>Этой бомбардировкой (если вы не в курсе) вывели из строя жд станцию Орла на неделю.
Это был ФАБ-5000 попавший в насыпь...
>И партизаны сталбыть зря мучались и тратили ценную взрывчатку на уничтожение рельс. Тоже самое, немцы пригоняли местное население и пути восстанавливались.
Партизаны - супер-выскоточное оружие, каждая 200-гр шашка тротила как миниум выбивает кусок рельса, а потенциально и отправляет под откос эшелон.
>>Вообщем перерыв максимум на сутки.
>
>Т.е. конвейер смерти приостановится.
Эти ресурсы могли быть использованы для того что бы в принципе уничтожить систему организующую такие конвейеры.
>Два вопроса (если вы в курсе, конечно):
>1. С какой высоты на Б-17 можно было поразить цель в радиусе 50 метров?
Представители другой школы заявляли, что SABS МОЖНО использовать в маленьких соединениях. К ней принадлежал Кохрейн. Он утверждал, что с большой высоты SABS может обеспечить попадание в отмеченную маркером цель, поэтому нет необходимости посылать в то же место целые эскадрильи раз за разом. В условиях затяжной войны это приведет к сокращению потерь. Он решил, что 617-я эскадрилья должна обучиться использованию SABS. Это позволит ей класть 10-тонные бомбы Уоллиса, когда они появятся, прямо в яблочко.
Они долго спорили, но в конце концов Харрис согласился. [167]
Пэтч вызвал Мартина к себе в кабинет.
— “Тирпицем” мы пока заниматься не будем, — сообщил он, и Мартин вздохнул с облегчением. — Командование КВВС нашло для вас кое-что новое. С этого момента задача вашей эскадрильи меняется. Вы должны научиться сверхточному бомбометанию с большой высоты. Вы будете тренироваться, пока глаза не лопнут. Вы должны добиться среднего кругового отклонения меньше 100 ярдов с высоты 20000 футов. — У Мартина действительно едва не выскочили глаза. — Причина в том, что скоро мы получим новую бомбу, — продолжил Пэтч. — Очень большую. Только вы можете нести их, а они слишком дороги, чтобы швыряться ими направо и налево.
Он добавил, что новые прицелы будут доставлены немедленно.
Через день высокий худой человек с живыми глазами вошел в кабинет Мартина, неся большой тюк, завернутый в брезент. Он представился как майор авиации Ричардсон, присланный помочь 617-й эскадрилье оснастить самолеты SABS.
— Вот они, — сообщил Ричардсон, аккуратно разворачивая сверток. — Это самая прелестная вещь в мире.
SABS выглядел как обычный бомбовый прицел, исключая неуклюжий гироскоп, присобаченный к нему. Ричардсон обращался с ним умело и любовно, и через несколько дней эскадрилья поняла, почему. Он не был энтузиастом бомбовых прицелов. Он был фанатиком, который начинал рассуждать о бомбовых прицелах за завтраком и завершал, только улегшись в постель. Если он и разговаривал во сне, можно не сомневаться, о чем. Он читал лекции экипажам, летал вместе с ними, экспериментировал вместе с ними и не успокоился, пока летчики не узнали о SABS решительно все. Боб Хэй, тоже любивший свою профессию, прозвал его “Говорящей бомбой”. “Говорящая бомба” внес огромный вклад в успехи 617-й эскадрильи. Он был пилотом в годы Первой Мировой войны и сумел совершить 15 рейдов вместе с 617-й эскадрильей, чтобы посмотреть на свои любимые бомбовые прицелы в бою. [168]
617-я эскадрилья несколько недель не участвовала в боях, однако днем и ночью самолеты кружили на высоте 20000 футов над полигоном Уэйнфлит, сбрасывая учебные бомбы на белые пятна в песке с помощью SABS. Здесь требовалось нечто большее, чем орлиный глаз бомбардира. Нужна была согласованная командная работа. Стрелкам приходилось помогать штурману точно определять направление и силу ветра, штурман и бомбардир вычисляли сложные поправки. Ошибка в пару футов на высоте 20000 футов заставляла бомбу падать слишком далеко от цели. Альтиметры работали, измеряя атмосферное давление, однако оно постоянно менялось. Поэтому приходилось использовать сложную систему сравнения давления на земле в районе цели и на высоте, внося в нее температурные поправки. Маленькая ошибка в определении скорости уводила бомбу в сторону. А датчики скорости врали в зависимости от высоты полета и положения самолета в воздухе. Приходилось вычислять и эти поправки. Потом все данные заводились в SABS, и пилоту приходилось держать точнейшие курс и высоту на отрезке в несколько миль, инженер манипулировал секторами газа, чтобы удержать скорость. Вот так, сильно преуменьшая, можно изобразить одну десятую трудностей. Когда бомбардир клал перекрестие прицела на цель, он щелкал переключателем, и SABS дальше сам удерживал точку прицеливания с помощью своего гироскопа, передавая пилоту поправки морганием индикаторов в кабине. Бомбардиру даже не нужно было нажимать на кнопку сброса. Это делал сам SABS, он даже сообщал об этом пилоту, включая красную лампочку в кабине.
Первые результаты были всего лишь неплохими. Среднее круговое отклонение составило 180 ярдов, однако очень скоро экипажи решили, что это много. “Говорящая бомба” летал с ними, это был единственный способ проверить действия экипажей. Хороший бомбардир мог иметь плохие результаты из-за неаккуратности пилота, поэтому “Говорящая бомба” поправлял и тех, и других, подтягивал самых слабых. Для ошибок возможностей было более чем достаточно. На высоте 20000 футов бомба покидает [169] самолет за 2 мили до цели и летит 45 секунд, прежде чем упасть. Только маленькое облачко пыли отмечало место падения болванки на песчаном полигоне. Результаты передавались по телефону в Конингсби, и экипажи узнавали их, как только совершали посадку, поэтому они сразу могли определить, что сделано неправильно.
Сам “Говорящая бомба” работал с SABS отлично, лишь спустя много времени пара экипажей сумела добиться такого же результата. Первым был Мартин. Через 3 недели Хэй добился средней ошибки 64 ярда. Однако некоторые из остальных так и не смогли перешагнуть рубеж 100 ярдов. Кохрейн прибыл посмотреть, как идут дела. “Говорящая бомба” прочел ему краткую лекцию о работе SABS и взял в качестве бомбардира на “Р Попей”, чтобы испытать прицел в деле. На земле кое-кто плотоядно потирал ладони.
Мартин летел спокойно. Наконец Кохрейн произнес:
— Бомбы сброшены!
Пилот повернул назад. “Говорящая бомба” встретил их крайне уважительно. Кохрейн добился исключительного результата. Среднее отклонение составило всего 38 ярдов. На мгновение лицо командира группы расплылось в довольной улыбке, но потом снова застыло, и он резко заметил:
— Если этого добился я, мои люди просто обязаны сделать то же.
Кто-то позади проворчал:
— Если бы мы все были командирами...
На сей раз Кохрейн рассмеялся.
После того, как он отбыл, Хэй мрачно сказал другим бомбардирам:
— Ну, теперь вам остается только молиться. — И, повернувшись к Мартину, добавил: — Почему ты не дернул ручку, когда он собирался сбросить бомбы?
...
Возникли новые проблемы с SABS. Например, термометры, необходимые для измерения забортной температуры и определения поправок к альтиметру, начали врать на 5 градусов. Этого хватало, чтобы отправить бомбу на сотню футов в сторону. Фарнборо поставил новую модель термометра, но требовались еще 2 поправки. Воздушный поток вокруг колбы вызывал трение и нагрев. Это можно было исправить, введя табличную коррекцию по скорости. Затем нагрев кабины влиял на часть термометра, которая находилась внутри самолета. Это тоже следовало сосчитать и исправить. Но к началу ноября эскадрилья добилась среднего кругового отклонения около 90 ярдов.
Кохрейн решил, что это достаточно хорошо. 12 ноября в сумерках Мартин повел эскадрилью, чтобы опробовать SABS в бою. Целью снова был виадук Антенор. На этой цели можно было спокойно опробовать новые прицелы. В бомболюках находились 12000-фн тонкостенные “фугасные” бомбы.
Они нашли виадук освещенным луной... а также 4 прожектора и пяток орудий вокруг него. При заходе виадук было очень трудно поймать на прицел в свете прожекторов. Следующая маленькая бухточка выглядела точно так же, и несколько экипажей отбомбились в неправильном месте. Некоторые летчики нашли нужную бухту, но не смогли различить виадук. Райс, О'Шонесси и еще один [174] экипаж добились близких разрывов, примерно в 60 ярдах, но ударная волна не смогла повредить виадук.
Тем временем в голову Чеширу пришла одна из его наиболее безумных идей. Недавно его брат был сбит и попал в плен. Чешир много думал о военнопленных. Он послал за Мартином, и Мартин нашел его в штабной комнате, склонившимся над расстеленной на столе картой. Чешир встретил его приятной улыбкой.
— Мик, — сказал он, — мы должны сбросить рождественские подарки пленным в день Рождества.
— Ох, — только и выдавил Мартин. — Звучит интересно, сэр. Где?
— Шталаг Люфт III. Здесь.
Чешир ткнул карандашом в точку на карте. Мартин наклонился и увидел маленький городок Заган между Берлином и Бреслау, возле польской границы. Они никогда не залетали так далеко, и Мартин осторожно сказал:
— Это очень далеко.
— Дальности хватит.
— Как мы найдем такую маленькую цель да еще ночью?
— Не беспокойся, старик. Полетим днем. Рождественским утром.
— Днем!,
— Да.
—ДНЕМ?!
— Не волнуйся. Мы можем сделать это. Полетим над Балтикой на малой высоте и захватим их врасплох. А потом оторвемся.
— Сколько самолетов?
— Трех, я думаю, хватит.
— Кто? — Мартин почувствовал, как у него заложило уши.
— Я, ты и либо Шэннон, либо Манро.
— Ох! — Мартин потрясение уставился на карту. — Какую еду захватим, сэр?
— Я думаю, что-нибудь вроде цыплят, изюма и шоколада. Это должно немного приободрить их. [179]
Мартин сказал, пытаясь заставить голос не дрожать: — А вы не думаете, что следует сбросить и посылки самим себе? Мы там будем на святках. Либо на земле, либо под ней.
— Ну, мне кажется, все не так скверно, Мик. Мы покрасим самолеты в белый цвет с красными крестами и снимем пулеметы.
— А! Без пулеметов!
— Мы должны долететь до цели ночью, — сказал Чешир. — Прибудем на рассвете, поэтому мы не будем иметь проблем с обнаружением цели. Сбросим подарки с высоты 100 футов, чтобы они не разлетелись на молекулы, и уползем через Балтику. Это самый короткий путь. Я попрошу Пикара встретить нас на своих “Мосси” и проводить домой.
Мартин заметил:
— Если будут тучи, мы можем укрыться в них. Улетим в облаках, если улетим вообще.
— О'кей, — весело сказал Чешир. — Это звучит разумно.
>2. Прикрывались ли концлагеря сильной ПВО? Имеется ввиду что-то мощнее, чем 37-мм калибр.
Лагеря - врядли, производства находившиеся вокруг концлагерейна которых работали заключенные - вероятно да, точно не знаю.
