Речь Путина на церемонии присоединения Крыма уже успели окрестить началом «консервативной революции», знаменующей собой качественное изменение не только риторики, но и сути российского режима.
«Крым означает…отказ от старой — консервативной — концепции «суверенитета», - пишет Александр Морозов на colta.ru, - Она меняется на революционную… Понятия выгоды, торга, обмена, сотрудничества, институциональности, традиционной «политики интересов» — вообще весь дискурс realpolitik уступает место риску, героизму, героизированному суициду».
По мнению автора, ультраконсервативная риторика Кремля, которую долго не воспринимали всерьез, становится инструментом непредсказуемой и опасной политики: «Примерно за год… произошли стремительные изменения. Это уже не постмодернизм. А реальный конфликт. Ведь шестеренки риторики сцепились с реальностью».
Мысль о том, что после полуторадесятилетнего пребывания у власти Путин «сошел с ума», начав действовать вопреки интересам элит, руководствуясь соображениями романтического толка, не кажется слишком правдоподобной. Скорее, нам пора отбросить либеральные представления о realpolitik, как торжестве буржуазной рациональности и умеренности, и вернуться к марксистскому описанию империализма как эпохи «сражающихся царств»; монополий, ведущих ожесточенную борьбу за рынки сбыта и сферы влияния.
Аннексия Крыма является выводом многолетней, последовательной политики, направленной на утверждение России в качестве региональной сверхдержавы, железной рукой контролирующей постсоветское пространство. Кремль не отвергает «нормы международного права». Он манипулирует ими так же, как западные империалисты делали это в случае с Югославией, Ираком, Афганистаном, Ливией и т.д. Путинская концепция многополярного мира означает лишь то, что «право» на агрессию больше не является привилегией клуба держав под эгидой США. Путинская риторика кажется насмешкой, пародией, постмодернистской игрой, анахронизмом. Но она ничем не отличается от аналогичной риторики Буша (замените «Правый сектор» на Аль Каиду, а оружие массового уничтожения на угрозу русскоязычным). Разве что, Путин пока не утверждает, что покарать Украину его уполномочил Бог.
Когда, в связи с последними событиями, говорят об угрозе новой «холодной войны», это, по меньшей мере, некорректно. В настоящей холодной войне друг другу противостояли две системы. Идеологическая полемика основывалась на коренных различиях социально-экономических укладов. Различиях, выросших из великой революции и эпохи грандиозных социальных преобразований. Ничего подобного мы не наблюдаем сегодня.
Когда в западной – и российской либеральной - прессе путинскую Россию изображают в виде медведя в ушанке с красной звездой, это такой же пропагандистский трюк, как и утилизация Путиным настроений советского реваншизма. Обе стороны отсылки к мифам холодной войны абсолютно устраивают, ведь они надежно блокируют критическое мышление, подменяя конкретный анализ лубочными картинками. На мой взгляд, куда ближе к истине карикатура, изображающая диалог Обамы с Путиным, в котором хозяин Белого дома обвиняет Кремль в нарушении авторских прав.
Имеет место конфликт субъектов, одинаково встроенных в глобальную капиталистическую систему и подчиняющихся ее логике. Это не холодная война СССР/США, а, скорее, противостояние Антанты и Тройственного союза, которое привело к Первой мировой войне.
Идеологическое размежевание, требующееся, чтобы мобилизовать общественное мнение против внешнего врага, проходит в спекулятивной области «ценностей». Речи кремлевских пропагандистов лишь поверхностно напоминают клише советского агитпропа, обличавшего «их нравы». Вся эта риторика о геях, бандеровцах, либералах и национал-предателях, мало чем отличается от заявлений правого крыла американских республиканцев с некоторыми поправками на российскую специфику.
Антивоенная позиция российских либералов, противопоставляющих «хороший» Запад и плохого Путина, вопиюще неубедительна. Она работает на поддержание путинского мифа, гласящего, что Россия, наконец, встала с колен и может себе позволить то же, что позволяют себе «проклятые америкосы»; что мы вернули себе советское могущество и уже начинаем потихоньку восстанавливать СССР.
Говорить же надо о том, почему сегодняшняя Россия – НЕ Советский союз, а экономически отсталое, бедное и коррумпированное государство, чьи непомерные внешнеполитические амбиции лягут бременем на беднейшую часть населения страны. О том, что, в отличие от СССР, который был способен предложить привлекательную альтернативу для развивающихся стран, современная Россия лишь распугивает потенциальных союзников. О том, что политика империалистов, неважно – американских, европейских или российских – с каждой новой агрессией усиливает глобальную нестабильность и приближает нас к новой мировой войне. Наконец, о том, что, беря на себя роль регионального жандарма и закручивая гайки внутри страны, правящая верхушка только усугубляет внутренние противоречия российского общества, что делает неизбежными хаос и кровопролитие в будущем.
