Справедливо отмечалось, что при обсуждении темы голода 1932/33 года участники высказывали мало тезисов и уклонялись от анализа и исторической оценки событий. Данные заметки, опубликованные по адресу http://antisgkb.by.ru/jump/jump3.htm - попытка исправить этот недостаток.
Голодомор.
В главе 10 книги «Советская цивилизация» С.Г.Кара-Мурза посвящает одну страницу изложению некоторых обстоятельств, связанных с голодом 1932/33 гг. Представляется, что эта трагедия заслуживает более детального описания. Тема эта воистину необъятная и длительное время замалчиваемая коммунистическим режимом. За последние десять лет произошло освоение исторической наукой огромного количества фактов, но я в данной заметке акцентирую внимание только на тех из них, которые имеют, на мой взгляд, значение для установления причин трагедии, получившей в историографии и народной памяти название "голодомор". Само описание голода и употреблявшиеся большевиками способы изъятия хлеба у обреченных на голодную смерть людей останутся "за скобками" - не потому, что они не имеют значения для описания "советской цивилизации", а потому что про это надо писать или очень много, или ничего.
Кара-Мурза пишет:
>«Процесс коллективизации в 1931-32 гг. принял катастрофический характер (он был усугублен снижением из-за недорода сборов зерна в 1932 г. до 68,4 млн. т против 83,5 в 1930 г., спадом поголовья коров и лошадей вдвое, овец втрое).»
«Процесс коллективизации был усугублен снижением сборов зерна». То есть, одно бедствие было усугублено другим. Впрочем, оставим смысл этой фразы для анализа филологам и попробуем разобраться. Снижение сборов зерна произошло, якобы, из-за недорода. Однако в 1932 году не зафиксировано глобальных стихийных бедствий, испепеляющих засух, иных необычных климатических или биологических явлений. Где-то уродилось поменьше, где-то побольше. Год как год. Но именно в этом году почему-то был голод, и голод был смертоносным, чем этот год и отличался от череды полуголодных лет «социалистического строительства». А ведь в 1931, 1933, 1934 годах урожай не сильно отличался от 1932 года, если верить статистике.
Снижение поголовья продуктивного скота, опять-таки, не могло вызвать голода – при урожае, близком к среднему, меньше зерна ущло бы на семена, и больше – на питание людей. Сталин на XVII партийном съезде утверждал, что урожай составил 68,97 млн. тонн зерна. Это ниже, чем в доколхозном 1928 году, и ниже, чем в дореволюционном 1913 году – но это обычный урожай для начала полуголодных 30-ых годов. Правда, С.Г.Кара-Мурза в этом месте своего повествования делает сноску:
>«Американские советологи, историки коллективизации, считают, что в 1932 г. было собрано 66,1 млн.т. зерна, а в 1931 г. 66,6 млн. т.»
«Американские советологи, историки коллективизации» - в контексте книги Кара-Мурзы это звучит скорее как негатив. Но можно воспринимать и как «ссылку на неназванный авторитет». Да-да, тот самый прием, из серии «манипуляция сознанием». Вроде кто-то что-то говорил. А кто, что, почему, и как к этому относится автор – остается за гранью рассказа. Это, конечно, мелкая придирка, но тема, затронутая «американскими советологами», как мы увидим, слишком серьезна, чтобы просто упомянуть ее в сноске.
>«В годы перестройки широко распространялось мнение, будто голод был вызван резким увеличением экспорта зерна для покупки западного промышленного оборудования. Это неверно. В 1932 г. экспорт был резко сокращен – он составил всего 1,8 млн. т против 4,8 в 1930 и 5,2 млн. т в 1931 г., а в конце 1934 г. экспорт вообще был прекращен.»
Все верно, цифры правильные. Не мог экспорт зерна в том году быть причиной голода. Хотя отказ от экспорта, несомненно, позволил бы спасти миллионы жизней. До революции пуд зерна на человека в месяц считался прожиточным минимумом, полтора пуда – нормой потребления. Сколько человек смогли бы продержаться полгода на 1,8 млн. тонн? – от 12 до 19 миллионов!
Тут надо иметь в виду, что еще одну цифру С.Г.Кара-Мурза «пропустил». В 1933 г. из СССР было вывезено 1 679 829 т зерновых. А именно в 1933 году вывозили хлеб урожая 1932 года! По данным Е.А.Осокиной [Осокина Е.А. Иерархия потребления. О жизни людей в условиях сталинского снабжения. 1928-1935 гг. М. 1993.] «вывоз зерновых в 1933 г. по сравнению с 1932 г. составил 97,5% по физическому объему (несмотря на голод в СССР, он был меньше всего на 2,5%), по стоимости же он равнялся 77,5% от уровня 1932 г. (был меньше на 22,5%). Вывоз пшеницы при этом возрос (и это в условиях снижения мировых цен и миллионов погибших от голода в СССР). Он составил по сравнению с 1932 г. 135,8 % (по количеству), 107% (по стоимости).» По ее же данным, в 1933 году было экспортировано 12,8% от всего урожая пшеницы, то есть самой ценной питательной культуры:
Вообще едва ли не единственный действительно перевыполненный показатель первой пятилетки – это физический объем экспорта зерна. При плановом экспорте зерна в размере 5 945,1 тыс. тонн фактический экспорт составил 9 363 тыс. тонн. По экспорту продуктов земледелия пятилетний план был выполнен на 167,2%. [РГАЭ, ф. 1562, оп. 329, д. 4, л. 10., РГАЭ, ф. 1562, оп. 329, д. 4, л. 3-4.]. Но экспорт зерна в первую пятилетку по фактической стоимости составил всего 9,7% в общем объеме экспорта, в то время как экспорт нефтепродуктов - 15,7; лесоматериалов 15,3; пушнины - 8,9%. Плохая рыночная конъюнктура на зерно делала нецелесообразным наращивание объемов экспорта этого товара – но экспорт продолжался даже в самые голодные годы. Впрочем, и это не помогало выравнять торговый баланс страны. С 1928/29 г. по 1932/33 г. выполнение плана по импорту снизилось со 102,4 до 34,2% (по фактическим итогам).
>«Не были чрезмерными и государственные заготовки - они составляли менее трети урожая.»
Ну, это смотря с чем сравнивать. Если в 1928 г. доля хлебозаготовок составляла 14,7% валового сбора, в 1929 г. – 22,4, в 1930 г. – 26,5, то в 1931 г. – 32,9, а в 1932 г. – 26,9%. Последняя цифра – из сборника «Сельское хозяйство СССР. Ежегодник 1935 г.». Там приводятся сведения о том, что в 1932 г. было заготовлено 18 775,06 тыс. т зерна. Нельзя забывать, что заготовки проводились по крайне низким ценам, не окупавшим затраты крестьянина на производство зерна. Такую заготовку правильнее было бы назвать разверсткой. И осуществлялась она примерно теми же методами, то есть принудительно.
Вернемся, однако, к объему государственных закупок. Из урожая 1932 года. не удалось создать сколь-либо значимых государственных запасов. Согласно исследованиям американских ученых Дэвиса, Таугера и Вичкрофта (1995 г.), к новому урожаю 1932 г. запасы зерна были очень низкими: на 1 июля 1932 г. запас продовольственного зерна составлял 915 тыс. т, а всего зерна – 1,36 млн. т, то есть на 1 миллион тонн меньше, чем в 1931 г. , и даже меньше, чем в 1930 г. Непфонд (Неприкосновенный фонд) и Мобфонд (Мобилизационный фонд), запланированные в общем объеме 2,457 млн. тонн, и достигавшие на начало 1932 г. приблизительно 2 млн. тонн, на 1 июля 1932 г. составляли только 641 тыс. тонн. Таким образом, на 1 июля 1932 г. полных запасов продовольственного зерна в стране оставалось приблизительно на один месяц.
16 июля 1932 г. Политбюро решило в 1932/33 г. сформировать Госфонд (другое название для Мобфонда) в объеме 55 млн. пудов (0,901 млн. тонн) и Непфонд 120 млн. пудов (1,966 млн. тонн), всего 2,867 млн. тонн. 9 декабря 1932 г. Политбюро одобрило уменьшенный план использования зерна в 1932/33 г., по которому Госфонд и Непфонд должны были составить вместе 1,966 млн. тонн на 1 июля 1933 г.. Вместе с переходящими запасами все запасы зерна составили бы 3,699 млн. тонн, по сравнению с 1,36 млн. тонн к той же дате предыдущего года.
1 января 1933, на сезонном пике запасов, 3,034 млн. тонн было зачислено в "различные фонды", главным образом в Госфонд и Непфонд.
План использования зерна 1932/33г. был основан на иллюзиях. В то время как план экспорта зерна был уменьшен на 3 млн. тонн ниже уровня прошлого года, заготовки зерна уменьшались более чем на 4 млн. тонн. Общее количество зерна, доступного для внутреннего использования, предполагалось таким образом уменьшить более чем на 1 млн. тонн. Это было практически несовместимо с решением выделить дополнительно 2,339 млн. тонн в государственный запас. Кроме того, баланс зерна от 9 декабря 1932 г. предполагал, что никакое зерно не будет выделяться в деревню на семена и продовольствие, кроме как для хлопководческих и других специализированных областей.
В течение первых шести месяцев 1933 г. Политбюро неохотно, постепенно выделило из государственных запасов от 1,99 до 2,2 млн. тонн семян, продовольствия и фуража, прежде всего областям, которые были обобраны до зернышка в ходе заготовок предыдущего года. Эта поддержка не могла предотвратить разрушительный голод, но израсходовала бОльшую часть ранее созданных Непфонда и Госфонда.
4 июля 1933 Чернов (руководитель Комитета заготовок) сообщил Политбюро, что полные переходящие запасы, включая фонды, на 1 июля 1933 г. составили 1,392 млн. тонн, включая 1,045 млн. тонн продовольственного зерна, то есть немного больше, чем год назад. Однако план использования зерна 1933/34 г., одобренный Политбюро месяцем позже, исходил из наличия зерна, включая фонды, на 1 июля 1933 г. в объеме 1,825 млн. тонн (включая 1,386 млн. тонн продовольственного зерна). Итоговые официальные данные, опубликованные в годовом отчете по зерну, составили 1,997 млн. тонн (включая 1,397 миллион тонн продовольственного зерна). Авторы пишут, что они не сумели найти какого-либо удовлетворительного объяснения несоответствию между этими тремя наборами данных. Авторы особо отмечают, что не имелось никаких особых запасов зерна, которые находились бы в ведении Сталина и его ближайшего окружения; все данные в сверхсекретных папках Совнаркома, секретариата Куйбышева (Госплан) и особых папках Политбюро совпадают. [R.W.Davies, M.B.Tauger and S.G.Wheatcroft. Stalin, grain stocks and the famine of 1932-1933]
Таким образом, 1932/33 хозяйственный год был закончен с примерно теми же государственными запасами зерна, что и начат. Закупки не обеспечивали накоплений.
