От WLD Ответить на сообщение
К WLD Ответить по почте
Дата 11.12.2004 19:06:14 Найти в дереве
Рубрики Семинар; Версия для печати

Re: размышления-2

3.Власть и общество в традиционном (солидарном) обществе.
Человеческое сообщество выстроено, как уже отмечалось, по программам социогенетическим, закодированным в культуре. В структуре такого сообщества можно выделить по меньшей мере три крупные подсистемы: а) сфера организация сознания и социального поведения, представленная средствами культурного воздействий, миром символов и значений, составляющих содержание культуры; б) организация хозяйственной деятельности в обществе; 3) наконец, процессы управления, в частности, управление посредством власти (государство). Соотношение первых двух подсистем обсуждалось в первой части сообщения. Есть резон обсудить третий весьма важный срез в организации общества.
Некоторые принципы управления могут быть отмечены на уровне организации малых групп, в которых велика роль лидера группы. Лидер становится опорой для организации группы, т.е. для организации совместный действий и любых актов координированного поведения. В группе может также создаваться некая организационная (формальная) структура, обеспечивающая названные процессы. Важно, что «матрицей», на которой выстраивается управленческий процесс, есть принятие группой некоторых ценностей, выраженных через поведение лидера (вожака). Управление в таких малых группах предстает некоторой аналогией, хотя и весьма отдаленной, управления в родовом обществе на ранних стадиях его развития. Организацию и управление родового сообщества обеспечивает авторитетная группа, имеющая лидера (вождя) или сама как целое играющая роль лидера с распределением ролей в этой «игре». Еще раз отмечу, что лидеры являются живыми носителями некоторых ценностей или охранителями таковых. Здесь не место для обсуждения вопроса, как возникают подобные социальные структуры. Это вопрос антропологии, этногенеза и т.п. Важно, что вожаков (лидеров) и остальных членов сообщества соединяет некий символический контекст. Он есть то основание, по которому выстраивается поведение членов сообщества. Поддержание этого контекста, этого набора ценностей (символов и значений) входит в обязанность «ответственных лиц» родовой общины. Табу родовой общины – это запреты на оскорбление символов, отождествляемых с фундаментальными ценностями сообщества. (В каком-то смысле даже животный мир знает табу, поскольку изолирует или вытесняет особей, чье поведение не соответствует норме).
В обществе, выходящем из родовой общины, существенно изменяются способы управления. Возникает государство как основной орган управления и самоорганизации. Нам важен главный признак государства – институционализация власти, т.е. отделение ее от конкретных лиц и превращение в некоторую безличную структуру. Такая «процедура» требует писаного закона, в худшем случае устного, но оглашенного и оглашаемого по мере изменений такого закона (законов). Важно, что государство через законы регламентирует отношения между людьми, в которые они неизбежно вступают в обществе. При этом государство не только охраняет имущество лиц (граждан), оно выполняет целый ряд важных функций в отношении общества. Некоторые из них сегодня достаточно очевидны. Защита имущества, достоинства и жизни граждан. Эту функцию государство исполняло всегда. Можно назвать и другие изначальные функции государства, в частности, обеспечение внешней и внутренней безопасности. Первая решается наличием армии, вторая другими средствами (органами правопорядка), обеспечивающими соблюдение законов, наказание за их нарушение и т.п.
Если исходить из того факта, что жизнь общества задается социогенетическими программами, закодированными в культуре, то одной из важных функций управления и власти (управления посредством власти) должно быть создание условий для защиты и воспроизводства социогенетического кода. Достигается это поддержанием всех социальных форм жизни, которые соответствуют этим самым социогенетическом кодам, и создания «противоядий» для чуждых форм жизни вплоть до репрессивных мер в тех случаях, когда создается угроза стабильности общества. Тем самыми общество сохраняет и защищает свой культурно-исторический тип, причем речь идет прежде всего о естественных формах защиты, о некоей «иммунной системе» в общественной жизни, которая при необходимости опирается на власть, прибегает к средствам властного воздействия. Важно еще раз отметить, что государство это власть (форма организации власти) и свои задачи она решает при помощи этого «основного ресурса», именно власти. Государственная власть (и только она) получает легальное право на насилие по отношению к гражданам и, в определенных ситуациях, по отношению к тем или иным социальным группам. Любые серьезные изменения в положении социальных групп получают свою легитимацию посредством властных решений, в частности, через законодательство (революционный путь – изменение самой системы власти и достижение на этом пути соответствующего социального статуса).
Несомненно, что в становлении государства играла роль вся сумма обстоятельств, включая отношения собственности. Какие из них стали ведущими в процессе становления государства – это тема для специальных исследований. Объяснение возникновения государства через отношения собственности является простым и потому кажется наиболее правильным. Но общество суть система и описать его изменение через эволюцию какого-то одного признака представляется сомнительным. Становление института власти есть системный ответ на те проблемы управления, которые возникают в ходе эволюции человеческого общества. И здесь еще раз важно отметить следующее. Подобно экономике власть также существует в неком ментальном поле, точнее, в системе культурных форм жизни сообщества и не может строиться вне таковых. Характер власти не может не зависеть от этих культурных форм как по способу своей организации (формальные признаки), так и по способу ее осуществления (мотивации для принятия решений и сами властно-управленческие решения). Понимание смысла жизни и целей жизни индивида и сообщества в целом ставит граничные условия для действий власти. Она действует (вынуждена действовать) в интересах поддержания общества, его систем, его ментальных установок даже в тех случаях, когда власть принадлежит отдельной социальной группе, вынужденной отождествлять свои интересы с интересами целого.
При рассмотрении проблемы власть-общество наиболее интересным становится вопрос о формах государственного устройства и о процессах осуществления власти (в чьих руках власть и как ею распоряжаются). Есть ряд структурных форм государственного устройства: монархия, парламентская республика, президентская республика, советское государства и т.д. В свое время Аристотель собрал около полутора сотен «Политий» - описаний государственного устройства. Исследование общих и особенных черт различных форм государственного устройства в нашу задачу входить не может. Ясно лишь то, что нет одной универсальной для всех обществ формы государственного устройства. Всякая культура и всякое общество создают тот тип государственной власти, который обусловлен всей суммой характеристик общества (становление советской власти как наследнице процедур принятии решений в традиционном обществе достаточно прозрачно освещено С.Г. в «СЦ»). Здесь я остановлюсь лишь на некоторых общих особенностях процессах осуществления власти в обществе.
Принципиальная трудность в обсуждении этого вопроса для современного общества обусловлена «ножницами», возникшими по поводу принадлежности власти и ее осуществления. Формально в демократиях западного типа власть принадлежит властным лицам и структурам, фактически же в ряде случаев они оказываются лишь проводниками анонимных властных решений, принимаемых другими людьми. В общем случае можно сказать, что власть принадлежит доминирующим социальных группам. В марксизме доминантная группа, определяется как владельцы средств производства. Для аграрно-феодального общества это положение кажется достаточно очевидным, поскольку крупные землевладельцы оказываются политически организованным классом, находящимся у рычагов государственного управления и делегирующим из себя политическую элиту, слой «государственных людей», т.е. тех, кто непосредственно занят государственным управлением. Сложнее дело обстоит в современных демократиях, в которых основные влиятельные группы могут оставаться анонимными. Во всяком случае, в современных обществах политическая элита определенным образом интегрирует воздействия, идущие от различных социальных групп, и вырабатывает некую равнодействующую. Понятно, что разные группы имеют различные механизмы воздействия на власть и разные степени этого влияния. Но рассмотрение процесса формирования властных (политических) элит дает свой контекст рассмотрения политической организации общества и процесса функционирования власти в обществе.
а)Формирование политической элиты в западном обществе.
Политическая элита западного общества (западных демократий) рекрутируется из различных слоев общества, в отличие от феодализма, формировавшего таковую почти исключительно из одного слоя (дворян) Однако всякий «новообращенный» должен удовлетворять сумме неформальных требований (формализация требований не соответствуют «духу демократии»), предъявляемых ему политическим сообществом. Прежде всего политическую элиту объединяет некоторая идеология, точнее сказать, некоторое мировоззрение, выраженное политическим языком (а также языком философии, права и т.п.). Приобщение к этой идеологии совершается преимущественно в процессе обучения в высших учебных заведениях. Имеются также свои механизмы отбора через соответствующие клубы, школы и т.п. при политических организациях, обеспечивающие, надо полагать, достаточно жесткий отбор по ментальности и по способностям. Механизм отбора как и даваемый им продукт (политическая элита) контролируется «заказчиком» через финансирование (и другими средствами при необходимости). Должны иметь место и внутренние механизмы контроля политических элит, предотвращающие их разрыхление, перерождение или разрушение. Одним из таких механизмов являются разного рода закрытые сообщества, в том числе масонские ложи. Иначе говоря, внутри себя политическая элита определенным образом организована и иерархирована, но в западной демократии она есть род наемных рабочих в соответствии с формулой «демократия - инструмент диктатуры денег». Хозяин политической элиты крупный финансово-промышленный капитал остается реальной анонимной властью, контролирующей процесс найма публичной власти (демократические выборы). Отметим особую роль средств массовой информации, «независимость» которой есть независимость от публичной власти и от общественного мнения, маскирующая их реальную зависимость (можно сказать – тотальное подчинение) от власти денег.
Итак, политическая власть является одним из средств самоорганизации, самосохранения и развития социума. Ментальные установки общества отражаются в сознании политической элиты и в ее действиях. Процессы, происходящие во власти к кризисных точках мы пока не обсуждаем.
В современных условиях глобализации по западному сценарию форма организация власти (западная демократия) приходит вместе с «рыночной» экономикой и космополитичной массовой культурой. В этих условиях «солидаризм» может сказать следующее. Форма власти в традиционном (не модернизированном в смысле не принявшем западные формы жизни) обществе, каковым являлась также Советская Россия, не может быть безразличной к своему культурно-историческому типу и к проблеме его сохранения и развития. С точки зрения «солидаризма» фундаментом сопротивления глобальной экспансии Запада должна быть культурно-историческая самоидентификация народов и установка на самосохранение, в частности, российского (русского) общества как культурного типа в изменяющихся исторических условиях, поскольку «вхождение в мировую цивилизацию» по западному сценарию может означать лишь его распыление и полную ликвидацию. Можно отметить в этой связи, что строители нового мирового порядка всячески преследуют эту самую культурно-историческую самоидентификацию, называя ее фашизмом, национализмом и т.д. При этом сами инициируют в нужной форме процессы этнической и религиозной самоидентификации для стравливания и ослабления народов (что-то вроде прививки от «болезни» самоидентификации). Что же касается самой колонизируемой (в современном смысле) России, то отсутствие точек кристаллизации ее культурно-исторической идентификации ведет к тому, что ее маргинализованные элитные группы встраиваются в «мировую цивилизацию» разными путями в том числе, через эмиграцию для поиска «места под солнцем» (весьма характерная установка сознания способной молодежи). Поскольку марксизм вообще не знает проблемы культурно-исторической самоидентификации и никакой ее роли в истории не признает, то на сегодня он оставляет два пути социального действия. Один – левореволюционный, основанный на оживлении антибуржуазной энергии марксизма, апелляции к рабочему классу и к обострению тех или иных текущих противоречий между социальными группами по поводу собственности и распределения продукта. Другой путь – встраивание в западное общество, воспринимаемое как историческая неизбежность, и весьма проблематичное ожидание в последующем всемирной пролетарской революции. Например, зюгановский поиск нового трудового класса – это логика второго из названных вариантов действия. Однако основанием для отрицания капитализма в России может оказаться не столько марксистское революционное учение, сколько теоретическое осмысление общественных процессов в контексте опыта цивилизационных и культурно-исторических концепций общественного развития. Наши интеллектуальные противники руководствуются именно такими представлениями и выигрывают раз за разом, обнаруживая линии культурно-исторических разломов в обществе, усиливают эти разломы или искусственно вносят их в ослабевшее общество. События на Украине блестящее этому подтверждение, как вообще вся практика строительства нового порядка во второй половине 20 века и сегодня.
Иногда создается впечатление, что «солидаризм» некоторые его противники представляют как некий тезис кота Леопольда: «Ребята, давайте жить дружно!». Но дело совсем не в этом, дело в том, чтобы найти теоретическое обоснование и оправдание социальным институтам традиционного (солидарного на основе своего культурно-исторического типа) общества в современной ситуации движения от индустриального к постиндустриальному обществу. До всемирного братания крайне далеко, в том время как сосуществование разных культурных типов и народов - историческая реальность, с которой успешно сражается западная патология. Задача «солидаризма» в общем-то двоякая: а) поиск мировоззрения, которое несло бы в теоретически обоснованной форме ту этику, которую в духе наших славянофилов можно назвать пока этикой соборности» «человеческой соборности»; б) то, что было сказано выше: теоретическое обоснование социальных институтов традиционного общества русского (российского типа), адекватных современным условиям.
б)В этом контексте можно еще раз обратиться к опыту политической организации советского общества.
Политическая система.
Прежде всего нужно отметить патерналистский характер государственной власти в СССР и, соответственно, его политической системы. Иной и не может быть власть в традиционном обществе, поскольку мировоззрение последнего строится на осознании неразрывности части целого, индивида и общества. Установка на социализм как общество социальной справедливости и человеческого братства могло только усиливать названный патернализм. Кроме того, тотальное огосударствление собственности и превращение хозяйства СССр в некую единую корпорацию также усиливало патерналистский характер не только власти, но и экономики (социальная сфера предприятий). Попутно замечу, что организация хозяйства России как единой сверхкорпорации (государственную или находящуюся под его ) дает ей единственный шанс на экономическую (политическую и культурную) независимость. Иначе нельзя конкурировать с транснациональными корпорациями и защищать себя в названном смысле. Политика на невмешательство государства в экономику, которой придерживается Президент, есть путь прямо противоположный.
Политическая организация советского общества выражалась словами «власть советов». Действительно, советы были первичной ячейкой власти, на которую опиралась вся ее структура. В последнюю входили Советы всех уровней, исполнительная власть и партийные комитеты. По своему замыслу, по принципу устройства советская власть была (могла быть) самой демократичной в мире. Основанием для такого суждения является тот факт, что в процесс формирования советов (выдвижение кандидатов) были вовлечены трудовые коллективы. Выдвижение шло от трудовых коллективов, и трудовой коллектив становился тем самым субъектом политической жизни общества. Трудовой коллектив, делегирующий из себя депутата, может сознавать свой интерес и связь его интереса с интересами общества как целого. Он лучше знает человеческое, политическое и организационное лицо делегируемых во власть, в большей степени защищен от манипуляции сознанием, более эффективно может оценивать и контролировать работу своего посланника. Но, чтобы выполнять свою политическую функцию, трудовой коллектив должен быть политически организован. Для этого внутри коллектива создавалась партийная организация. Такой принцип построения политической системы открывал одновременно возможность для вхождения в политическую элиту снизу, от трудовых коллективов.
Важным фактором советской демократии было подчинение исполнительных органов представительным. Исполнительная власть назначалась советами и отчитывалась перед ними. Этим в принципе должен был обеспечиваться широкий народный контроль за действиями исполнительной власти.
Отдельный вопрос о том, кто и как направлял действия всей системы власти. В западной демократии есть теневая власть, принимающая стратегические решения. Иначе было и должно было быть в советской политической системе. Евразийцы назвали советское государство идеократическим. В этом наименовании есть резон. В традиционном обществе важнейшая компонента – согласие между членами общества, согласие через убеждение, через традицию, через сферу сознания. Эта черта совершенно правильно названа С.Г.Кара-Мурзой в качестве характерной для советского общества, его политической системы, его голосования. Здесь нет места для политической победы какой-либо группы с помощью политического и юридического крючкотворства. Согласие должно достигаться по существу вопроса, точнее, по всем понятному существу, в соответствии с теми принципами и ценностями, которые объединяют общество. Может статься, что евразийцы были правы и политическая система традиционного общества обречена на тот или иной вариант идеократии.
В этом пункте (достижение согласия) обсуждение политической системы соприкасается с вопросом о классовой структуре общества. Советское обществоведение могло здесь пользоваться только марксистской схемой, т.е. указывать на основные классы в обществе. Вводилась вынужденная поправка – классы неантагонистические, поскольку ликвидирована частная собственность на средства производства. Интеллигенция характеризовалась как некая социальная прослойка, т.е. ей было отказано в роли социальной группы и, тем самым, в роли политического субъекта общества. Схема эта плохо соответствовала политической организации традиционного общества (принцип согласия по принципиальным вопросам) и по этой причине в разное время высшее руководство, т.е. партийное политическое руководство, могла называть себя выразителем воли рабочего класса и крестьянства, всего трудового народа, всего советского народа. В общем, представление об отношения власти и народа в обсуждаемом контексте не были достаточно ясными. При Хрущеве оживляется поначалу идея ведущей роли рабочего класса (характерны знаковые фильмы того времени о рабочем классе, в частности, фильм «Весна на Заречной улице», «Высота» и т.п. Замечу, что в тот «послесталинский» период киноискусство еще сохраняло интенцию на освещение принципиальных и общественно значимых тем). Образ рабочего (рабочего класса), наделенного политическим и этическим самосознанием, мог претендовать на некий собирательный образ для всей страны, с которым могли сверяться стратегические цели и действия. В идеократическом обществе необходимы такие символы-носители основной общественной идеи. При Брежневе на передний план выходит идея некой достаточно однородной общности, называемой «советский народ». Плюсы и минусы такого представления не обсуждаю, поскольку здесь важна сама проблема: высшая власть должна формулировать стратегические цели и задачи общества. Она должна их предъявлять обществу как идущие от него самого через образы социальных групп и взаимодействие этих социальных групп.
Если в мировоззренческом плане идеократическая власть должна демонстрировать обществу те или иные социальные типы, выражающие ментальность общества и его социальных групп, то в организационном плане такая политическая система по необходимости должна иметь функциональный орган, осуществляющий стратегическое руководство. В западных демократиях эту функцию осуществляет анонимные группы, осуществляющие «власть денег». В советском обществе такую функцию выполняла партия, партийные органы. Это положение не результат злого или доброго умысла, но сложившаяся по необходимости (естественным путем) система власти. Кто-то в обществе должен вполне легально осуществлять функцию высшего политического руководства. Трудно что-либо придумать для советской системы, если устранить это самое партийное руководство. Другое дело - могла ли быть такая политическая система устойчивой? Это зависело от того, как строились взаимоотношения советов, исполнительной власти и партии.
Тема слишком обширна, поэтому - тезисно. Весь сталинский период политическая система имела авторитарный характер. Отчасти это объясняется борьбой внутри политической системы, но в еще большей степени – мобилизационным характером развития. Отсюда и роль карательных органов и органов охраны правопорядка. Возможность реформирования (точка бифуркации) – хрущевский период, когда восстановительный послевоенный период был закончен. Каким мог быть путь развития политической системы? Опорной точкой должна была стать основная «клеточка» политического устройства, т.е. Советы, прежде всего их широкие полномочия на местах, а также и в процессе формирования высших органов власти (через своих представителей в Верховном Совете). Но особая роль здесь принадлежала взаимоотношениям партии (высшее политическое руководство) и органов государственной власти. При Сталине авторитарное управление отождествлялось одновременно с образом человека, ответственного за высшие политические решения. Система управления была единой. Отказ от авторитаризма, который был необходим на новой стадии развития, требовал не просто «разоблачения культа», но реформирования отношений внутри партии и ее отношений с органами государственной власти. Партия и партийное руководство должно было оставаться высшим политическим органом при принятии принципиальных решений, а само принятие решений должно было опираться на демократию советов, обеспечивающую необходимый диалог. Хрущев пошел по другому пути, именно по пути создания партийной олигархии, закрывшей путь демократизации общества по советскому образцу и закрывшему путь для создания демократической обстановки (свободного обсуждения решений) внутри самой партии. Вообще-то всякая олигархия обречена на загнивание.
Фундаментальной проблемой реформирования политической системы (демократизации по советскому образцу) был вопрос об основании идеологии, мировоззрения, самосознания общества, определяющего пониманием им своего смысла жизни и стратегических целей в истории. Без поворота в этой области, без реформирования сознания всякие практические действия были бы неэффективны, они все равно скатывались бы к чему-то похожему на идеократию партийной бюрократии. Здесь кстати сказать и есть один из пунктов принципиального расхождения «солидаристов» и «марксистов». По мнению первых (и я его в целом разделяю) марксистская оболочка советской политической системы исчерпала себя и требовалось новое осмысление общества, путей его развития. Марксизму должно было быть отведено то место, какое он заслуживал – быть инструментом европейского самосознания. Строительство новой идеологии требовало огромных усилий и политической воли человека государственного ума, подобного Сталину. Хрущев на эту роль определено не тянул, неудивительно, что его идеология свелась к представлению о коммунизме как обществе, в котором «много сала и колбасы». Фактически был нанесен удар по идеологии, что в условиях идеократии рано или поздно отзовется кризисом. На этом этапе особенно важно было привлечение интеллигенции, ее творческого потенциала. Она должна была стать активным участником «реформирования сознания». Но именно тогда «правда интеллигенции» противопоставляется «правде рабочего класса», хотя есть своя романтика в этом образе рабочего класса, созданном талантливыми актерами. Но попытка эта была уже утопична. Общество было обречено на кризис, хотя это легко понимается «задним умом».
Советская элита.
В стадии становления и первых десятилетий советского государства элита была достаточно разношерстной. В нее входили профессиональные революционеры (значительный слой «ленинской гвардии»), бывшие военные, госслужащие и иные работники из прошлого, выходцы из низов, которых революция вовлекла в процессы политического управления (приходившие через Советы, службу в Красной армии, низовые активисты в партии и т.п.). Объединяющим началом для элиты была по преимуществу идея государственного строительства (идея государства диктатуры пролетариата перешедшая в идею государства рабочих и крестьян), идеологическим и теоретическим обоснованием которой был марксизм. Для какой-то части элиты важно было восстановление государства независимо от его идеологической окраски. Элита воспроизводилась в этот период по ряду признаков: происхождение, принятие идеологии (можно сказать, принятие новой веры, а не критическое осмысление ее оснований), наконец – то или иное образование в зависимости от «этажа» элиты. В высшую элиту влились также организованные представители той ее части, которой интересы государственного строительства России были чужды (троцкисты, например). Борьба внутри элиты дополнялась противоречиями внизу, слабой эффективностью работы тех или иных органов власти и т.п. Борьба внутри элиты объясняет отчасти масштабность репрессий, сопровождавших эту борьбу и процессы государственного строительства. Воспитание элиты и отслеживание ее морально-политического и организационного потенциала было постоянной заботой Сталина.
В период после «разоблачения культа» мобилизационный период развития оказался позади. Вопросы политической организации общества и вопросы подбора и воспитания кадров (элиты) в этот период требовали особого внимания (Хрущев со своим помощником Сусловым оказался здесь не на высоте задачи, точнее, я могу предположить, что, Суслов оказался «на высоте», но объективно он решал задачи по идеологическому разрушению, а не созиданию). Это особое внимание к элите вытекало из ее особого положения в советском обществе. Правящая элита от низа до верха представляла собой партийных и государственных служащих (это относится также к руководителям заводов, фабрик, совхозов и т.п.). Она не была собственником средств производства, вообще не была собственником. Те привилегии, которые она имела, были дарованы ей государством из государственного кармана. Есть немалая трудность придать устойчивость и сохранение государственной ориентации элиты такого типа. По сути она нанималась государством, но где гарантии охранения ею государственных интересов?
По меньшей мере три фактора влияли на устойчивость политической системы такого рода. Один фактор – мировоззренческо-идеологическая ориентация элиты, второй – ее социальный состав, третий - социальное положение элиты, т.е. ее положение в обществе, способное объединять с обществом, а не разъединять элиту и общество.
В отношении идеологии. Служащие на местах сами идеологию не вырабатывают. В западных демократиях эту задачу решает интеллектуальная элита, находящаяся в под контролем денежного мешка, т.е. анонимной реальной власти (контроль в форме селекции: поощрение «хорошего поведения» и «хороших» («демократических») мыслей, осуждение и наказание для «нехороших»). В условиях советского общества идеологический контроль и идеологическое воспитание было прерогативой партии. Эта функция осуществлялась через партийное и массовое образование.
Какие пожелания можно было бы высказать из нашего сегодня нашему прошлому по вопросу о воспитании и образовании элиты? Думаю, непременным условием должно быть глубокое знание русской истории и истории своего стратегического противника (история, а не теория формаций, делает человека гражданином). Между тем, русская история была реабилитирована только накануне войны и в после военный период, да и то не в полном объеме. Вообще воспитание элиты в духе осознания своей истории и своей культуры – непременное условие формирования своей, а не маргинальной элиты. Понятное дело, не архивный взгляд на историю, но взгляд, помогающий понимать события текущего момента. Оставлен же был преимущественно советский (марксистский) взгляд на историю, преодолевавшийся в лучшем случае в академических и вузовских кругах. Это не значит, что историческая наука была мертва. Это значит, что она не участвовала (мало участвовала) в воспитании не только элиты, но и среднего советского человека. Может быть Сталин понимал необходимость «переложить» идеологический румпель. Но инерция общественного организма и сопротивление встроенной «пятой колонны» и ограниченных исполнителей мешали такому повороту. Во всяком случае маргинальная интеллигенция с отвращением вспоминает «борьбу с космополитизмом», позволявшую без стеснения произносить слово русский. Мы не знаем, кто и зачем замышлял кампанию против космополитов, не знаем, кто ее извратил. Это тот самый случай, когда всякое явление из политической сферы может превратиться в свою противоположность (изменить вектор на противоположный). Во всяком случае, в тот период появилось много массовых и дешевых брошюрок об изобретателях прошлого, полководцах и других великих людях. Оживлены были русские сказки и русский эпос. Все это хорошо сочеталось с атмосферой победы.
Однако же образовательный процесс для элиты в области обществоведения был поставлен под строгий контроль введением соответствующих институтов, направлявших идейное воспитание и образование управленческого слой всех рангов. Речь идет прежде всего об АОН (академия общественных наук при ЦК КПСС) и высшие партийные школы, включая их филиалы ВУМЛы. Плюс преподавание марксистского обществоведения в ВУЗах. В начале 60-х годов был введен новый предмет (искусственность его была понятна даже исповедовавшим его обществоведам) – теория научного коммунизма. Теорией она не была, повторяла зады истмата и толковала последние решения съездов и Пленумов. Возможно для этого и был введен этот курс (чистая идеология, дурно построенная). Неудивительно, что преподаватели научного коммунизма практически поголовно стали политологами (преподавателями политологии) при нынешнем режиме, а некоторые – даже штатными идеологами. Нельзя не признать, что идеология и ее марксистский фундамент были доведены до состояния отупения, лично я знал не более трех человек, всерьез веривших в марксизм. Кадровая «политика партии» была такова, что идеологические рассадники КПСС все больше пополнялись людьми с двойным дном, сознательно игравшие на профанацию идеологии. Насколько этот процесс инспирировался «яковлевыми» и им подобными, судить сегодня трудно. Можно только с уверенностью говорить, что инспирировался, в том числе, руками честных и недалеких служак. Никакого самостоятельного и творческого мышления, не получившего высочайшего одобрения из высшей партийной сферы, не дозволялось. Творческая самодеятельность отдельных марксистов (например, Батищева), воспринималась как некое сложное и даже заумное теоретизирование, не находившее, насколько могу судить, отзвука в массе обществоведов. Собственно, он представлялся скорее как некий «марксистский диссидент».
Ставить ситуацию в вину исключительно марксизму будет несправедливо. Если власть хочет некоей догмой погасить творческое мышление, то догма найдется. Догма марксизма оказалась здесь на месте в силу исторических обстоятельств. В 19 веке русская общественная мысль не смогла выработать своей идеологии антифеодальной революции. Уже тогда всякая самобытная мысль гасилась хорошо организованным либеральным корпусом интеллектуалов, хотя это причина не единственная. В конечном счете идеологией этой революции стал марксизм, а далее уже дело было в руках людей, взявших власть в России. Понятно, что «истинные» марксисты-интернационалисты вроде Троцкого или Бухарина могли работать только на ликвидацию попыток внести исследования немарксистского характера (например, Чаянова), отражающие особенности русского хозяйства, культуры и т.д. К тому же и сам марксизм не мог стать основанием адекватной идеологии для советской России. Тезис о примате производительных сил и производственных отношений снимал вопрос об идеологии общества, пошедшего в силу своего национально-исторического своеобразия уникальным историческим путем. Более того, все уникальное тонуло в некой универсальной марксистской парадигме. Идеологией становились решения партии правительства, толкуемые в духе победного шествия по пути «все во имя человека, все во благо человека». Так или иначе, в идейном и мировоззренческом плане общество оказалось, мягко говоря, в потемках. Центров альтернативной мысли не возникло. Интеллигенты предпочитали рассуждать о западных свободах, о западных шмотках и о коммунистическом угнетении. Дальше творческая мысль если и двигалась, то у весьма немногих.
Нельзя сказать, что результат, к которому пришла советская элита, инспирирован высшим партийным руководством, хотя нельзя сказать, что он был получен без его участия. Во всяком случае, процесс идейного загнивания сам по себе не является основанием для отрицания исторической важности той огромной созидательной работы, которая была проделана проделанной по строительству советского общества и советского государства.
Социальное положение и социальный состав элиты.
Текст получился слишком большой. Поэтому только намечу проблемные вопросы. Серди них важный вопрос – социальный статус элиты. Весь аппарат государственного управления суть государственные служащие и особых вопросов здесь не возникает. Другое дело партийная олигархия. Она не собственница средств производства, она слуга народа. Какими должны быть условия, удерживание ее в роли «слуг народа» и государственных мужей? Одно из них – внутрипартийная демократия и честный диалог с обществом. Внутрипартийная демократия в партии периода Хрущева-Брежнева в партии и не ночевала. Поощрялось беспрекословное исполнение любых решений, подбор кадров шел по пути послушных и способных исполнителей. Были созданы (сложились в бюрократической системе) соответствующие фильтры кадрового отбора – школа комсомола.
Советское общество и советская политическая элита позволяли вербовать кадры из любых слоев общества. В общем-то так оно и происходило на низовом и среднем уровне. Однако высшая элита начала формироваться по кланово-наследственному принципу. Это констатация известных фактов. Еще раз отмечу, все это происходило в определенном мировоззренческом и идеологическом поле. Без радикального реформирования такого, т.е. изменения фундаментальных подходов к понимании собственного общества, пониманию хода истории и т.п. избежать кризиса в сознании общества и политического кризиса было крайне проблематично. Можно констатировать, что без обновления в этих сферах решать вопросы о будущем Росси будет крайне сложно. Что может быть средством мобилизации общественного сознания к самоспасению?
Еще раз отмечу, что задача теоретического самосознания заключается в обосновании и оправдании тех социальных форм жизни, которые неотделимы от культурно-исторического типа российской (русской) цивилизации. Другая позиция – космополитизм. Либеральный или марксистский – это на чей вкус.