С распадом СССР рухнуло все, что было достигнуто ценой огромных научных и организационных усилий. Происходящее сегодня на Каспии разграбление его рыбных богатств можно, пожалуй, сравнить с мародерством. На берега моря выходят теперь, помимо России и Ирана, независимые Азербайджан, Казахстан и Туркмения. Законы и правила рыболовства, принятые в годы существования Советского Союза, местные добытчики рыбы сочли к сиюминутной выгоде своей упраздненными. Произошло самое губительное для осетров: возобновлен хищнический морской промысел. А он, как уже доказано и наукой, и печальным опытом давних лет, неизбежно приведет к разгрому стад осетровых и таит опасность полного исчезновения этих рыб на Каспии — пример тому судьба атлантического осетра. Но о будущем, даже о завтрашнем дне сегодня никто не думает. Создается впечатление, что все стремятся скорее, а то не достанется, урвать от богатств, накопленных за предшествующие десятилетия, кусок пожирнее. Речь не только о новых суверенных государствах. Стремятся не отстать от них и республики — субъекты Российской Федерации, выходящие на Каспий: Дагестан, Калмыкия. Между тем при сегодняшнем варварском морском промысле, прогнозирует ученый, осетровые Каспия будут полностью уничтожены за ближайшие 5-7 лет.
Весной прошлого года в приплотинной зоне Волгоградского гидроузла ихтиологи вели традиционный отлов производителей, от которых берут икру для инкубации ее на рыбоводных заводах. Здесь удалось добыть всего 11 осетров, четыре севрюги и — ни одной белуги! Ни одной...
В записных книжках Антона Павловича Чехова — он бегло заносил на их страницы сюжеты, мысли и наблюдения, которые предполагал использовать в будущих своих произведениях — есть такие строчки:
«Грязный трактир у станции. И в каждом таком трактире непременно найдешь соленую белугу с хреном. Сколько же в России ловится белуги!»
Запись сделана в конце 1896 г. А ровно сто лет спустя — в конце 1996-го — Российская экологическая академия (ее Волгоградское и Верхневолжское отделение) совместно с администрацией Волгоградской области провели симпозиум на тревожную тему: «Критическое состояние популяций каспийских осетровых». Председателем оргкомитета симпозиума был президент Верхневолжского отделения названной академии профессор В.И. Лукьяненко. Он же выступил с основополагающим докладом, подготовленным в соавторстве с академиком А.Л. Яншиным и членом-корреспондентом РАН А.Л. Поленовым.
Сначала об осетровых. Вкусовые достоинства этих рыб известны достаточно широко. В большой мере именно они (хотя в весомой мере и множество других антропогенных факторов) привели к исчезновению, например, немецкого, или атлантического осетра, многотысячные стада которого обитали в бассейнах Северного и Балтийского морей. Они были практически полностью вычерпаны рыбацкими сетями. Редки ныне и вовсе не имеют промыслового значения адриатический, сахалинский, японский и китайский осетры. Ничтожно количество осетровых в некогда рыбном Азовском море. Продолжать перечень грустно, потому что он похож на мартиролог.
Последним оплотом осетровых оставался бассейн Каспийского моря. Здесь шесть видов этих рыб: белуга — волжская «царь-рыба», иные экземпляры которой достигали некогда пятиметровой длины и веса поболее тонны, севрюга, русский и персидский осетры, шип и стерлядь. В начале XX в. на Каспийский бассейн приходилась половина мировых уловов осетровых. Во второй его половине эта доля существенно возросла — до 90%. Но не потому, что столь значительно умножилось их поголовье, просто в других местах осетры стали исчезать. Поначалу и здесь численность рыб и соответственно уловы сократились даже катастрофически. Но были предприняты, во-первых, усилия по глубокому исследованию особенностей жизни этих рыб и причин угасания промысла. Во-вторых, на основе данных науки приняты необходимые организационные меры.
Прежде всего был категорически запрещен рыболовный промысел в море — сначала это касалось осетровых, а затем и прочих рыб, так как при лове, скажем, селедки или даже кильки в сети и тралы неизбежно попадало значительное количество осетровой молоди. Ведь все здешние осетровые, кроме стерляди, относятся к проходным рыбам: на нерест поднимаются в реки, откуда выклюнувшаяся из икринок молодь быстро скатывается по течению в море, где растет и нагуливается. В море же возвращаются и отнерестившиеся взрослые рыбы.
Со всех точек зрения целесообразно вести добычу этих ценных рыб именно в реке в пору, когда они идут на нерест. При морском лове в сетях оказывается большое число неполовозрелых «малолеток», которых следовало бы оставить здесь на доращивание. В реку же идут только взрослые, зрелые рыбы, причем по большей части икряные, готовые отнереститься. А ведь именно икра — наиболее дорогостоящая продукция осетрового промысла. У рыбы, пойманной в море, икра составляет лишь один процент от живого веса, в то время как в реке — 10-12%. Разница ощутима! Далее: рыбы, как известно, идут на нерест каждая в свою родную реку. Но в море их стада не мечены, и промысел может «обезрыбить» иные нерестилища. Вылов в реке, контролируемый по календарным срокам и объему добычи, позволяет рационально, в допустимых пределах изымать «излишки» стада, которые будут лишь мешать другим на нерестилищах.
Другая проблема состояла в том, что плотины ГЭС и ирригационные сооружения перекрыли рыбам путь ко многим традиционным для них местам нереста. Взять, например, Волгу. Л.П. Сабанеев, автор вышедшей еще в прошлом веке, но широко известной до сих пор книги «Рыбы России», пишет в ней, что белуга в его времена ловилась в Шексне под Череповцом и в Оке под Муромом, осетры изредка встречались в самых верховьях реки — подо Ржевом, а ниже Рыбинска и под Ярославлем их мальки появлялись часто, что говорило о близком расположении нерестилищ.
Далеко не все ложе реки может быть использовано рыбами для вывода потомства. Осетровые выбирают для нереста лишь участки с ровным течением и «хрящеватым», как называют его ихтиологи, — галечно-песчаным дном. До зарегулирования Волги площадь таких нерестилищ оценивалась в 3-4 тыс. га. Сегодняшняя река, начиная от Волгограда, непроходима для понимающихся вверх по течению рыб — на их пути встала плотина Волгоградской ГЭС. А ниже ее площадь пригодных для нереста осетровых мест составляет лишь около 400 га. Сходная ситуация сложилась и на ряде других впадающих в Каспий нерестовых рек: водные ресурсы их широко используются на нужды энергетики, на орошение, и лишь малая их доля достается рыбам.
Выходом из создавшегося положения стало искусственное разведение осетровых. В бассейне Каспийского моря построили 13 рыбоводных заводов: восемь из них на Волге, два — в Дагестане на Тереке и три в Азербайджане на реке Куре. Ежегодно они выращивали и выпускали более 100 миллионов штук молоди. Пусть не полностью (значительная часть мальков неизбежно погибает, как и в природных условиях), но в ощутимой мере эта работа компенсировала потери естественного воспроизводства. Кстати, естественные нерестилища белуги на Волге потеряны полностью — все они лежали выше Волгограда. Ее поголовье в последние годы поддерживалось здесь исключительно за счет искусственного, заводского воспроизводства.
Перечисленные и ряд других мер в годы существования Советского Союза позволили не только спасти каспийских осетровых от полного исчезновения, но и сохранять на высоком уровне промысел этих рыб. С начала 70-х гг. и на протяжении полутора десятков лет ежегодная добыча деликатесной продукции, в том числе знаменитой на весь мир черной икры, составляла 20 тыс.т и более. Значительная часть ее шла на экспорт, и Каспий был важным валютным цехом страны.
С 1964 по 1979 г. профессор В.И. Лукьяненко заведовал лабораторией физиологии и биохимии рыб в работавшем тогда в Астрахани Центральном НИИ осетрового хозяйства. Сейчас этого института нет — его «слили» с Каспийским НИИ рыбного хозяйства. Владимир Иванович говорит об этом с сожалением, видит в этом шаге начальственное равнодушие к проблеме. Конечно, осетровые — тоже рыбы. Но, во-первых, не следовало бы уравнивать во внимании каспийских осетров и каспийскую кильку, ценность и уникальность первых вполне заслуживают особого к ним отношения. Во-вторых, тот институт не зря назывался Центральным: осетровые живут у нас не только на Каспии — в Оби и Енисее водится сибирский осетр, в Лене, Индигирке, Колыме есть речной, не выходящий в море ленский осетр, в водах Байкала — озерный байкальский, в Амуре — и свой вид осетра и тамошняя «царь- рыба» калуга, не уступающая в размерах волжской белуге. Помимо местного своего значения речные и озерные осетры интересны как возможные объекты акклиматизации — вселения их в зарегулированные, отрезанные плотинами от материнских осетровых стад реки европейской части страны.
Акклиматизация речных осетров — это дело будущего. Главным же делом лаборатории физиологии и биохимии осетровых, которой руководил В.И. Лукьяненко, была забота о настоящем. Биохимические критерии позволили изучить популяционную структуру осетровых рыб — выделить генетически однородные стада, размножение которых происходит на строго определенных нерестилищах. Каждое из таких стад заходит в реку на нерест в свои сроки. Знание их позволяет выборочно отлавливать «излишки» каждого стада и в то же время добиваться равномерного и полного заполнения всех сохранившихся естественных нерестилищ. Те же биохимические «метки» убедительно доказали высказывавшееся ихтиологами и ранее предположение о существовании сезонных — яровой и озимой — рас у волжских осетровых. Первые заходят в реку весной и нерестятся на ближних к морю нерестилищах в ее низовьях. Вторые, озимые, по осени лишь начинали свой долгий путь от низовий реки к нерестилищам в среднем и верхнем ее течении — выше уже упоминалось об осетрах под Рыбинском и Ярославлем и белуге под Череповцом. Сейчас волгоградская плотина перекрыла им традиционные пути, осетры зимуют в нижнем ее бьефе, а следующей весной, если зимовка пройдет благополучно, природа берет свое, и рыбы все-таки мечут икру на «чужих» нерестилищах в нижнем течении Волги. Но — лишь в случае, если зимовка пройдет благополучно. Между тем условия зимней жизни рыб под плотиной — нервные, если определять их человеческими понятиями. Неестественные зимние половодья, связанные с периодической сработкой воды на турбинах ГЭС, вызывают у них стрессу. По этой причине икра у самок не вызревает к срокам нереста, а порой даже рассасывается в организме. Сохранить же естественное воспроизводство озимых, ведущих род с верховий реки осетров, — дать им возможность отложить икру на «нижних» нерестилищах технически просто: для этого последняя в волжском каскаде Волгоградская ГЭС должна работать в постоянном, базовом режиме, а не только лишь в моменты пиковых нагрузок на энергосистему. Ведь именно пиковые включения и создают резкие колебания уровня воды в нижнем бьефе плотины.
Еще одна проблема из большого списка работ лаборатории, которой руководил В.И. Лукьяненко в ЦНИИ осетрового хозяйства, — экспериментальное, по физиолого-биохимическим показателям обоснование возрастно-весового стандарта на молодь осетровых рыб, которую выращивают на рыбоводных заводах. Одинаково плохо, оказывается, выпускать мальков из выростных прудов на вольную жизнь и слишком рано, в возрасте менее 30 суток, и слишком поздно, когда они начинают терять способность гибко приспосабливаться к естественным условиям: привыкают к «тепличным» условиям прудов, где их кормят и им не грозят хищники. Здесь опять-таки биохимические исследования позволили выявить тот «переходный возраст», когда наступает оптимальный срок для того, чтобы освободить мальков от теперь уже вредной заботы о них человека.
В те годы трудами лаборатории и ЦНИИ осетрового хозяйства в целом была обоснована возможность и разработана схема организации на Каспийском море регулируемого, управляемого осетрового хозяйства, при котором возможно навечно сохранить уникальные стада этих рыб и, изымая лишь излишки, неизменно получать высокие уловы, большие количества деликатесной продукции. Конечно, для этого необходимо выполнение еще одного непременного условия: сохранения должной чистоты воды в реках, текущих в Каспий. В последние годы качество ее, мягко говоря, оставляло (и оставляет) желать лучшего. Однако эту проблему предстоит решать в любом случае: чистая вода необходима не только рыбам, но и людям. Реки были и остаются главнейшим источником питьевого водоснабжения населения, живущего по их берегам. А оно — многомиллионно.
Отдельные элементы схемы уже воплощались в жизнь. Нельзя сказать, что все шло гладко: новые подходы требовали ломки устоявшихся привычек промысловиков (привычка — вторая натура!), а главное, затрагивали порой местнические интересы рыбодобывающих районов и ведомственные — в части режима работы ГЭС — гидроэнергетиков. Профессор Лукьяненко убеждал в необходимости считаться с данными науки, в целесообразности и экономической эффективности для страны хозяйства на Каспии. Он многократно выступал по этому поводу в центральной печати с публицистическими статьями, писал докладные записки в союзное министерство, в директивные органы, определявшие в те времена хозяйственную политику в стране. Трудно и не сразу, но дело, направленное на сохранение и рациональное использование национального богатства страны — каспийских осетровых — двигалось.
Этому способствовало то обстоятельство, что Каспийское море в большей своей части являлось внутренним водоемом в пределах единого Советского Союза. С другим выходящим на его берега и также, в своей части моря, законно претендующим на его богатства государством — Ираном — удавалось найти полное взаимопонимание в части использования его рыбных ресурсов на рациональной научной основе.
С распадом СССР рухнуло все, что было достигнуто ценой огромных научных и организационных усилий. Происходящее сегодня на Каспии разграбление его рыбных богатств можно, пожалуй, сравнить с мародерством. На берега моря выходят теперь, помимо России и Ирана, независимые Азербайджан, Казахстан и Туркмения. Законы и правила рыболовства, принятые в годы существования Советского Союза, местные добытчики рыбы сочли к сиюминутной выгоде своей упраздненными. Произошло самое губительное для осетров: возобновлен хищнический морской промысел. А он, как уже доказано и наукой, и печальным опытом давних лет, неизбежно приведет к разгрому стад осетровых и таит опасность полного исчезновения этих рыб на Каспии — пример тому судьба атлантического осетра. Но о будущем, даже о завтрашнем дне сегодня никто не думает. Создается впечатление, что все стремятся скорее, а то не достанется, урвать от богатств, накопленных за предшествующие десятилетия, кусок пожирнее. Речь не только о новых суверенных государствах. Стремятся не отстать от них и республики — субъекты Российской Федерации, выходящие на Каспий: Дагестан, Калмыкия. Между тем при сегодняшнем варварском морском промысле, прогнозирует ученый, осетровые Каспия будут полностью уничтожены за ближайшие 5-7 лет.
Положение усугубляется тем, что построенные в минувшие годы три осетровых рыбоводных завода на Куре, принадлежащие ныне Азербайджану, и два дагестанских на Тереке работают крайне неэффективно. Искусственное воспроизводство рыбы на этих реках сегодня в ничтожной мере компенсирует ее изъятие промыслом. То же и естественное: до нерестилищ на Куре, например, доходят лишь немногие производители, число их можно, пожалуй, сосчитать на пальцах. Рыба хищно вычерпывается по дороге на нерест как промыслом, так и браконьерами.
Профессор Лукьяненко говорит об этом с болью. Проблеме сохранения каспийских осетров посвящена вся его научная деятельность, по сути — вся жизнь. Сейчас он живет и работает на Верхней Волге, руководит лабораторией экологической биохимии водных животных в Институте биологии внутренних вод имени И.Д. Папанина в Ярославской области. Однако же и сейчас научные интересы его лаборатории во многом связаны именно с осетровыми, отсюда на Нижнюю Волгу, под Волгоград и Астрахань, периодически направляются исследовательские экспедиции. Деятельность же Верхневолжского отделения Российской экологической академии, президентом которой В.И. Лукьяненко является на общественных началах, в значительной мере посвящена сегодня разработке научных основ сохранения чистоты волжской воды, от которой зависит благополучие обитающей в ней рыбы. Борьба за чистоту Волги, по его убеждению, должна развертываться, начиная с верхнего ее течения.
Сегодня же главное — сохранение маточных осетровых стад. Нужны срочные, безотлагательные меры, которые позволили бы остановить безудержное растаскивание уникального наследства, доставшегося новым прикаспийским государствам от развалившегося Союза. Пока еще это можно сделать, считает ученый. Но острота проблемы требует, чтобы именно неотложно принято было межгосударственное соглашение о сохранении и использовании биологических ресурсов Каспийского моря. Оно должно исходить из главного, концептуального положения о том, что здешние осетровые являются общим достоянием прикаспийских государств. За их сохранение, восрпоизводство и рациональный промысел наши страны несут ответственность на межгосударственном и международном уровнях. Непременной его частью должна стать конвенция о полном и безусловном запрете морского промысла осетровых — как в пределах прибрежной полосы каждого государства, так и в открытом море. Контролируемый лов в биологически обоснованных, не подрывающих естественное воспроизводство рыб пределах возможен только в реках! За выполнением соглашения должен вестись объективный и беспристрастный контроль. Для этого необходимо будет восстановить единую, теперь уже международную, рыбоохранную и водоохранную службу. И также единую экологическую прокуратуру Каспийского бассейна. Это — наиглавнейшие положения, которые должны быть закреплены в каспийском соглашении. Конечно, здесь есть еще множество технических вопросов. Скажем, Туркмения не имеет нерестовых рек, хотя и имеет право претендовать на свою долю осетрового стада — ведь растет, нагуливается рыба и в ее водах. Но вопрос о том, в каких реках и в каком объеме сможет она реализовать это право — именно технический, найти справедливое решение его, безусловно, удастся. Тем более, если здраво представлять альтернативу: либо умеренное, но постоянное, на десятилетия вперед пользование дарами Каспия, либо скорое и полное их исчерпание. При сохранении сегодняшней ситуации, еще раз подчеркивает профессор Лукьяненко, осетрового стада хватит лишь на 5-7 лет, далее оно может безвозвратно исчезнуть.
Заканчивая рассказ о боли ученого за сохранность уникального богатства Каспия,вернемся к началу — к строчкам из чеховской записной книжки. Сколько же сегодня ловится в России белуги?
Весной прошлого года в приплотинной зоне Волгоградского гидроузла ихтиологи вели традиционный отлов производителей, от которых берут икру для инкубации ее на рыбоводных заводах. Здесь удалось добыть всего 11 осетров, четыре севрюги и — ни одной белуги! Ни одной...
