От И.Т. Послать личное сообщение Ответить на сообщение
К All Информация о пользователе Ответить по почте
Дата 20.01.2017 21:52:17 Позвать санитаров Версия для печати
Рубрики Россия-СССР; Катастрофа; Школа; Культура; Игнорировать ветку Найти в дереве

С.Г.Кара-Мурза. Проблема невежества. Закончим на числе 13.

С.Г.Кара-Мурза

http://sg-karamurza.livejournal.com/255982.html


Проблема невежества. Закончим на числе 13.


Правда есть приложение о лженауке и ее связь с образованием. Если будет интересно, тоже выложим. Весь раздел "Погружение в невежество" с библиографией выложу на сайте и укажу адрес. Может, связный текст будет полезным.

13.
Утопический образ которого создавался в пропагандистских целях во время перестройки произвел магическое воздействие на сознание интеллигенции. Просто вырвал из-под ног почву здравого смысла. Исследования, проведенные в 1989 г. Институтом социологии АН СССР обнаружили расхождение понимание простых понятий – и у социологов, и у респондентов.
Вот позиция большой представительной группы – «естественнонаучной интеллигенции». Социологии предлагают ей утверждение: «Сила (или угроза силой) не могут быть инструментом внешней политики», – и 94% интеллигентов от науки были согласны с этим абсурдным утверждением! Их же не спрашивали, хотите ли вы, чтобы сила перестала быть инструментом внешней политики! А что «сила является инструментом внешней политики», каждому разумному человеку очевидно. Да и неужели 94% ученых и технарей захотели ликвидировать силу как инструмент внешней политики?
Можно было бы обвинить социологов в неопределенности утверждения, в подмене реальности желаемому. Но этого никто не заметил.
Вот другое утверждение: «Сегодня мы вступили в эпоху, когда в основе прогресса будет лежать общечеловеческий интерес». С ним согласились 81% «естественнонаучной интеллигенции»! Ну как такое может быть? Как можно было вообще соглашаться оценивать суждение, в котором два понятия – «прогресс» и «общечеловеческий интерес» – неопределимы [226].
Тенденцию к неопределенности смысла понятий Фукидид назвал коррупцией языка. Будучи свидетелем упадка Афин, он оставил описание коррупции как важнейшего признака этого упадка. Среди прочих видов коррупции он особо выделил именно коррупцию языка.
В 1996 году Л.Г. Ионин сделал замечание, справедливое и сегодня:
«Дело выглядит так, будто трансформирующееся российское общество в состоянии адекватно описать и понять себя при помощи стандартных учебников и стандартных социологических схем, разработанных на Западе в 60-70-е годы для описания западного общества того времени…
И западное общество, и российское почти одновременно подошли к необходимости коренной когнитивной переориентации. На Западе она произошла или происходит. У нас же она совпала с разрушительными реформами и полным отказом от приобретенного ранее знания, а потому практически не состоялась. Мы упустили из виду процессы, происходящие в нашем собственном обществе и живем сейчас не своим знанием, а тридцати-сорокалетней давности идеологией западного модерна. Вместе с этой идеологией усваиваются и социологические теории, и методологии, тем более, что они ложатся на заботливо приготовленную модернистским марксизмом духовную почву…
Теории, которые у нас ныне используются, описывают не то стремительно меняющееся общество, в котором мы живем сейчас. Переводимые и выпускаемые у нас ныне учебники социологии описывают не то общество, с которым имеет дело студент» [227].
Из этих учебников и СМИ люди узнали, что частные предприниматели – самые умные и честные люди, они кормят все человечество. Хорошо бы и нам таких заполучить! Поверили (это разновидность культа карго).
Но более того, «археология политэкономии» обнаружила, что уже А. Смит предупреждал, что эгоизм homo economicus часто толкает его к иррациональным решениям. Он осуждал их поведение как «грубое пренебрежение и несправедливость» и что они посту¬пают как «рациональные дураки» [218]. Как можно было в России игнорировать эти предупреждения! Ведь капиталисты-эгоисты не разгромили Запад потому, что западные обществоведы, государство и общество поставили бизнес в рамки жестких ограничений.
Социолог М. Зафировский (США) пишет о частных предпринимателях: «Эти акторы в итоге воплощают собой иррациональность экономической гиперрациональности, на что указывают, основательно развив эту идею, более поздние экономисты, включая Найта, не говоря уже о Веблене; это признают “умеренные” социологи рационального выбора...
Другой, более ожидаемый компонент иррационального выбора, Смит называ¬ет “неразумным поведением”. Этот тип поведения продиктован “установленными” нормами поведения и обычаями. Смит даже в экономической теории якобы рационального выбора, изложенной в “Богатстве народов”, не закрывает и не отбрасывает иррациональных, неразумных экономического выбора и действий.
Он считает “принципы” и, следовательно, выбор и действия, возникающие из “час-тного интереса и духа монополии”, “неразумными”» [218].
Эта проблема изучалась всеми поколениями экономистов и социологов вплоть до неолиберализма. Шумпетер (1911) тоже писал, что поведение и мотивация «типичного пред¬принимателя» рациональны только в «разрушении старой и создании новой традиции», в эпизодичном «творческом раз¬рушении» экономики (см. [218]).
Тотальная ориентация российских реформаторов на Запад была вдвойне неразумной оттого, что тот Запад, разрушался вместе с советской системой, ибо он, как ее антагонист, в большой мере и был порождением холодной войны. Куда собирались и собираются «входить» наши режимы от Горбачева до Путина? Уже в 1990 г. обнаружился глубокий кризис всех западных институтов, симптомом которого стали «странные войны» и еще более странные рассуждения политиков. Образец растаял в воздухе, а за ним все равно тянутся, поощряемые западными политиками параноидального типа, хотя и внешне разными, вроде Клинтона и Буша.
Дж. Грей сказал: «Сегодня ситуация такова, что на Западе нет ни одной достаточно стабильной системы институтов, куда на практике могли бы интегрироваться бывшие коммунистические государства. Реальной перспективой здесь, скорее всего, является прямо противоположная тенденция, ведущая к распространению экономического и военного хаоса постсоветского мира на Запад» [8, с. 75-77].
Будем надеяться, что наши экономисты и обществоведы, создававшие доктрины реформ, не учли эти сведения по незнанию. Незнание – сила, только недобрая.