От Pout Ответить на сообщение
К Pout Ответить по почте
Дата 25.04.2002 21:00:26 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Версия для печати

Курс молодого бойца-1968."Что такое взгляд."



Э-эх, были времена!вот на каком уровне и как красиво ставили задачи,
какие ходы мысли .И
без дешевки - ясно,доступно,поуплярно излагаются подходы к "проклятым
вопросам". И жалкие нынешине"лаканы" с их"природой взгляда" по Фрейду и
Ко отдыхают. Не говоря уж про всякую прочую шелупонь.

Говорятся сложные вещи, на основе традиции, апелляции к почтенным
авторитетам традиции - и без всякой заумной талмудятины, над которой
Георгий издевался(когда разговор пошел об"активной рекламе" в серии о
феминистках. Щас еще про тетенек подкину)


Неужто слабО оценить стать коренников, запряжку, на которой надо
научиться ездить?.бросьте лаяться. ребята. Наших детей надо учить,
будущее проращивать, какой бы паскудной и черной не была окружающая
действительность. Нынешние "гаспада"не умеют ни работать, ни мыслить, ни
растить детей, их эрзацы работы и мысли - это - саморазрушающаяся
туфта и видимость. Наша сила и наше тягло , в отличие от
временщиков-"норок" - в умении мыслить реально, во всеоружии,применяя
наработанные инструменты,как скальпели, предельно четко и порой
беспощадно.


Еще один фрагмент "краткого курса". Заставлю. путем гнобления, публику
Ильенкова читать. А не притащенных с помоек очередных
"панариных"или"лаканов". Пусть ночью. плохо спится.

лакан лакал, не мелел байкал. Полкан лакал, не меле Байкал


=======================
http://www.caute.hut.ru/ilyenkov/texts/iddl/cont.html


Содержание



Идеалы и интегралы
5

Тайна Черного Ящика. Научно-фантастическая прелюдия
11

Сказка - ложь, да в ней - намек...
29

Так кто же кого создал?
44

Земные злоключения прекрасного идеала
58

Идеал и <природа человека>
68

Идеал и логика
85

<Не идеал, а действительное движение...>
117

Школа должна учить мыслить!
153

Что на свете всего труднее?
212

И, наконец, мораль...
277




Ильенков Эвальд Васильевич.

ОБ ИДОЛАХ И ИДЕАЛАХ

Редактор Э. В. Безчеревных
Художник Ю.В. Архангельский
Художественный редактор Г.Ф. Семиреченко
Технический редактор О.М. Семенова

Сдано в набор 30 апреля 1968 г.
Подписано в печать 23 октября 1968 г.
Условн. печ. л. 14,0
Учетно-изд. л. 12,55
Тираж 45 тыс. экз.
Цена 37 коп.

Политиздат, Москва, А-47. Миусская пл., 7.
Типография <Красный пролетарий>.
Москва, Краснопролетарская, 16.

=========
ЧТО ВСЕГО ТРУДНЕЙ НА СВЕТЕ

Видеть
своими глазами то,

Что лежит
перед ними...



Эти строки из Гете могут показаться странными. Со способностью видеть мы
свыкаемся настолько, что она кажется нам такой же прирожденной, как
способность сердца перекачивать кровь, легких - дышать, а желудка -
переваривать пищу. Кажется, что умению видеть учиться не приходится, что
зрение - в отличие от умения мыслить и даже ходить на двух ногах - дано
нам природой вместе с глазами.

Между тем видеть приходится учиться в самом буквальном смысле слова,
только обучение происходит в том возрасте, события которого не
сохраняются в нашей сознательной памяти. Мы не помним о нем так же, как
и о тех усилиях, которых нам стоили первые шаги или произнесение первых
слов...

Способность видеть, то есть те хитроумнейшие психофизиологические
<механизмы>, которые обеспечивают зрение, возникает и развивается только
[213] прижизненно, по мере накопления жизненного опыта. Глаз сам по себе
не видит ровно ничего, так же, как любой фотоаппарат, на пленке которого
световые лучи вызывают те же самые явления, что и на сетчатке глаза:
крохотные, плоские и перевернутые цветные проекции контуров <внешних>
вещей.

Видим же мы не их, а совсем иное - сами реальные вещи в трехмерном и
неперевернутом пространстве вне нас. Новорожденный, как и человек, с
глаз которого хирург только что удалил катаракту, не видит ровно ничего.
Он лишь испытывает непонятное, болезненно-мучительное раздражение внутри
глаза, вызванное ворвавшимся туда сквозь отверстие зрачка потоком. И
лишь позже - на основе опыта обращения с вещами вне глаза - он вдруг
начинает видеть, то есть воспринимать события как образы вещей вне
глаза, вне черепа, вне своего собственного Я. Он обретает ту
удивительную, во многом еще очень загадочную способность, благодаря
которой <световое воздействие вещи на зрительный нерв воспринимается не
как субъективное раздражение самого зрительного нерва, а как объективная
форма вещи, находящейся вне глаз> 1.

Как получается, что событие внутри нашего собственного организма мы
непосредственно воспринимаем как объективную (во внешнем пространстве
находящуюся) форму вещи, <переживаем> свое собственное внутреннее
состояние как нечто <другое>, как нечто вне себя? Как и почему мы видим
вещи вне, а не внутри нас самих?

Легко - в принципе, разумеется, - объяснить с помощью оптики и
физиологии органов чувств и мозга, что одна вещь вызывает своим световым
[214] воздействием изменение в другой вещи (в нервной ткани мозга),
проследить всю цепочку физических, химических, биохимических и т.п.
процессов, которые обеспечивают акт зрения. Но гораздо труднее понять,
как и почему другая вещь (то есть наш собственный мозг) начинает вдруг
воспринимать вызванное физическими причинами изменение, свершившееся
внутри нее, как событие, разыгрывающееся где-то вне глаза и мозга - в
реальном внешнем пространстве...

И когда физиологи (с помощью или без помощи кибернетиков) объяснят нам
это, а рано или поздно они объяснят, ибо работа мозга так же познаваема,
как и все материальное, - к нашему пониманию этого феномена такое
познание по сути дела не прибавит ничего. Ибо физиологи (и кибернетики)
исследуют вовсе не психические способности, а совсем другой <предмет> -
те материальные механизмы, с помощью которых осуществляется
соответствующая деятельная способность. А психические способности и их
материальные механизмы - вещи совершенно разные, хотя и неразрывно
связанные между собою. Столь же разные, как, например, <структура
паровоза> и тот результат, которого человек с ее помощью добивается,
например купание в Черном море или свидание с родственниками.

Подобным же образом обстоит дело с загадочной <проекцией> внутренних
состояний системы глаз - мозг во вне, с психическим <выносом> на экран
реального пространства, которое мы совершаем каждый раз, когда что-то
видим, воспринимаем. Ведь недаром древние считали, что свет идет не от
вещи к глазу, а наоборот, из глаза к вещи, как бы <ощупывая> ее
тончайшими световыми щупальцами, по аналогии с пальцами, осязающими
внешнюю вещь. Так зрение казалось понятнее.

[215] Теоретическая же психология установила, что интересующая нас
проекция производится силой воображения, которая превращает, преобразует
оптическое явление на поверхности сетчатки в образ внешней вещи, <во
образ> (откуда и самое слово воображение, по-немецки Einbildungskraft).
Обычно под <воображением> понимают способность выдумывать то, чего на
самом деле нет, - способность сочинять сказки или фантастические романы,
способность творить причудливые образы фантазии. Между тем это - лишь
частная, и притом вторичная, производная функция воображения. А главная
его функция позволяет нам видеть то, что есть, то, что лежит перед
глазами, делать то, что <труднее всего на свете>.

Воображение как вид (или <модус>) психической деятельности есть процесс,
протекающий не внутри нас, не между клетками нашего мозга, хотя ими и
обеспечиваемый, а между нами и внешней вещью. <Видит> не глаз и не мозг,
а Человек, находящийся в реальном контакте с внешним миром, то есть
система <человек - вещь>, а не система нейронов.

Таково коренное отличие подлинно материалистического понимания зрения от
упрощенного механистического его толкования. Только материализм Маркса -
Энгельса - Ленина смог объяснить, как и почему Я вижу вещь, а не
<результат воздействия вещи на меня>, преломленный через прирожденную -
априорную - специфику моих органов восприятия, как представлялось дело
Беркли и Канту.

Принципиальное решение загадки зрения стало возможным только тогда,
когда Маркс и Энгельс, подвергнув тщательному критическому анализу
философию Фихте, Гегеля и Фейербаха, поняли сам процесс чувственного
восприятия вещей не как [216] простой зеркальный отпечаток одного тела в
другом теле, а как акт деятельности, посредством которой как раз и
происходит <таинственное> превращение зрительных впечатлений (то есть
результатов светового воздействия вещи на зрительный нерв) в образ
внешней вещи, в видение ее формы и цвета.

Форма психической деятельности, обеспечивающей <превращение>, воплощение
<во образ> чисто физического факта, и есть воображение. Деятельность
воображения как раз и соотносит зрительные впечатления с реальными
формами вещей, с теми самыми реальными формами, с коими человек имеет
дело прежде всего в реальной предметной жизнедеятельности, там, где он
сам выступает не как <созерцающее> существо, а как реальное материальное
тело среди других столь же реальных тел.

Если моя рука ощупывает вещь, то контур движения руки тот же самый, что
и очертание вещи; та же самая форма, только один раз данная в
пространстве, а другой раз - развернутая движением во времени. Один раз
ее точки расположены в пространстве одна рядом с другой, а другой раз -
те же самые точки следуют одна за другой во временной последовательности
движения по ним. Это хорошо понимал уже Спиноза.

И только соотнося зрительные впечатления с формами движения нашего
собственного тела (в частности руки) по реальным контурам внешних вещей,
мы научаемся и в зрительных впечатлениях видеть реальные контуры, а не
результат воздействия вещей на сетчатку наших глаз. Каждый из нас
<школу> такого соотнесения прошел в раннем детстве, и для взрослого
человека акт воображения является таким же автоматическим и
непроизвольным, как, скажем, ходьба на двух ногах.

[217] Воображение, как всеобщая человеческая способность, без наличия
которой мы вообще были бы не в состоянии видеть окружающий мир, в ее
низших, элементарных формах воспитывается самими условиями
жизнедеятельности, условиями жизни живого существа. И в элементарных
формах она ничего специфически-человеческого в себе не заключает. Собака
тоже видит вещи вне себя. Но видит она в окружающем мире именно то, и
только то, что <важно> с ее <собачьей точки зрения>, то, что ей нужно
видеть, чтобы биологически приспособиться к условиям своего
существования. Ее взор управляется чисто биологическими потребностями и
<ухватывает> (замечает) только то, что находится в прямой связи с ними.
Поэтому, хотя та же собака способна различать такие тончайшие оттенки
запахов, которые человек просто не в состоянии почувствовать, она видит
в окружающем мире бесконечно меньше, чем человек. Человек видит в
окружающем мире неизмеримо больше, ибо его взором управляет не
органическая потребность его тела, а усвоенные им потребности развития
общественно-человеческой культуры.

Животное видит глазами того вида, к которому оно принадлежит. Человек же
видит мир глазами <рода человеческого>, а значит, видит также и то, что
никакого отношения к непосредственно-физическим потребностям его тела
(его желудка, в частности) не имеет. <На животное производят впечатление
только непосредственно для жизни необходимые лучи солнца, на человека -
равнодушное сияние отдаленнейших звезд. Только человеку доступны чистые,
интеллектуальные, бескорыстные радости и аффекты; только человеческие
глаза знают духовные пиршества>, - хорошо сказал Л. Фейербах.

Но откуда же берется человеческая особенность [218] глаз? Здесь Фейербах
оказался беспомощным. Он лишь констатировал, что она есть, и все.

Да, человеческий взор действительно свободен от диктата физиологической
потребности. Точнее говоря, он и становится впервые подлинно
человеческим только тогда, когда органические потребности тела
удовлетворены, когда человек перестает быть их рабом. Глаза голодного
человека будут искать хлеба, на сияние отдаленнейших звезд он просто не
обратит внимания. С таким оттенком мысли Фейербаха никогда не спорили
классики марксизма. Маркс даже повторил его, правда, углубив: <Для
изголодавшегося человека не существует человеческой формы пищи, а
существует только ее абстрактное бытие как пищи: она могла бы с таким же
успехом иметь самую грубую форму, и невозможно сказать, чем отличается
это поглощение пищи от поглощения ее животным. Удрученный заботами,
нуждающийся человек невосприимчив даже к самому прекрасному зрелищу...
Чувство, находящееся в плену у грубой практической потребности, обладает
лишь ограниченным смыслом> 2.

Когда физиологические потребности животного удовлетворены, его взор
становится равнодушным и сонным. Чем же руководствуется взор человека,
освобожденного от давления <грубых практических потребностей>? Что
заставляет его бодрствовать по ночам, обращать взор к звездному небу и
наслаждаться сиянием безвредных и бесполезных отдаленнейших светил?

Идеалистическая философия и психология с подобным вопросом справлялись
легко: в игру-де вступает высшая - духовная - природа человека и ее
[219] бескорыстные потребности, не имеющие никакого отношения к
материальному миру. Само собою понятно, что и здесь мы получаем лишь
констатацию факта, выданную за его объяснение.

Но одно, по крайней мере, ясно: действующая в данном случае потребность
не является органически, с рождением, свойственной телу человека. Она
<вселяется> в его тело откуда-то извне. Откуда? Очевидно, не из звезд.

Если верно то, что первыми философами были астрономы, а теория
начиналась с созерцания небес, которые оказались первым предметом
<бескорыстного, незаинтересованного созерцания>, то такой факт, с точки
зрения марксизма-ленинизма, объясняется ясно и просто. <Необходимо
изучить последовательное развитие отдельных отраслей естествознания. -
Сперва астрономия, которая уже из-за времен года абсолютно необходима
для пастушеских и земледельческих народов> 3, - писал Ф. Энгельс, как
бы полемизируя с Фейербахом, думавшим, что красота ночного неба
<напоминает человеку о его назначении, о том, что он создан не только
для деятельности, но и для созерцания>...

Здесь и заключается разгадка. Обратить взор к небу человека заставила,
разумеется, не красота неба, а земля с ее земными - материальными -
потребностями. Но <интерес> и <потребности>, разбудившие взор человека,
направившие его к объективному (лишенному личной корысти) созерцанию
окружающего мира, были уже не потребностями тела отдельного индивидуума.
Тут была властная потребность совсем другого организма - организма
человеческого коллектива, производящего свою [220] материальную жизнь
совместным трудом. Психика человека и была продуктом и следствием
жизнедеятельности этого организма. Он создал человечески-мыслящий мозг и
человечески-видящий глаз.

Человеческий глаз учится видеть по-человечески там, где человек имеет
дело с предметами, форма которых сама по себе стала <человеческой>,
разъяснял Маркс. <Глаз стал человеческим глазом точно так же, как его
объект стал общественным, человеческим объектом, созданным человеком для
человека> 4.

Иными словами, человек научается видеть по-человечески только там и
только тогда, когда он имеет дело с предметами, созданными человеком и
для человека, с предметами, вовлеченными в процесс общественного труда и
в нем функционирующими, им пересозданными. Даже звездное небо, в котором
труд человека реально ничего не меняет, стало предметом внимания людей
лишь тогда, когда оно превратилось в орудие жизнедеятельности
<пастушеских и земледельческих народов>, в их естественные <часы>,
<компас> и <календарь>...

Только в качестве общественного существа, в качестве представителя
своего народа, своего коллектива, отдельный индивид оказывается
вынужденным рассматривать вещи <глазами рода>.

Уметь видеть мир по-человечески - и значит уметь видеть его глазами
другого человека, глазами всех других людей, с точки зрения их общих,
коллективных потребностей. А значит, и в самом акте непосредственного
созерцания действовать в качестве полномочного представителя <рода
человеческого>, его исторически сложившейся культуры. [221] Отсюда и
вырастает та самая психическая способность, которая называется
человеческим воображением (иногда - фантазией, интуицией). Она и
позволяет индивиду видеть мир глазами другого человека, реально в него
не превращаясь.

Способность воображения от начала до конца, на все сто процентов, и по
происхождению своему, и по существу дела, есть исторический продукт,
развивается она только в ходе обращения с предметами, созданными
человеком для человека, с продуктами и предметами
творчески-человеческого труда.

А уже будучи развита, сила воображения <применяется> затем и к
остальному миру, обеспечивая умение и еще не переделанный человеком мир
тоже видеть по-человечески, с точки зрения человека, его интересов,
потребностей. Именно она позволяет видеть, то есть выделять и оформлять
в образ, те черты, те свойства вещей окружающего мира, которые
<интересны>, <важны> и <существенны> с точки зрения подлинных интересов
общечеловеческого развития, общественно-человеческой культуры, а не с
точки зрения узколичных, узкокорыстных потребностей тела отдельного
человека...

И уж если говорить о воспитании воображения, то особую, огромную и не
всегда учитываемую роль здесь играет искусство.



* * *

======================
прилегает по теме
http://www.caute.hut.ru/ilyenkov/texts/phantasia.htm