можно ли победить в войне, используя лишь достижения врага - II ?
В основном, по объёму, это предыдущий текст, улучшенный стилистически для предотвращения неправильных прочтений. Так же добавлена заключительная часть - "Режет ли нож свою рукоятку ?"
Предметом обсуждения станет несколько замечаний к лекциям 6-11. Большая часть из них посвящена вопросам сборки-разборки народов и уточнения сказанного в предыдущем обсуждении [1].
В качестве основного аргумента будет использован опыт армянского народа в вопросе национальных отношений, но я постараюсь сделать минимальное число отсылок к истории, что бы использовать общеизвестные и однозначно трактуемые события армянской истории.
Исходя из поставленных рамок задач выбор анализа существующих текстов армянских источников на предмет формирования и выражениями ими определённых и интересных с точки зрения обсуждаемых нами подходов к национальным вопросам вполне адекватен в качестве метода.
как видно из [2], уже в момент создания алфавита в Армении существовала хорошо отрефлексированная традиция поддержки существующей сборки армянской нации, выражаясь в терминах СГКМ. Причём термин нация судя по самой статье употребляется в строго интересующем нас научном смысле. Хотя с сайта доступна только часть этой статьи из-за какой то ошибки, доступная часть вполне позволяет сделает интересующие нас выводы.
Качество сборки армянского народа можно видеть из того, что много столетий спустя, в условиях отсутствия практически всё это время армянской государственности, уже во времена арабского завоевания новым хозяевам страны пришлось массово вырезать всю доступную им элиту/дворянство страны, что бы добиться стабилизации ситуации в захваченной стране. Этот процесс арабам пришлось проделать два раза. Единственным общенациональным институтом, способным поддерживать актуальность и качество национальной сборки в Армении являлась ААЦ. Ни одна современная гражданская нация и близко не может похвастаться такой устойчивостью просто в силу того, что такого исторического промежутка времени ещё не прошло с момента появления гражданской нации, а ведь речь идёт и о отсутствии большого количества ресурсов, которое можно было бы направлять на поддержание сборки. Просто стоит напомнить, что само создание алфавита в Армении было осуществлено для большего укоренения христианства в условиях, когда армянское государство уже не могло оказывать поддержку Церкви.
О том, что Византийская Империя хорошо разобралась в существе ситуации говорит факт того, что на рубеже тысячелетий ею была осуществлена разборка армянского народа, после чего он фактически навсегда потерял возможность строить собственное государство и катастрофа 1915г являлась лишь логическим завершением этой неспособности возрождать собственное государство. Ситуация детектируется по стратегической потере способности армянского народа сопротивляться внешним завоеваниям, в частности нашествию сельджуков. Способность армян сопротивляться внешним захватчикам за 2 столетий драматически упала и им не удалось выгнать их из собственной страны даже с поддержкой монголов, хотя это удалось соседям армян грузинам без поддержки монголов. Необходимо отметить, что после первого завоевательного похода монголы установили вполне рабочие отношения с многими армянским князьями, которые получали ярлык на княжение у монголов - общим врагом в этом регионе являлись сельджуки.
Потеря обороноспособности общества становится ещё более понятной по контрасту со способностью Армении выйти из под господства арабов в недавнем прошлом, и по неспособности арабов повлиять на религию армянского общества, хотя такая страна как Иран приняла мусульманство.
В продолжение этой темы надо отметить, что необходимость проведения такой дорогостоящей и долговременной операции как разборки общества для защиты своих интересов в Армении является актуальной и сегодня. Как это не удивительно покажется на первый взгляд, армянская история до сих пор является предметом целенаправленных усилий по её фальсификации со стороны Госдепа, как можно судить по [4, пункт 10] и [5], что вполне вписывается в стратегию уничтожения национальных ценностей, как части усилий по разборке армянского народа, который собирается именно на основе атакуемых ценностей. На самом же деле предмету атаки не надо удивляться - ведь именно исходя из этой сборки армянский народ является союзным для России, и именно определённая ценностная ориентация приводит к неотвратимой генерации идеи союзных отношений с Россией. Что бы в этом возникла полная ясность надо просто сравнить ситуацию с союзными отношениями к России в Грузии и Азербайджане, соседними с Арменией странами. Недавно подписанные документы по созданию Академии ОДКБ в Армении отлично характеризуют уровень союзных отношений между странами и обществами.
Именно к рубежу тысячелетий само византийское общество созрело для рефлексирования по поводу вопроса о разборке народов, на это указывает, что именно к этому времени появились патриотические чувства и само слово "родина", как свидетельствует Шарль Диль в книге "Основные проблемы византийской истории". Учитывая характер византийцев - общества и власти всё подвергать рефлексии, и высочайший уровень внешней и внутренней политики ВИ, а т.ж учитывая, что в самой Армении этот вопрос к тому моменту уже столетиями был отрефлексирован [2], из всего сказанного следует, что руководство Византийской Империи к определённому времени вполне разбиралось в существе процессов сборки-демонтажа наций.
Теперь пару слов о том, как следует классифицировать эти нации - этнической нацией, гражданской, имперской или как либо иначе. Армения всё обозримое историческое время была довольно мононациональным государством, однако степень разнообразия исторических областей Армении была велика, так же как и степень самостоятельности кланов и различных княжеских родов. Так что данная сборка вполне определённо имела интеграционный смысл и должна была приближаться к гражданской нации, имеющей в своей основе этническую нацию. И всё это происходило без роли государства только лишь благодаря активности Церкви и знати, которая воспринимала Церковь как армянскую национальную структуру [6]: "семья, род, соратники, церковь - все это входило в понятие армянская нация - народ. Более того, христиане Армении и армянский народ отождествлялись, а церковь воспринималась как армянская национальная структура". Собственно в самой статье [2] фактически именно о соответствии современным представлениям о национальном и говориться, я просто хотел показать, что представления о интегрирующем характере национальной идеологии вполне актуальны и в этом случае.
Если же разобраться в существе процессов, происходящих в самой Византийской Империи во времена начала прошедшего тысячелетия, то можно заметить, что именно в это время происходит доктринальное оформление антропологической модели христианства в учениях и практике исихазма, богословно закреплённого усилиями Григория Паламы [3]. Т.е византийское общество на присущем ему языке сформировало теорию и практику своей антропологической модели. Это более чем эпохальное культурное и общественное достижение, и оно подвело итог всей богатой национальной практики ВИ. Очевидно, что это был перелом для этого общества, и в силу разных обстоятельств, дальше планку пришлось поддерживать России. И то, что ВИ был подготовлен хороший и годный инструментарий для регулирования общественных и межнациональных отношений говорит практика Московского Царства. Собственные антропологические модели сформулировали Индия, Китай и арабские страны - собственно ни одного мононационального общества. Не все эти страны являлись империями, хотя и в подавляющем большинстве это было именно так, но все эти страны имеют собственный более чем богатый опыт межнациональных отношений. И все эти общества в истории проявили себя как исключительно устойчивые к попыткам разборки культуры/народы. И ещё одно - для справки о возможностях религии интегрировать народы с разными религиями стоит обратить внимание на опыт Индии. В нынешней ситуации в индийской религии интегрированы непротиворечивым образом религии всех народов страны.
Одним словом, религия оказалась вполне адекватным инструментом для анализа и осуществления сборки народов и сборки эти в высшей степени жизнеспособны. Именно поэтому византийский опыт нельзя игнорировать говоря о недостаточности информации о нём. нельзя так просто отбрасывать 1000 лет истории культурно близкого общества только потому, что оно было религиозным, а не атеистическим.
В общем понятно, что всё равно византийский опыт будет отброшен в силу именно того, что он является аргументом именно в сторону религии как основного интегрирующего механизма общества. Трудно требовать от атеиста, что бы он своими усилиями способствовал такому ходу вещей или хотя бы ему не сопротивлялся. Однако же истина в том, что хотя высказанные идеи о необходимости построения второго этажа национального здания правильны, технически существуют иные методы их реализации, успешность которых вполне проверена временем, в том числе и на российском опыте.
Как уже говорилось прежде[1], при нахождении правильного угла зрения, работы СГКМ вполне эквиваленты сумме достижений Л.Гумилёва и А.Зиновьева, т.к они во первых задают метод, который делает их суммирование реальным, и они эквивалентны по сумме достижений тому, что вытекает из объединения этих теорий. Для их суммирования достаточно к теории пассионарности добавить представления А.Зиновьева о составных индивидах, которые являются общей теорией представления организаций в виде составных индивидов. Благодаря такому подходу происходит расширение круга объектов, к которым можно применять напрямую аппарат теории пассионарности, и это расширение очень важно именно с точки зрения анализа стратегических направлений протекания социальных процессов. Но существует и два других компонента, которые необходимо добавлять к этой теории. Третий компонент это религия с её антропологической моделью, вполне совместимой с теорией пассионарности. И последний компонент это представления Петрова М.К о фрагментах знания и их интерьере, что по другому вполне выражается как представления о системах производства знаний [7].
Два последних компонента дают возможность выделить роль религии и Церкви в процессе сборке нации и вообще разобраться с сущностью элит. Как и следовало ожидать в методе СГКМ есть полный аналог последней компоненте - аппарат когнитивной матрицы, информационной структуры и нормативного описания.
Во всех смыслах - общей теории и принципиальных выводах оба метода равномощны, но естественно каждый из этих методов позволяет лучше увидеть какую то определённую сторону общественных процессов, и именно на них надо опираться при использовании этих методов. Складывается ощущение, что именно в этом видна основная проблема - трудно использовать религию с её категорийным и познавательным аппаратом, с её отношением к обществу, будучи атеистом. И это серьёзно ограничивает когнитивные способности методики СГКМ, мешает прямому использованию событий общественной жизни и истории России, если они не разобраны в каком либо виде западной наукой. Это само по себе ни в коей мере не предосудительно и более того, крайне необходимо, но исключает возможность прорыва в осмыслении, так как заставляет быть жёстко синхронизированным с достижениями западной науки. Утрируя, скажем, что трудно победить в войне, если используются только достижения своего врага. Необходимо отдавать себе отчёт в том, что эта методика напрямую воюет с афоризмом Тютчева - "Умом Россию не понять", и особенно с его второй частью "аршином общим не измерить".
Выскажем предположение, что до тех пор, пока СГКМ не формализирует и не построит строгую теорию систем производства знаний, намёки на которую есть в [7], которая позволит ему использовать в качестве источника достоверного знания не только западные научные методы, он не сможет выбраться из этой цивилизационной ловушки. Ситуация тем более удивительна, что если судить по тексту его книги и методикам которые он демонстрирует, он находится буквально в полушаге или даже ещё ближе от разработки этого метода. Тем более, что он сам говорит о существования различных систем знания в первой части "Кризисного обществоведения", и называет религию одной из таких систем. Однако на практике видно, что он полностью игнорирует религию и накопленный ею интеллектуальный багаж в анализе явлений общественной жизни, и это становится очевидно в проделанном выше сравнении. А весь с багажом и профессиональным опытом СГКМ в этой сфере не представит затруднений формализовать утверждение о существовании различных систем знаний, развернув их в теорию.
Это слепая когнитивная зона хорошо заметна даже на примере анализа демонтажа советского народа - в Лекции 10 утверждается: "Советский народ был сплочён сильным религиозным чувством, как и русская революция. Представление о благой жизни вырабатывалось людьми в состоянии религиозного подъёма. Общинный коммунизм был в большой мере верой, а революционное движение — богоискательским." И после этого религиозный фактор в дальнейшем анализе обветшания сборки советского народа игнорируется напрочь. Этому может быть два возможных объяснения :
- как мы видели выше, в силу особенностей метода СГКМ религия игнорируется как источник знания
- СГКМ считает религиозную часть сборки советского народа ответственной за развал советского народа и подлежащей замене на другие технологии, но не говорит об этом, что бы ослабить сопротивление и не обижать верующих.
Это лишь предположения, которые вытекают из имеющегося под рукой материала, что впрочем не означает их достоверности.
Совершенно очевидно одно - если верно последнее предположение, то попытка игнорирования исторически проверенных и безусловно действенных методов для исправления ситуации в России путём реализации атеистической утопии сборки русской гражданской нации чисто атеистическими методами требует огромного объёма работ (упоминается о примерно сотне типов общественных связей, которые в итоге создают сборку народа, значит примерно такое количество типов связей придётся не просто собирать, а пересобирать, сначала уничтожая все следы так или иначе всё ещё существующих старых типов связей. Существование старых типов связей неизбежно надо признать, раз уж общество хоть как то ещё существует. Уничтожения существующих старых типов связей означает, что пересборка предполагает в качестве какого то своего этапа катастрофическое понижение и без того низкого уровня жизнеспособности общества). Излишне говорить, какой уровень противостояния вызовет попытка пересборки (для сравнения, в своё время в Германии похожая перемена траектории развития привела к смерти каждого 30%-50% жителей. Даже при меньшем уровне религиозности нынешней России кровь в случае серьёзной попытки перемены траектории развития прольётся большая) и какие уровни риска она в себе содержит.
И кроме того, в условиях несопоставимости ресурсного обеспечения противоборствующих стран переход на ни сравнимо более ресурсоёмкую технологию сборки народов переведёт их историческое противоборство к ресурсному противостоянию, что ни к чему хорошему, для более бедного общества, привести не может.
И что самое неприятное, при предполагаемом выборе второго варианта, в оптике атеизма все эти запредельные риски могут оказаться просто не заметны, т.к они находятся в слепом пятне когнитивной матрицы.
Режет ли нож свою рукоятку ?
каждая антропологическая модель предполагает какую то родную для неё когнитивную матрицу, в рамках которой возможно познание и накопление знаний посредством опытной проверки своих предположений. Без опытной проверки предположений ни какой системы познания и накопления знаний быть вообще не может. Это обсуждалось например в работе [8]. С западной антропологической моделью связана когнитивная матрица науки. Ввиду очевидного принципиального отличия когнитивной матрицы науки и любой когнитивной матрицы из числа традиционных, возникает вопрос о том, а возможно ли вообще адекватно перевести накопленные знания из одной когнитивной матрицы в другую, и возможно ли вообще адекватно описать на языке одной когнитивной матрицы поведение субъекта, использующего другую когнитивную матрицу ?
Это вообще философский вопрос, на него явно не может быть ни каких однозначных ответов. Для простоты укажем, что в математике подобные проблемы называют проблемами сравнимости, и их решения в математике сегодня просто нет, есть разные математические аксиомы, постулирующие сравнимость всех множеств/объектов.
Стремление всё описать на научном языке, как видим, совершенно не безобидно, и возможные последствия от реализации таких стремлений выходит далеко за границы чисто инженерных подходов. Так собственно и устроенна жизнь - есть мировоззренческие решения, есть инженерные решения. И граница между этими разноуровневыми решениями, отображённая на реальную жизнь, всё время меняется, оставляя неизменной существование самой границы.
Пока ясно одно - до сих пор при обсуждении антропологической модели именно вопрос когнитивной матрицы СГКМ выводил за границы рассмотрения, так что перечисленные чуть выше вопросы даже не возникали. Однако после появления этих вопросов появляется опасение, что ввиду того, что между когнитивными матрицами нет простых законов отображения, то метод использованный СГКМ для изучения традиционного общества средствами западной науки окажется работающим только в его руках. Ввиду наличия возможности проводить отображение между матрицами по разному, применение излагаемого в обсуждаемой книге метода будет напрямую зависеть от личности применяющего. Трудно поверить, что это именно то, чего он хотел достигнуть.
