От Дмитрий Кропотов Ответить на сообщение
К Дмитрий Кропотов Ответить по почте
Дата 23.09.2004 15:21:30 Найти в дереве
Рубрики История; Версия для печати

О первобытном обществе изобилия и его месте в теории антропосоциогенеза

О первобытном обществе изобилия и его месте в теории антропосоциогенеза Ю.Семенова

В качестве одного из главных доводов против теории антропосоциогенеза Ю.Семенова (см. книгу Ю.Семенов “На заре человеческой истории” https://vif2ne.org/nvz/forum/files/Dim/Semenov_YU.Na_zare_chelovecheskoj_istorii.zip ) многие критики приводят довод, основывающийся на исследованиях современных антропологов о “первобытном обществе изобилия”. Именно так называется глава известной книги М.Салинса ‘Экономика каменного века”, вот выдержка из рецензии на нее Ю.Семенова (с полным текстом рецензии можно ознакомиться здесь https://vif2ne.org/nvz/forum/files/Dim/Semenov_YU_M.Salins_Akonomika_kamennogo_veka.doc ): “…автор вслед за Э.Сервисом бросает вызов глубоко укоренившемуся представлению об охотниках и собирателях как о людях, задавленных непосильной борьбой за существование, испытывающих постоянные трудности и лишения, отдающих все свое время поискам пищи и живущих под постоянной угрозой голодной смерти… Возвращаясь к данной в главе характеристике общества охотников и собирателей как «общества изобилия», нельзя не отметить, что, борясь с традиционной точкой зрения, автор в полемическом задоре несколько перегибает палку. Имеющиеся данные значительно более сложны и противоречивы. Так, например, А.Холмберг в монографии о сирионо Южной Америки сообщает, что им почти постоянно не хватало пищи и они постоянно ее искали. Нельзя, однако, при оценке этой информации не учитывать, что сирионо были этнической группой, претерпевшей значительную деградацию: если сейчас сирионо живут в основном охотой и собирательством, то раньше они были оседлыми земледельцами. Нередким явлением были голодовки у эскимосов. С ними связаны случаи каннибализма и смерти. Имеются и другие сходные факты. Поэтому, когда М. Салинс выступил с изложением своих взглядов на симпозиуме, посвященном охотникам и собирателям, его тезис о том, что последние всегда уверены в будущем, встретил возражения со стороны ряда исследователей. Однако в целом отстаиваемая им точка зрения, на наш взгляд, несомненно ближе к истине, чем традиционная.”
Соответственно, по мнению некоторых критиков, существование общества современных охотников-собирателей, которые, имея возможность, ввиду зрелости производительных сил, трудиться более интенсивно, тем не менее, не интенсифицируют свой труд, ограничиваясь всего несколькими часами в день, якобы, находится в противоречии с тезисом исторического материализма о существовании в ранних первобытных обществах только жизнеобеспечивающего продукта. В вульгарной форме этот тезис трансформируется в убежденность о якобы присущему истмату положении о необходимости первобытным охотникам непрерывно и тяжело трудиться для обеспечения примитивного физического выживания и вынужденных при этом использовать разборно-коммуналистическую систему отношений собственности – первобытный коммунизм.
По мнению этих критиков, раз имеются факты определенного изобилия в среде современных охотников собирателей, значит, их можно смело экстраполировать на быт ранних первобытных людей, а раз у первых нет никакого первобытного коммунизма, то его не было и у последних.
Разумеется, никакой логики в этой критике найти нельзя. Действительно, раз у современных охотников-собирателей не весь продукт является жизнеобеспечивающим – именно наличие у них к этому времени первобытного коммунизма было бы опровержением теории материалистического подхода к истории, утверждающей, что степень развитости общественных отношений определяется степенью развития производительных сил общества. Таким образом, само по себе отсутствие у современных охотников-собирателей первобытного коммунизма (кроме как в виде пережитков) полностью согласуется с указанным тезисом истмата. Теперь о том, правомерно ли распрострянять существование “общества изобилия” на абсолютно всех ранних первобытных людей. Как отмечает Ю.Семенов, факты значительно более сложны и противоречивы, чем указывает М.Салинс. О существовании пережитков первобытного коммунизма (общей собственности на средства производства и предметы потребления) говорит множество фактов. Более того, существование общей собственности на средства производства – в первую очередь землю и охотничьи угодия вообще считается достоверно установленной для абсолютно всех ранних обществ на основе данных прежде всего, этнографии (этнологии), поскольку такая общая собственность сохранилась у всех обществ современных охотников-собирателей. Подвергается сомнению, в первую очередь, тезис о существовании общей собственности на пищу и на индивидуальные средства производства (вещи, охотничьи и рыболовные снасти). Однако все исследователи этнографы, отмечая “частную собственность” на охотничье-рыболовные снасти у ряда современных племен, отмечают что их “собственник” был безусловно обязан предоставить свое орудие труда в распоряжение любого члена общины: “Спор возникает лишь тогда, когда речь заходит о вещах, находящихся в индивидуальном распоряжении и пользовании. Именно они рассматриваются многими исследователями как находящиеся в индивидуальной или даже частной собственности. Однако эти же самые исследователи рисуют картину постоянного перехода данных вещей из рук в руки. Члены общины были обязаны делиться друг с другом не только пищей, но и вещами” (Ю.Семенов, О первобытном коммунизме, марксизме и будущем человечества). Еще более достоверен факт существования общей собственности на пищу – несмотря на то, что отдельные исследователи также пытаются найти некую “частную собственность” на пищу, приводимые ими же данные входят в разительное противоречие с их предпосылками: “Окончательный вывод И.Шаперы заключается в том, что хотя экономическая жизнь группы бушменов реально основывается на понятии частной собственности практически она «приближается к разновидности коммунизма» То же самое, почти слово в слово пишет А.Р.Рэдклифф-Браун в своей монографии о туземцах Андаманских островов. Он тоже начинает с решительного утверждения, что «вся пища есть частная собственность и принадлежит мужчине или женщине, которые добыли ее». Однако он тут же добавляет, что «от каждого, кто имеет пищу, ожидают, что он даст тому, у кого ее нет» и «результатом этого обычая является то, что практически вся добываемая пища поровну распределяется по лагерю» . И основной вывод полностью совпадает с тем, к которому пришел И. Шапера. Хотя экономическая жизнь локальной группы андаманцев основывается на понятии частной собственности, в действительности же она «приближается к разновидности коммунизма»” (Ю.Семенов, О первобытном коммунизме, марксизме и будущем человечества)
Таким образом, можно считать твердо установленным факт наличия общей собственности у ранних первобытных племен, не только на средства производства – землю и охотничьи угодия, но и на пищу и другие предметы потребления. И наличие такой формы общественных отношений, наряду с другими – дарообменными и престижными – фиксируется в большинстве современных племен охотников собирателей. Более того, чем более суровы условия существования этих людей, чем более низок уровень производительных сил общества – тем более развиты разборно-коммуналистические отношения. “В частности, это относится к народам Арктики. Он [исследователь быта эскимосов Р.Лоуи] даже говорит об «арктическом коммунизме» и указывает как на одну из его черт на «альтруистический дележ пищевых запасов» (Ю.Семенов, О первобытном коммунизме, марксизме и будущем человечества).
Другое дело, что к настоящему времени такие общественные отношения у современных охотников-собирателей уже не являются единственными. Исследователи отмечают, наряду с разборно-коммуналистическими отношениями, развитые дарообменные и престижные экономические отношения. Концепция антропосоциогенеза и первобытной экономики Ю.Семенова дает широкую картину прогресса экономических отношений собственности от разборно-коммуналистических к дарообменным и престижным. Высказывается, разумеется, возражение, что обнаруженные этнологами пережитки разборно-коммуналистических отношений могут быть привнесены контактами с развитой цивилизацией или племенами, имевшими такие отношения ранее. Весомость этого возражения невелика, так как пережитки обнаружены у всех обществ, не исключая и достаточно современных, в том числе у таких, которые никогда не имели контактов с развитой цивилизацией (да и механизм возникновения разборно-коммуналистических отношений в случае таких контактов совершенно непонятен). Кроме того, этнографы наблюдают как раз разложение и исчезновение таких отношений под влиянием развития производительных сил общества, внешнего вызова или влияния современной цивилизации.
Можно сделать краткий свод аргументов, говорящих в пользу того, что разборно-коммуналистические отношения были единственными экономическими отношениями в раннем первобытном обществе:
1.Наличие пережитков этих отношений абсолютно во всех обществах современных охотников-собирателей, наблюдение за развитием этих отношений и их исчезновением под влиянием различных факторов.
2.Свидетельства существования у ранних первобытных людей заботы друг о друге. Обнаружение скелетов ранних первобытных людей, пораженных серьезными заболеваниями, ограничивавшими их возможности по участию в охоте, но, тем не менее, доживших до преклонных лет благодаря разборно-коммуналистическим отношениям, дававшим им возможность получать пищу и не участвуя в охоте (ископаемые останки неандертальцев Шанидар I, Ла-Шапель).
Иногда высказывается возражение, что выживание этих людей могло объясняться и другими причинами – тем, что они были, например, шаманами- служителями культа. Такое объяснение возможно, но достаточно невероятно, так как нет никаких свидетельств, что у первых неандертальцев духовная жизнь была настолько развита, чтобы выделять в племени шаманов или старейшин. Несмотря на возникновение зачатков религии у неандертальцев, в первую очередь в форме тотемизма и магии, ничто не свидетельствует, что некоторые члены общины становились старейшинами или шаманами, получавшими возможность общаться с силами природы в то время как остальные обеспечивали их пищей. Что касается человека Ла-Шапель, то он последние годы жизни был полным калекой, неспособным не только на какие-то шаманские обряды (если допустить, что уровень развития общества делал их возможными), но и просто самостоятельно передвигаться (Ю.Семенов, На заре человеческой истории, гл.7). Но против гипотезы о “шамане” Шанидар I и Ла-Шапель говорит судьба и другого человека, найденного там же и получившего название Шанидар III, который прожил несколько дней или даже недель после серьезного ранения, которое без заботы со стороны соплеменников привело бы к его смерти гораздо раньше. Кроме того, скелеты найденных людей свидетельствуют о наличии у них весьма серьезных, но заживших ран (Шанидар IV), что было бы невозможным, если бы после ранения и до момента заживления, они были бы оставлены соплеменниками на произвол судьбы. Эти и многие другие факты доказывают достаточно высокую степень выручки и взаимопомощи в среде неандертальцев, невозможную и ненаблюдаемую ни у кого из высших приматов.
Кроме того, многочисленные факты обнаружения погребений, демонструрующих заботу членов коллектива о мертвых, не могли появиться без наличия заботы живых друг о друге – как свидетельствуют данные этнографии, у народов, стоящих на стадии доклассового общества, забота о мертвых объясняется тем, что они продолжают считаться и после смерти членами коллектива. Таким образом, даже если и придерживаться альтернативных объяснений причин долгой жизни людей Шанидар I и Ла-Шапель, несомненным является факт наличия заботы ранних первобытных людей друг о друге, включая уход за ранеными и больными, предоставление им пищи даже в случае неучастия в охоте и собирательстве.
3.Очень слабое совершенство орудий для охоты у ранних первобытных людей. Уровень развития ранней каменной индустрии ограничивался обработкой камня только методом раскалывания, без какой-либо обработки отдельных орудий. Даже от каменных орудий неандертальцев (рубила, скребки) до двухкомпонентных орудий современных охотников-собирателей (бушменов из “общества изобилия” М.Салинса) лежит огромная дистанция. Даже если допустить, что ранние первобытные люди были в достаточной степени обеспечены растительной пищей, это практически невероятно в отношении пищи мясной. Наблюдения над современными приматами показывают, что, участвуя в групповой охоте, обезьяны вовсе не вдоволь питаются мясом – распределение его в стаде производится в соответствии с рангами системы доминирования. Можно с большой долей вероятности полагать, что и для предков человека было характерно то же самое – нечастые успешные охоты и наличие системы доминирования, ограничивавшей доступ к мясу для всех членов стада. Следовательно, существование общества изобилия если и не в отношениии пищи вообще, то в отношении такого ценного продукта как мясо следует считать маловероятным, даже не привлекая других косвенных доказательств.
4.Деградация экономических отношений в сторону систем разборно-коммуналистических отношений у современных обществ в случаях резкого упадка производительных сил и продуктивности общественного производства ввиду социальных или природных катаклизмов. Известно, что карточное распределение и обобществление пищи с последующим уравнительным распределением характерно для обществ и стран, даже самых развитых, участвовавших в ожесточенных войнах и революциях 20го столетия. Во всех таких случаях (военный коммунизм в России во время гражданской войны 1918-1921 гг., распределение по карточкам продуктов питания в России и других странах-участницах первой и второй мировой войны) доказывают, что в условиях резкого падения продуктивности общественного производства для обеспечения выживания населения структуры власти вынуждены прибегать к системам разборно-коммуналистических отношений. В отличие от первобытного общества, регуляторами этих отношений выступают, разумеется, правовые и силовые механизмы современного государства в то время как в первобытном обществе они отсутствовали и вместо них в роли такого регулятора выступала мораль.
Высказывается такое возражение: многие общества традиционного типа в условиях жестокой бедности, социальных или природных катаклизмов, хотя и переходят к уравнительному распределению по едокам, одновременно практикуют лишение пищи наиболее бесполезных членов общества – стариков, детей, увечных, умалишенных. Якобы этот факт доказывает, что длительное существование неандертальца – полуинвалида Шанидар I, Ле-Шапелье, даже в случае того, что он был рядовым членом общины, не может объясняться разборно-коммуналистическими отношениями, когда пища достается всем вне зависимости от вклада конкретного человека.
Критики при этом упускают из виду следующие моменты. Оценка трудового вклада, как и распределение по труду появилась вовсе не изначально при развитии стада предлюдей в человеческое общество. Такого рода оценка абсолютно невозможна в стаде животных и ее никогда не наблюдали исследователи, поэтому она и не могла появиться в стаде предлюдей от животных. Для оценки же трудового вклада каждого члена общества в общий результат и выявления “бесполезных” членов общества потребно значительное развитие интеллекта. Ранние первобытные люди не могли иметь настолько адекватной картины имеющейся реальности, чтобы делать обоснованные выводы о пользе или бесполезности конкретного члена общества, чтобы закрепить ее в морали с рациональным объяснением, которое обязательно присутствует у современных традиционных обществ. Это доказывается тем фактом, что изначальная форма морали существовала в форме запретов-табу, которые характеризуются тем, что члены общества не могут сказать ничего определенного о том, почему совершение запрещенных действий может представлять огромную опасность для всего общества в целом. Например, известнейшее половое табу, запрещающее половые контакты с представителями своего собственного рода существует абсолютно у всех народов, но о причинах существования такого запрета и о том, какая именно опасность может проистекать из его нарушения у членов общества нет никакого определенного мнения. Поэтому первоначальное требование запрещать отгонять от пищи любого члена первобытного коллектива не могло проявиться в более развитой форме чем табу, причем относящееся абсолютно ко всем членам рода – следовательно, совершенно невероятно, чтобы это табу предусматривало более-менее рациональные причины своего существования (необходимость выживания рода, разделение членов на полезных и бесполезных и т.д.).
5.Суровость условий существования ранних первобытных людей. Хотя М.Салинс в своей книге и отмечает, что современные охотники и собиратели живут в условиях, гораздо более худших, чем жили наши первобытные предки, с таким его мнением вряд ли стоит соглашаться полностью. Известно, что первобытные люди в короткий срок расселились по всему миру, доходя в Европе до местности, лежащей в районе 55 градуса широты (в зонах с резко континентальным климатом), в то время как современные охотники-собиратели живут в небольших ареалах обитания, не предпринимая никаких попыток к их расширению. Таким образом, единственной причиной для расселения людей по миру можно считать исчерпание возможностей ареалов обитания для обеспечения пищей все увеличивающегося количества людей. Кроме того, период расселения людей по ойкумене пришелся на окончание ледникового периода, климат в ту эпоху характеризовался весьма жесткими условиями обитания даже в Центральной Европе, требующими обязательного использования одежды. Кроме того, суровый климат приводил к снижению доступного количества растительной пищи в рационе первобытных людей, тем самым, ставя их в зависимость от успешности охоты (у современных эскимосов доля растительной пищи составляет не более 10% рациона, в то время как у описываемых М.Салинсом современных обществ охотников-собирателей, доля растительной пищи составляет 50-60%).
6.Резко выраженная замкнутость культур общин ранних первобытных людей (палеоантропов, к которым относятся и неандертальцы) опровергает возражение, согласно которому имелась возможность возникновения разборно-коммуналистических отношений только в небольшой части общин и существование их только в небольшой части общин в дальнейшем. Факты археологии убедительно доказывают, что праобщины палеоантропов представляли собой сплоченные коллективы, объединенные одним тотемом, что затрудняло и делало невозможным перемешивание людей среди нескольких общин. Раскопки культур каменной индустрии свидетельствуют, что в одной и той же местности культуры каменных орудий существовали в различном виде, не смешиваясь и не заимствуя друг друга в течение десятков тысяч лет. Существование наряду с этим погребений, доказывающих заботу неандертальцев друг о друге говорит против того, что те или иные общественные отношения могли зародиться в одной общине и затем распространиться в другие. Такое распространение могло осуществляться только путем деления и “почкования” общин ранних людей.

Резюмируя, можно отметить, что теория антропосоциогенеза и развития первобытной экономики Ю.Семенова в настоящее время является вообще единственной теорией антропосоциогенеза. Ни одной связной концепции такого рода ни на Западе, ни в СССР не существует. После эпохального труда Л.Г.Моргана “Древнее общество”, содержавшего, разумеется, много неоправдавшихся и ошибочных положений (напр., положение о кровнородственной семье и семье пуналуа, матриархате и т.д.), западная этнология оказалась не в состоянии создать сколько-нибудь объемлющую концепцию антропосоциогенеза, ограничиваясь исследованиями современных обществ охотников-собирателей. Не в последнюю очередь из-за невозможности воспринять достижения марксистской теории материалистического понимания истории и бесплодной дискуссии между сторонниками формальной экономической теории и субстантивистами. Теория антропосоциогенеза Ю.Семенова к настоящему времени объясняет все имеющиеся и накопленные палеоантропологией, археологией, этнографией, этнологией и этологией факты и предлагает стройную и завершенную концепцию “Как возникло человеческое общество”. Разумеется, некоторые или даже многие факты могут иметь альтернативное объяснение (например, причины длительного выживания неандертальцев Шанидар I и Ле-Шапелье), но эти альтернативные объяснения не подкрепляются другими фактами и не дают полной концепции антропосоциогенеза.

Дмитрий Кропотов, www.avn-chel.nm.ru