деньгами дальше, и не можешь это проверить.
А кровь - это совсем другое дело. Ты отдаешь то, чего у тебя самого не слишком много, что тебе самому жизненно необходимо - отдаешь другому, потому что ему это сейчас нужно еще больше, чем тебе. Это не "милостыня" и не "подачка" - это реальное дело, устанавливающее между людьми реальную и очень глубокую, пожалуй, даже мистическую связь. Твоя кровь смешивается с кровью другого человека, он становится тебе кровным братом... До сих пор я вспоминаю об этом с большим удовольствием - и страшно завидую людям, которые могут быть донорами.)
В общем, Катя выздоровела. У нее произошла стойкая ремиссия, и они с мамой уехали домой, кажется, в Ставрополь.
Я была счастлива. Когда Катина мама со слезами меня благодарила - я чувствовала себя просто на седьмом небе. Мы победили! Мы заставили смерть отступить! И в этом есть и моя заслуга! Да, я сама, своими руками, изменила судьбу этой семьи - по крайней мере, в этом участвовала. На них свалилась страшная беда - а теперь все позади, беда миновала, они начинают новую жизнь, и это сделала я!!
Так я радовалась... ровно до тех пор, пока не сообразила, что впадаю в страшнейший из грехов - гордыню. Ибо горжусь своим добрым делом, с наслаждением принимаю благодарность и похвалы, да еще и приписываю себе какие-то заслуги в этом деле, когда хорошо известно, что никаких заслуг у человека не бывает, а исцелять, помогать и спасать может один только Бог. Все это ужасно. Во всем этом надо каяться, каяться, каяться.
На том моя радость и кончилась.
А тут еще сильно упало зрение - и выяснилось, что с такими глазами, как у меня, сдавать кровь вообще нельзя. :-((( Конец истории.

http://nataly-hill.livejournal.com/661078.html

13 (1)

Вот мы и подходим к концу.

Так прошло примерно три года (сейчас, подсчитав все по месяцам, я поняла, что правильнее говорить не о "четырех годах в церкви", а, скорее, о трех с половиной) - и жизнь моя стала совершенно невыносимой. Я все яснее понимала, что со мной происходит что-то очень плохое, и что так дальше жить нельзя.
Во-первых, я стала неадекватна. Сильно неадекватна. Даже сама это замечала - и могу только догадываться, какое впечатление производила на окружающих. :-( Я сделалась дерганой, истеричной, злобной; могла сорваться и устроить сцену в любую минуту, из-за любого пустяка или даже вовсе без причин. Чувствовала какую-то постоянную тяжелую неприязнь ко всем окружающим. Не могла ни на чем сосредоточиться: учебу совершенно забросила, с работой еще как-то справлялась, поскольку это была для меня одна из "отдушин" - но ничем больше не интересовалась. Постоянно чувствовала себя страшно усталой. Просыпаясь утром, жалела о том, что наступает новый день. Начались навязчивые мысли о смерти, о самоубийстве. Это был не выход по двум причинам: во-первых, не хотелось причинять такое горе близким, и во-вторых, я понимала: раз существует загробная жизнь, то освободиться мне не удастся, все это просто продолжится на неопределенный срок. В общем, только это меня и останавливало.
Самым же печальным было то, что я полностью потеряла все, с чем пришла в церковь. Какая там любовь к ближним? Теперь, когда я видела ближнего - мне хотелось его придушить. Какое там добро, свет, большие надежды, вселенская любовь, стремление к Богу? Все выгорело. О Боге я старалась просто поменьше думать, потому что понимала, что ни до чего хорошего эти мысли не доведут. Идти куда-то искать "другое, правильное христианство"? Помню, как я читала Антония Сурожского - читала с каким-то абстрактно-тоскливым чувством: "Ах, как хорошо пишет... вот бывает же... живут же люди - где-то там..." Но со мной все это уже не соотносилось никак. _Мне_ его слова уже ничего не говорили. Это было просто не про меня. Я не искала Бога, не отдавала себя ближним, мне уже ничего этого и не хотелось; хотелось только заползти куда-нибудь и уснуть - по возможности, так, чтобы никогда больше не пришлось просыпаться.
В общем, так жить было нельзя - и в какой-то момент просто должен был заработать инстинкт самосохранения. Так и случилось.

Что стало переломным толчком? Таких толчков было несколько.
Во-первых, книга Ильина "О сопротивлении злу силою". Я читала ее и намного раньше, еще будучи вне церкви - но плохо помнила и сейчас решила перечитать. К Ильину у меня вообще было отношение двойственное: у него очень своеобразный витиеватый стиль, который меня зачаровывал - и в то же время казался каким-то фальшивым, многие его рассуждения выглядели явно демагогическими. Но сейчас эта книга меня поразила - и поразила очень благотворно.
Что именно поразило? Ильин критикует толстовство за то, что Толстой на первое место ставит мораль и пытается всю человеческую жизнь поверять и проверять моралью. Для толстовца, говорит он, главная и, по сути, единственная жизненная задача - "быть нравственным человеком"; он полностью зациклен на своих пороках и борьбе с ними, постоянно сам себя выслеживает, клеймит, судит, воспитывает - и готов все на свете продать и предать, лишь бы только не посадить какое-нибудь черное пятнышко на свою драгоценную нравственность. Об этом Ильин пишет очень сурово и язвительно. На самом деле, говорит он, эти "высоконравственные люди" - попросту трусы и эгоисты. Да, они дрожат не за шкуру свою, а за нравственность - но в чем разница? И то, и другое - трусость.
Они много болтают о любви к ближним - но на деле ближних предают, да еще и осуждают всех, кто поступает иначе. Эти самодовольные ханжи порицают и отвергают все, что не вписывается в их моральные рамки: и искусство для них - сплошь "пустое развлечение" и "разврат"; и наука - "пустое любопытство, не приносящее пользы душе"; и естественные человеческие инстинкты (например, половое влечение или инстинкт соперничества) - сплошная "грязь" и "грех"; и любые удовольствия "излишни"; и патриотизм - "глупость", и государство - "вредная выдумка", и вообще никакая активная деятельность в жизни "не нужна". Все это - оттого, что они ставят мораль на первое место. Но человеческая жизнь сложна и многослойна, и моральный элемент в ней занимает отнюдь не первое место; нельзя все поверять моралью, и вовсе не все в жизни должно ей подчиняться. Первое место в жизни должен занимать духовный элемент - но он не тождествен морали, это нечто иное и гораздо более глубокое.
Так писал Ильин. И в нарисованном им портрете толстовца - очень нелицеприятном портрете - я, как в зеркале, видела себя. Точнее, ту систему, которая уже укоренилась и проросла у меня в мозгах. Стремление подверстать всю жизнь под свою узкую мораль, объявив "грехом" все, что не влезает в рамки? Вот оно. Нездоровая зацикленность на себе и своих пороках? Точно. Много разговоров о любви к ближним, а на деле - равнодушие или даже неприязнь к ним? И это правда. Трусость? Да, черт возьми: то, как я боюсь "согрешить" и "замараться" - это никакая не добродетель, а именно трусость. Та самая, которую я в себе так не любила и от которой так старалась избавиться. Бояться помогать людям, потому что можешь от этого возгордиться - разве это не трусость, не эгоцентризм, не предательство? Оно и есть.
И то, что "быть нравственным и не грешить" - не главное в жизни... Мне это показалось каким-то страшным ницшеанством. Но нет: это писал уважаемый православный философ, отнюдь не либерал. Писал о том, что бывают ситуации, когда стоит рискнуть своей праведностью, стоит даже пойти на однозначный грех - ради чего-то большего. Например, ради человека, который нуждается в твоей помощи, для защиты твоей семьи, страны или народа. Просто - чтобы сделать то, что считаешь правильным. Если ты ошибся - у тебя будет возможность осознать свою ошибку и ее исправить (или за нее ответить); но в любом случае, ты поступишь как мужественный человек, а не как трусливое ничтожество.
Это было как глоток свежей воды в пустыне. Я читала и ликовала над каждым словом. Да! Да! Я сама именно так и думала!
Но могла ли я, взяв за опору Ильина, "начать христианскую жизнь заново"? Этого не случилось - и, думаю, не могло случиться. Было слишком поздно. Христианство и все, что с ним связано, было для меня уже неразрывно сцеплено с этой системой. Поэтому, когда я читала о мужестве, способности сделать выбор и совершить опасный поступок, даже сознательно рискуя своим спасением и т.п. - все это наводило меня на совсем иные мысли.

Мне сейчас нужно уйти на несколько часов - постараюсь закончить сегодня же, но попозже.

http://nataly-hill.livejournal.com/661432.html

13(2)

Второй толчок мне тоже дала книга - как-то случайно попавшее мне в руки сочинение англиканского пастора Робинсона под названием "Быть честным перед Богом". Робинсон этот, кажется, был тот самый, что в конце концов дошел в своей честности до крайних пределов: публично заявил, что в Бога не верит, но и увольняться из священников не стал. :-)
Книга была, честно говоря, довольно легковесная. Сомнения Робинсона меня удивляли: он, например, не понимал, почему мы продолжаем называть Бога "Всевышним", когда Коперник установил, что во Вселенной нет ни верха, ни низа. "Вот ведь человек фигней мается", - думала я. Но основная идея этой книги меня глубоко затронула.
Идея была очень простая: Богу не нужно наше лицемерие. Притворная вера, притворная любовь, бездушное и механическое исполнение обрядов ничего не стоят. Лучше уж честно сказать: "Не верю", чем притворяться.
Очень простая мысль - но для меня она оказалась новой и свежей. Я применила ее к себе - и результаты оказались удивительны и очень неприятны.
Собственно говоря, я наконец начала _думать_. Анализировать то, что со мной происходит, задавать себе вопросы.
Ответы были очень неутешительны. Люблю ли я Бога? Честно говоря, давно уже нет. Жажду ли встречи с Ним? Больше нет. Хорошо ли мне в церкви? Нет, очень плохо. Стала ли я в церкви лучше, чем была? Нет, определенно стала хуже.
Тогда зачем все это?
Ради спасения - т.е. избежания адских мук? Так мучаться, так уродовать себя - только для того, чтобы спастись от неприятностей? Да пошли вы все! Что для меня точно никогда не было побудительным мотивом - это желание избежать неприятностей. Положить жизнь на то, "чтобы потом мне не было плохо, а было хорошо" - это не просто нелепо: это подло. Шкурничество чистейшей воды.
То же касается и вечной жизни как таковой. Я ничего не имею (и никогда не имела) против смерти как абсолютного уничтожения. Такой исход мне кажется лучше, чем вечная жизнь. Зачем жить вечно? Оставив в стороне все это мозго.бство и спросив себя, чего хотела бы я сама - я поняла, что для меня идеальным исходом было бы что-то самурайское, в духе Мисимы: развиться до последнего возможного предела, сделать все, что можешь, выполнить свою жизненную задачу - а затем исчезнуть. А здесь все наоборот: нужно уничтожать себя, превращать свою личность в какой-то уродливый огрызок, чтобы этот огрызок потом жил вечно. Зачем?

Что же продолжало держать меня в церкви и после этого? Это очень смешно: чувство лояльности. Я очень серьезно относилась к идеям верности, клятв, обещаний и т.п. И считала, что, раз уж я обещала быть верной Богу - нужно хранить верность, несмотря ни на что.
Но кое-что изменилось. Я и до этого постоянно молилась, иногда это был какой-то беспрерывный внутренний крик - но теперь в моих молитвах появились новые нотки и интонации. Я как бы поняла, что я - не никчемная тварь, которая может только стонать, умолять и жаловаться; у меня есть какая-то своя ценность, я вправе считать себя обиженной и требовать объяснений. Я думала примерно так: "Ты привел меня сюда. Я поверила Тебе и пошла за Тобой. И вот что из этого вышло. Уже три года я пытаюсь до Тебя достучаться, прошу очень немного - хоть какой-то поддержки. Но Ты молчишь. Объясни наконец, что все это значит! Дай хоть какой-то ответ - а если я почему-то не могу тебя услышать или понять, помоги мне измениться!"
Он молчал. Как молчал, когда я плакала, жаловалась и умоляла о помощи - так же молчал и теперь.
Однако ответ я получила - и ответ настолько ясный и однозначный, что просто грешно было бы требовать чего-то еще.
Он состоял из трех частей.

То, что я расскажу дальше, будет выглядеть очень литературно. Вы можете решить, что я сочиняю. Но я ничего не сочиняю - все так и было.

Для начала я наконец встретилась с Богом. В буквальном смысле.
Это было в пасхальную ночь. В церкви было полно народу, все радостно отвечали священнику: "Воистину воскресе!" - и я механически отвечала вместе со всеми, не чувствуя по этому поводу никакой радости и мысленно продолжая все тот же односторонний диалог.
И в это время...

Но здесь сделаю отступление.
Я с большой осторожностью и скепсисом отношусь к т.н. мистике. Но "не верить во все эти глупости", считать любой мистический опыт обманом или самообманом не могу по простой причине - я сама его неоднократно испытывала.
Несколько раз в жизни у меня были мистические переживания. Имею в виду не какие-то странные совпадения, ощущения, предчувствия, неожиданно исполняющиеся желания и т.п. - такого-то было гораздо больше, это я просто не считаю. Мистический опыт - это вполне конкретная вещь.
Со мной это случалось раза четыре или пять в жизни, при очень разных обстоятельствах, и видела (или слышала) я совершенно разные вещи. Последний раз, кстати, был совсем недавно. Но у всех этих переживаний есть одна черта, их объединяющая: они отличаются субъективной очевидностью и неоспоримостью. В них нет ничего смутного, расплывчатого, постепенного, ничего от самовнушения - они внезапно и властно вторгаются в сознание, и отмахнуться от них так же невозможно, как от обычных чувственных ощущений. Пожалуй, они даже сильнее чувственных ощущений - они обладают какой-то ошеломляющей ясностью. Умом ты понимаешь, что происходит нечто крайне странное, а то и вовсе невозможное - но субъективно для тебя все это совершенно реально.
Можно предположить, что это глюки. Но наркотой я никогда не баловалась; и кажется, не бывает таких психических болезней, при которых человека несколько раз за всю жизнь посещают галлюцинации, а в остальном он нормальный.
Значит, либо мое подсознание иногда общается со мной таким странным образом - либо за этим стоит нечто реальное. На этот вопрос я не могу ответить, но и отмахиваться от информации, поступающей таким путем, не вижу причин.

Так вот: в ту пасхальную ночь у меня случился мистический опыт - кажется, второй по счету в жизни. Я увидела Бога. Или то, что принимала за Бога.
Я увидела (не глазами - но совершенно ясно), что под потолком церкви, над нашими головами висит какое-то черное маслянистое облако. Оно живое, разумное - и очень неприятное. На нас, молящихся, оно смотрит, как на еду. Оно питается нашей энергией. Мы обращаемся к Богу, наши молитвы идут вверх - и попадают к нему. Мы думаем, что молимся Богу - а на самом деле подпитываем собой это чудище. Мы раскрываемся перед ним, а оно откусывает от нас по кусочку.
Да, понимаю, что это похоже на плохой фантастический роман. Поэтому никому до сих пор об этом не рассказывала. Но что было, то было.
Не знаю, что это было. Если нечто истинное - то смысл этого очевиден. Если какие-то силы специально показали мне картинку, не соответствующую действительности... ну, кто это мог быть? Бесы? В храме в пасхальную ночь? Что-то не верится - и все равно возникает вопрос о том, почему Бог им это позволил. Если же это были просто фокусы подсознания - то очевидно, что моя бедная психика уже просто криком кричала, не зная, как еще до меня достучаться: "Вали отсюда быстро, иначе погибнешь!"

На меня это произвело очень сильное впечатление (а вы как думали?) Где-то с месяц или больше я ходила в шоке, не совсем понимая, что теперь делать - и наконец решила все проверить еще раз.
Я отправилась на исповедь к своему духовнику. Про свое видение рассказывать не стала, но изложила все остальное. "Отец Максим, - сказала я, - я вижу, что, пока была неверующей - я была в целом неплохим человеком, а теперь становлюсь все хуже и хуже. Я превратилась в злобную и зашуганную истеричку. Никакой любви ни к Богу, ни к ближним больше не чувствую. Все сомнения, какие у меня были, не только не снимаются, но усиливаются с каждым днем. Жить церковной жизнью мне тяжело и противно. Да и вообще жить тяжело и противно. Я не понимаю, зачем все это. Вы советовали терпеть, молиться, поститься и т.д. - я все это делаю, но это не помогает. Я молюсь постоянно, но Бог мне не отвечает. Пожалуйста, объясните, что это значит и что с этим делать".
Излагая все это, я на самом деле обращалась не к отцу Максиму, а немного повыше - и ответа тоже ожидала "сверху". Честно говоря, это было нечто вроде ультиматума - или, мягче сказать, "выяснения отношений".
Ответ, полученный мною, был абсолютно, прямо-таки демонстративно однозначен.
- Видите ли, Наташа, - сказал отец Максим. - Пока вы были неверующей, дьявол о вас не беспокоился. Вы были полностью у него в когтях, он знал, что вы никуда от него не денетесь, и позволял вам жить и развиваться естественным путем. А теперь он забеспокоился - и искушает вас, пытаясь сбить с пути спасения. Смотрите на это как на испытание, молитесь и терпите.
- И надолго оно, это испытание? - поинтересовалась я.
- На всю жизнь, - с великолепной безмятежностью ответил он.
Ну что тут скажешь? По-моему, отец Максим - или тот, кто отвечал на мой вопрос его устами, кто бы это ни был - высказался предельно ясно.
"Так может быть, - сказала я себе, - лучше вернуться в когти дьявола? Пусть после смерти я попаду в ад, плевать - зато хотя бы эти 50 лет проживу как человек, а не как полураздавленное насекомое".
Но и тут я еще не сдавалась. Я решила, что стоит дать Богу последний шанс. Остановлюсь, ничего не буду предпринимать, просто подожду - несколько недель погоды не сделают. Положусь на судьбу. Подожду, пока произойдет что-нибудь такое, что толкнет меня в ту или в другую сторону.
И это произошло - но гораздо быстрее, чем я ожидала, и в совершенно неожиданной для меня форме.

Мой муж Егор в то время заведовал книжной лавкой Татьянинского храма в МГУ, в первом ГУМе. Где-то за год он превратил обыкновенную тощенькую церковную лавочку в небольшой, но очень приличный книжный магазинчик с солидным букинистическим отделом общегуманитарного характера. Он был очень увлечен этим делом, торговля шла бойко, и думаю, что храм на этом очень неплохо зарабатывал.
Кроме того, Егор мечтал организовать при приходе издательство, постоянно подходил к отцу Максиму с разными предложениями на эту тему - вообще, как говорится, "лез вперед". Думаю, что конфликт был вызван именно этим.
Поводом для конфликта стало обвинение в растрате. Я не интересовалась денежными делами магазина, но одно могу сказать точно - Егор не раз покупал редкие книги для лавки на собственные деньги. Т.е. то, что он наживался за счет лавки - явная неправда. Опять же, если бы у нас появились лишние деньги - я бы, наверное, это заметила. Возможно, он неаккуратно вел отчетность; но в то, что там было что-то серьезное, я не верю.
Упомяну также, что лавкой и вообще делами Егора я в тот момент не особо интересовалась (не до этого было), и мое участие в книготорговле сводилось к тому, что иногда, когда Егору надо было куда-то уйти, я подменяла его за прилавком.
Кампанию против нас начала женщина по имени А.И., заведующая "основной" книжной лавкой, находящейся собственно в храме. Дама уже немолодая и, как сейчас помню, очень благочестивая. Егор был формально ее подчиненным, но реально все делал сам, и ее, естественно, это очень раздражало.
В один прекрасный день эта дама явилась в лавку. Она все рассчитала: понимала, что на Егора где сядешь, там и слезешь, и выбрала момент, когда он уехал за какими-то книгами, а в лавке сидела я. Явилась со свидетельницей - какой-то неизвестной мне и все время молчавшей девушкой в платочке. Объявила, что "мы проворовались", и потому она все находящиеся в лавке книги описывает, а лавку закрывает.
Свалилась она на меня, как снег на голову, действовала очень напористо и грубо - и я не сообразила, что, как лицо материально безответственное, должна ее послать. Просто сказать: "Я в лавке не работаю, ничего об этих делах не знаю, просто подменяю своего мужа по его просьбе. Дождитесь, пока он вернется, и разбирайтесь с ним". К сожалению, этого я не сообразила.:-((
А.И. почувствовала мою слабину - и развернулась в полную силу. Последовала сцена продолжительностью примерно час, очень напоминающая классическое BD&SM. "Вы воровка! - орала она. - Я вас посажу!" Я пыталась что-то вякнуть в ответ - она прерывала меня словами (буквально): "Как вы смеете мне возражать? Вы что, не христианка? Где ваше смирение?" Покупателям, подходившим к лавке, радостно сообщала, что лавка закрыта, потому что "тут у нас завелись воры, и с ними надо разобраться" (и показывала при этом на меня). Затем был такой пассаж: "Ну и грязь вы тут развели! Почему не следите за чистотой? [интересно, почему _я_ должна была за ней следить?]. А ну-ка живо, берите тряпку и вымойте здесь пол!"
Мне до сих пор стыдно об этом вспоминать. Но, раз уж рассказываю все - надо рассказать и об этом. Я взяла тряпку и начала мыть пол, ползая на коленях у ее ног. А она смотрела на меня, и по ее лицу было видно, что ей это чрезвычайно нравится.
Я никогда не делала этой женщине ничего дурного. Мы с ней лично почти и не общались. Просто она была зла на Егора, но на нем выместить свою злобу не могла - он мог дать сдачи, так что вымещала на мне. И еще она, похоже, просто ловила от этого кайф. Это была очень верующая, очень благочестивая женщина.

Здесь было два момента. Во-первых, поведение Бога в этой ситуации.
Это были уже не "духовные терзания", которые можно списать на самообман, рефлексию и прочее "сам виноват" - имела место вполне реальная жизненная ситуация. На меня наехали. Наехали заведомо несправедливо. Надо мной издевались - совершенно откровенно, с выраженными садистскими обертонами. Здесь уже ничего нельзя списать ни на "искушения от бесов", ни на "психопатию", ни на "самовнушение" - все было совершенно реально. Так же реально, как если бы меня, скажем, изнасиловали в подворотне.
Если бы рядом был мой родной отец - он бы меня защитил. А Отец Небесный, который все видит - смотрел и не вмешивался.
Что Он чувствовал? Злорадствовал? Был на стороне этой стервы, с ее постной рожей, паломничествами и разговорами про смирение? Или Ему плевать? Или Его просто нет?
И тут я поняла, что мне уже все равно.
Если Он есть - значит, Ему нельзя доверять. Он заманил меня в ловушку и бросил. Он молчал, когда я Его звала. Он спокойно смотрел, как Его человек на Его территории вытирает об меня ноги, призывая Его к себе в союзники.
Оставаться верной, держать свое слово? Прекрасно. Но лояльность - это отношения двусторонние. Если сюзерен предал вассала - вассал ему больше ничем не обязан.
Ну а если Его нет - тогда вообще говорить не о чем.

И второе. Когда прошел шок, я, естественно, безумно разозлилась. Разумеется, сразу, на автомате вспомнила, что обязана прощать своих врагов и все такое... И вдруг сказала себе: "А вот хрена с два! НЕ БУДУ Я ЕЕ ПРОЩАТЬ! Да, я на нее зла - чертовски зла, и за дело! Она стерва, она сука, я ее ненавижу! Не хочу ее прощать - и не буду!"
Вы не представляете, какое облегчение и освобождение я почувствовала. Меня трясло от злости - но это было прекрасно, потому что я снова испытывала нормальные человеческие чувства, не отравленные этой пакостью! У меня были причины для злости - и я, черт побери, злилась! И снова чувствовала себя живой.

Через два дня было разбирательство в приходе. Это происходило прямо в церкви, в одном из подсобных помещений. Там тоже было много всего интересного (например, о. Максим, оказавшийся полностью на стороне А.И,, обвинил Егора в том, что тот "продает антихристианскую литературу" - под коей понимался, кажется, Шпенглер); но буду говорить только о том, что относится к делу.
Во-первых, при этом присутствовала вся приходская студенческая компания - ребята, с которыми мы постоянно общались и которых считали своими друзьями. И все они молчали.
Потом - звонили нам, выражали сочувствие, говорили: "Разумеется, мы понимаем, что Егор прав..." Кажется, один из них - и как раз тот, с кем мы особенно не дружили - потом, задним числом попытался поговорить с о. Максимом. Остальные и этого не сделали.
Во-вторых. Я там в основном молчала, мой голос особенно и не требовался; но в конце всего этого мероприятия, будучи уже фшоке в натуральной истерике, подошла к о. Максиму и начала говорить примерно так: "О. Максим, что же это такое? Как вы можете? Вы же - наш духовный отец, почему же вы так с нами поступаете? Что такое вообще происходит?" Думаю, что изъяснялась очень сумбурно, поскольку была в истерике и плохо соображала; но, кажется, никаких грубостей и вообще ничего "недопустимого" ему не говорила.
Он мне на это ответил так:
- Вот что: я сейчас позову охрану, и вас из храма выведут.
Опять-таки - трудно выразиться яснее. Я не стала дожидаться, пока меня вышвырнут из церкви с охраной - и ушла сама.

Ах да, еще эпилог. Я упоминала женщину по имени М.А., редактора православного журнала. Я переводила для ее журнала, мы с ней "дружили домами", она всегда была со мной ласкова и внимательна. Честно говоря, я сильно к ней привязалась.
В тот же вечер она позвонила мне - и сказала, что мой последний перевод, представленный в ее журнал, никуда не годится, что я вообще бездарность и халтурщица, она меня опекала только из жалости, но теперь ей это надоело, больше сотрудничать со мной она не собирается и вообще видеть меня больше не хочет.
Дело объяснялось очень просто: М.А. была дружна с о. Максимом.

Ну вот, собственно, и все. Дальше началась новая жизнь... точнее, я полагала, что она новая - но на самом деле, увы, она оказалась в очень большой степени продолжением старой. :-(

Благодарю всех, кто читал меня и писал комментарии. Мне было не просто любопытно читать ваши мнения - многие из вас своими вопросами или замечаниями очень мне помогли.
Особенно благодарю hgr, blau_craehe и, конечно, la_cruz.
Надеюсь, вам тоже было интересно. :-)
И еще надеюсь, что теперь наконец смогу от всего этого освободиться.
Пока я писала - заново переживала все это. Временами мне становилось очень плохо, я как бы снова возвращалась в то же состояние. Теперь закончила - и чувствую себя так, словно сбросила с плеч какой-то тяжелый груз.

У меня к вам будет одна просьба. Тех, кому было интересно все это читать, я попрошу написать - здесь, у меня, или у себя в журналах, как вам удобнее - ваши отзывы или впечатления. Т.е.: что вы обо всем этом думаете?
Мне будет очень интересно и, думаю, полезно услышать ваши мнения.

http://nataly-hill.livejournal.com/661903.html

Во-первых, благодарю всех, кто мне ответил. Не уверена, что смогу написать каждому из вас, комментов очень много, и на многие из них не ответишь в двух словах - но будьте уверены, что все ваши отзывы я читаю с огромным интересом и благодарностью.
Особенно рада была встретить двоих бывших однокурсников. Оказывается, и от душевного стриптиза иногда бывает польза.:-)

Да, и еще, чтобы больше к этому не возвращаться. Разумеется, я:
1) Сумасшедшая
2) Провокаторша
3) Сатанистка
4) Все выдумала
5) С коварной целью опорочить РПЦ
6) А также саморекламы ради
7) И вообще я вымышленная фигура, за которой скрывается бригада хитрых политологов.
Будем считать, что все эти темы обсудили.

Все это, кстати, отчасти правда. Во мне-сегодняшней осталось очень мало от трогательного плюшевого существа, описанного в хронике. Та девочка - в прошлом; а я-нынешняя - совсем другой человек, отнюдь не плюшевый и, прямо скажем, не слишком хороший. :-/

Думаю, нужно сказать еще несколько слов о том, что произошло дальше и как я ко всему этому отношусь теперь.

wotanhotter спросил, каковы же мои нынешние взгляды. Боюсь, на этот вопрос не смогу ответить.
Дело в том, что в последнее время я меняюсь, меняюсь очень сильно и резко. И те взгляды, которые я озвучивала последние три-четыре года и раньше - уже не совсем мои. Это не значит, что они неверны - просто они не совсем мои. Я приняла их, потому что это было удобно, и использовала как некий каркас: они прикрывали мои слабые места и позволяли мне кое-как существовать дальше, не углубляясь в болезненные воспоминания и не заглядывая туда, куда не хотелось заглядывать.
Теперь мне придется все это постепенно пересмотреть и продумать заново - и результаты предсказать не берусь.

Собственно, в этом была моя главная ошибка - ошибка естественная и очень распространенная, но не извинительная. До сих пор я не задавалась вопросом, что произошло - спрашивала только, кто виноват. Ответ был очевиден: виновата церковь, виновато христианство, а если бог все-таки есть, то и он виноват. Все они плохие, всех их надо осудить, заклеймить и выражать свою глубокую неприязнь к ним при каждой возможности.
Прекрасный подход, очень простой, ясный и приятно ласкающий самооценку. Проблема лишь в том, что он ведет в тупик. Перечислив "виноватых" и записав их во "враги", ты ровно ничего не определяешь и не достигаешь, ни на шаг не приближаешься ни к пониманию ситуации, ни к выходу из нее - но воображаешь, что дело сделано.
Так случилось и со мной. Как, находясь там, я не пыталась понять, что со мной происходит - так же, и выйдя оттуда, не попыталась понять, что произошло и что делать дальше. В результате во взглядах у меня "плюс" поменялся на "минус" - но по сути ничего не изменилось. Почти все приобретенные там комплексы и психические вывихи остались со мной. Не буду конкретизировать - здесь уже начинается муторное самокопание, вряд ли кому-то интересное. В общем, я воображала, что "все преодолела" и превратилась в "esprit fort", но реально пребывала в каком-то лабиринте из слабостей, полуосознанных страхов и постоянного самообмана - и лишь в самое последнее время начала это понимать и действительно преодолевать.
Для этого я и написала все это - не для того, чтобы обвинять себя или кого-то другого, а чтобы понять, что же произошло.
Почему публично? Отчасти - в психотерапевтических целях. Отчасти - подумала, что мой опыт, скорее всего, не уникален, касается очень важных вещей, о которых у нас обычно не говорят, и поэтому может быть кому-то интересен или полезен. Например, тем, кто сам пережил что-то подобное или с чем-то подобным сталкивался.
Так и оказалось. Я реально поражена - эти воспоминания вызвали у людей самые разные реакции: одни их воспринимают как атеистическую пропаганду, другие говорят, что мой рассказ укрепил их в вере.:-) Не хочу быть нескромной; но, по-моему, такое разнообразие восприятий и реакций - это признак подлинности.

"Что я обо всем этом думаю" - следующим постом.