Под любимую музыку «Buena Vista Social Club» пишу эти строки. Я никогда не был на Кубе, за исключением нескольких приземлений и взлетов в гаванском аэропорту Хосе Марти и одной аварийной посадки на несколько часов в Камагуэе по пути в Никарагуа много лет назад. К сожалению, я не был на Кубе, но думаю что могу говорить об этом.
Из-за того что наверное, нет ничего страшнее боли старого человека, вдруг понимающего, что большей части из того чему отдана жизнь, больше не существует и от незнания можно ли эту боль чем-то утешить и из уважения к ней – не могу и не хочу ни обвинять ни критиковать моих хороших знакомых - старых чилийских коммунистов, продолжающих во всем защищать Фиделя, несмотря на очевидное, вопреки всякой логике и закрыв глаза на то, что видеть страшно. Наверное, гораздо страшнее, чем тюрьмы и пытки, пройденные ими в своей стране.
Но при этом представляю себе и других (хотя бы потому что никогда не поверю в то, что все без исключения кубинские диссиденты – наемники и платные агенты США… в памяти моей свежи книжки наподобие «ЦРУ против СССР» и всенародная травля Андрея Дмитриевича Сахарова) – кубинцев, не желающих чтобы их страна вновь становилась североамериканской колонией, и в то же время выступающих против нынешней кубинской власти, узурпировавшей право говорить и принимать решения от имени кубинского народа. Кто и откуда сможет и захочет придти им на помощь в их одиночестве, если они оказываются сегодня чужими и неудобными для всех участников кубинской драмы?
Наверное, когда-то мы так любили кубинскую революцию именно потому, что она была из немногих, сделанных без нашей помощи и вопреки всей детерминистской логике геополитики; до 1959 года Куба являлась парадным входом в «задворки Соединенных Штатов», как привыкли воспринимать североамериканцы Латинскую Америку. И прошло уже почти 44 года с тех пор как мощнейшая из сверхдержав начала свои непрекращающиеся экономические, психологические и порой вооруженные атаки на остров. Куба не могла выжить одна и была вынуждена обратиться за помощью к Советскому Союзу. Геополитический жребий был брошен. Куба выстояла в противостоянии США, но не смогла не заразиться худшими из болезней «реального социализма» - вирусами единомыслия, однопартийности и нетерпимости к иным мнениям. Самый образованный, харизматичный и молодой государственный лидер Западного полушария, за почти полвека власти становится все более похож на протагониста романа его друга Габриэля Гарсиа Маркеса «Осень патриарха».
Почему самым благородным и талантливым народам выпадает самая трагическая история? Или благородство и талант сами по себе всегда пребывают в поисках трагедии?
Когда мы говорим и пишем «кубинское правительство», «кубинские власти» или «кубинский режим», мы пользуемся эвфемизмами, ибо точнее и честнее было бы говорить и писать «Фидель Кастро», потому что именно он принимает на острове все решения, и является последней и зачастую единственной инстанцией в вопросах внутренней и внешней политики. Давайте не будем заниматься вербальным эквилибризмом, рассуждая о «сильной централизованной власти» или «вертикализме бюрократической власти»; говоря о сегодняшней Кубе, речь идет о диктатуре, презирающей мнение своих граждан и отказывающей им в праве на участие в управлении страной.
Отели и пляжи, превращенные в гетто для туристов и закрытые для кубинцев, запрет на пользование Интернетом, ограничения на выезд из страны, всеобщий контроль над гражданами, и тотальное стукачество «комитетов защиты революции», возведенное в категорию гражданского долга – нечто подобное мы уже проходили и это не имеет ничего общего с официальными слоганами о «достоинстве» и «особом пути» Кубы. Общество, построенное на страхе и конформизме перед всемогущественным государственным аппаратом является сомнительной моделью для подражания и очень ненадежным противовесом неолиберальной глобализации.
Не хочу повторяться на темы кошмара, который навязывает планете международный финансовый капитал, опирающийся на военную мощь США и их союзников и контролируемые ими средства массовой дезинформации. У Соединенных Штатов нет ни малейшего права обвинять Кубу в чем бы то ни было, ибо в нехитром ремесле нарушения прав человека они преуспели везде, где только ни побывали. Но у нас это право есть, хотя бы уже по причине того, что слишком долго в мире, состоявшего на одну половину из цинизма «развитого социализма» и на другую – из пошлости «благополучного Запада», Куба являлась для нас чуть ли не последней надеждой на возможность другого, человеческого социализма.
Если бы Фидель Кастро мог меня услышать, я задал бы ему и своего чилийского далека следующие вопросы:
- Почему в Чили все больше пиночетистов, восхищающихся вами и все больше их жертв, желающих задать вам этот и другие неудобные вопросы?
- Почему чилийские военные преступники постоянно летают на Кубу на старости лет в поисках дешевого секса, шикарных отелей, ресортов и пляжей, на которые кубинцам путь закрыт, и на лечение, чтобы оставить доллары вашему режиму? Почему крупнейшие латиноамериканские предприниматели (мало отличающиеся по менталитету от пиратов и работорговцев, которыми были предки большинства из них) ведут сегодня прекрасный бизнес с Кубой и даже выступают на острове с антиамериканскими заявлениями? Имя одного из них, ставшего вашим личным приятелем – Карлос Кардоен. Во времена Пиночета он создал оружейную промышленность Чили и изобрел кассетные бомбы, которые успешно поставлялись в ЮАР, Югославию и Ирак. Деньги действительно никогда и ничем не пахнут?
- Почему, полтора года назад вы запретили всем кубинским врачам, работающим в Чили, возвращение на родину?
- Почему похороны Че на Кубе в 1997 г. превратились в апогей туристического бизнеса: по всей Латинской Америке продавался тур с участием в его похоронах, организованный кубинским государством? Вам не пришло в голову никакой другой идеи по поводу формы почтения его памяти?
- Публичный суд и расстрел в июле 1989 г. «наркоторговцев» - героев Никарагуа и Анголы генерала кубинской армии Арнальдо Очоа Санчеса и полковника Антонио де ла Гуардиа «одобренный большинством населения», и с призывами до суда контролиремой вами центральной прессы «отмыть кровью честь наших мундиров» не имеет ничего общего с давней и далекой историей суда и казни Зиновьева и Бухарина? Ваш брат Рауль, бессменно возглавляющий службу госбезопасности, которая является одной из самых эффективных и профессиональных в мире, ничего не знал об этих операциях, продолжавшихся столько лет?
- Почему Международная Амнистия, никогда не была допущена на кубинскую землю? Все ее сотрудники тоже агенты правительства США?
- Не явилось ли именно шоу с мальчиком Элианом Гонсалесом в 2000 г., вовсю использованное и эмигацией из Майами и вашим режимом, тем ключевым событием, что открыло Джорджу Бушу путь к президентству США?
- На сколько лет по обвинению в контрреволюционном заговоре тянет каждый из этих вопросов по отдельности и в виде пакета, если задающий их – кубинец?
Кроме вопроса преследуемого диссидентства, есть еще одна не менее болезненная тема - смертная казнь. Попытаюсь упорядоченно изложить мое понимание этого:
1. Пытаясь исходить из близкого мне швейцеровского принципа «благоговения перед жизнью» (и человеческой прежде всего), испытываю просто физиологическое отвращение от одной лишь мысли о сознательном убийстве одного человеческого существа другим.
2. Чтобы обезопасть общество от самого страшного преступника, совершенно не обязательно этого преступника убивать. Казнь может быть заменена на пожизненное заключение – наказание, возможно более суровое и в то же время менее страшное, чем смертная казнь. Любой аргумент о риске досрочного освобождения, возможном побеге преступника и прочие, связанные с неспособностью коррумпированного и несовершенного общества гаранировать исполнение приговора о пожизненном заключении не могут быть оправданием для убийства. Убийство не может рассматриваться, как самый простой из выходов. Как и аргумент о том, что «общество не должно содержать и кормить убийц» (иными словами, убить дешевле, чем кормить) мне кажется совершенно диким. Если мы хотим жить в цивилизованном и гуманном обществе, необходимо исходить из абсолютной и безусловной ценности любой человеческой жизни. Это совершенно непросто, но это так.
3. Смертная казнь опускает все наше общество на один уровень с преступником. Узаконенное убийство остается убийством. Исполняющий смертные приговоры член общества не может остаться психически нормальным человеком и тоже становится жертвой.
4. В случае существования прецедента смертной казни всегда неизбежен риск судебной ошибки, что может быть поправимо только в случае пожизненного заключения.
5. Нет никаких доказательств эффективности смертной казни как сдерживающего фактора – в странах Европы, где ее нет, уровень убийств и особо жестоких преступлений во много раз ниже, чем в США, где она часто практикуема.
6. Если в ответ на это, в защиту смертной казни, вы предложите мне представить себе близких мне людей на месте жертв серийного убийцы, а себя - в роли судьи, я отвечу, что скорее всего, мое первое истинктивное побуждение будет к мести. Но чувство мести не должно быть мотором юстиции. Путем мести справедливости не достичь. Именно поэтому я против судейских атрибутов для родственников жертв преступника. Иначе – неизбежна цепная реакция кровной мести, зуб за зуб и пр. Это мир уже проходил со времен Ветхого завета, и подозреваю даже намного более ранних. Один из результатов – наше жестокое, несправедливое и глубоко антигуманное общество начала ХХI века, управляемое горстью бандитов, в руках которых – все чудеса современной технологии и почти все ресурсы планеты с тем чтобы нас с вами лучше контролировать.
7. Если кто-то скажет мне, что этот подход неправилен, исходя из каких бы то ни было экономических, классовых, религиозных, философских и каких бы то ни было других соображений, отвечу что эта позиция является моим глубочайшим убеждением и любой спор на эту тему считаю бесполезной тратой времени.
Нельзя в качестве самооправдательного аргумента напоминать о преступлениях противника или соседа. Это подталкивает нас к идиотской логике выяснения кто хуже – Пол Пот или Пиночет, Сталин или Гитлер. Исходя из определенной доли цинизма, именуемого обычно прагматизмом, оправдать можно практически все. Потому что все всегда относительно чего-то. Но есть вещи абсолютно абсолютные, такие, как человеческая жизнь. Будь это жизнь иракского ребенка под бомбами Буша или жизнь кубинского осужденного под пулями Кастро. Потому что все эти смерти из тех, о которых знали заранее. В какую сказку о «новом человеке» мы сможем теперь поверить?!.
Лидеры, опередившие свое время, такие например, как Альенде, ценой своей жизни отказавшийся от прагматически оправданных жертвоприношений, не могут удерживаться у власти в странах, абсолютное большинство жителей которых предпочитает оставаться рабами. Лидеры, отставшие от нашего времени, такие как Фидель, предпочли пожизненную власть, потому что убеждены в единственности своей правды. Избранные историей не нуждаются в народном избрании. Возомнившие себя пророками не снизойдут до выслушивания черни. Все это мы тоже уже проходили.
Мир устал от вечного шантажа выбирания меньшего из зол. Именно эта логика привела нас к сегодняшним столь малоутешительным результатам. Поэтому мы стараемся вернуть слову его изначальный смысл и хотим, несмотря на то что известные нам до сих пор социализмы и капитализмы – две стороны одной и той же монеты - всю жизнь пытались отучить нас от этого, суметь назвать вещи своими именами и дать имена вещам пока неназванным. Нарушая привычное молчание, похожее на пособничество. Если у кого-то не хватает воображения представить что-то отличное от уже известных социальных моделей – остается только поделиться надеждой на то, что история не статична, а динамична и она – дело рук человеческих, отвергая все почти неизбежные обвинения «в пособничестве классовому врагу» и заодно «американскому империализму». Если необходимо ответное контробвинение – он будет в неверии в человека.
Вопрос о том, как не стать драконом в борьбе с драконами остается открытым. Кто из нас успеет застать мир, повзрослевшего человечества, не нуждающегося в харизматических вождях, без кнута и пряника наготове, мир неподвластный телевизионному гипнозу, с морями очищенными от нефти, а континентами – отмытыми от крови, мир, освобожденный от рыночного фундаментализма – вопрос, ответа на который не знает сегодня никто. Но я уверен в возможности этого.
Путь к этому миру лежит через создание новой, нигде и никогда до сих пор не существовавшей культуры участия, разнообразия идей, мнений и чувств, уважения к другому и еще – через защиту человеческой жизни любой ценой, даже если это цена нашей самой большой любви и наших самых светлых иллюзий.
