>Петроградский железнодорожный узел работал неритмично, с перебоями. В течение февраля в столицу планировалось поступление 1077 товарных вагонов с продовольствием. По расчетам министерства земледелия, в среднем ежесуточно в город должно было поступать не менее 35 вагонов со ржаной мукой (с 17-18 февраля — 27-30 вагонов), а в действительности в февральские дни их посту
Петроградский железнодорожный узел работал неритмично, с перебоями. В течение февраля в столицу планировалось поступление 1077 товарных вагонов с продовольствием. По расчетам министерства земледелия, в среднем ежесуточно в город должно было поступать не менее 35 вагонов со ржаной мукой (с 17-18 февраля — 27-30 вагонов), а в действительности в февральские дни их поступало всего 11-12, т.е. в 3 раза меньше (Там же. 11 февр.; День. 1917. 23 февр.).
Чтобы как-то ускорить продвижение товарных составов с продовольствием к Петрограду, министерство путей сообщения с 1 по 28 февраля сократило пассажирское движение, а в отдельные дни его и полностью отменяло. Но, как вынужден был признать начальник управления железных дорог министерства путей сообщения С.Н.Богашев, «значительного увеличения подвоза пока не достигнуто». Товарные станции ряда столичных вокзалов оказались забитыми неразгруженными вагонами с продуктами и дровами. Так, на станции Балтийской железной дороги число неразгруженных вагонов на 14 февраля достигло 155, на 15-е — 189, на 19-е — 234, на 20-е — 227 вагонов. «Пока же населению приходится стоять в хвостах, — констатировала «Речь» 22 февраля, — чтобы получить фунт хлеба».
Царские власти оказались не в состоянии организовать четкое снабжение петроградского населения продуктами питания, не были созданы и минимальные условия для сохранения имеющихся продовольственных запасов на городских складах. Цены постоянно повышались, продукты расхищались со складов, припрятывались торговцами и спекулянтами. Так, в конце января на Калашниковских продуктовых складах столицы было выявлено огромное количество негодной к употреблению муки. Оказалось, что в начале осени 1916 г. по распоряжению бывшего градоначальника кн. А.Н.Оболенского было закуплено 500 тыс. пудов ржаной муки весеннего помола. Финансировал покупку Государственный банк. Оборотистый князь привлек к разгрузке муки столичную полицию. Та, не имея такелажного опыта, заполнила десять складов мешками с мукой, сложив их по 35 рядов в высоту. В результате преступной транспортировки и хранения через две недели мука начала гореть, и за короткий срок пришло в негодность около 500 тыс. пудов. Либерально-буржуазная газета «День» 9 февраля 1917 г. опубликовала разоблачительную заметку под заглавием «Наследие кн. А.Н.Оболенского». В ней, в частности, отмечалось: «Отпуск негодной муки ведется без указания, для какой цели она приобретается, и находящиеся в настоящее время в Калашниковских складах 85000 пудов окончательно сгнившей муки, вероятно, окупятся в руках хлебных торговцев или мукомолов и будут примешаны к годной для употребления муке».
Не менее преступно хранились и другие съестные запасы. Городской голова П.И.Лелянов при осмотре 10 февраля городских продовольственных складов на Горячем поле обнаружил, что запасы мяса хранились в легких деревянных амбарах, «совершенно не приспособленных для хранения скоропортящихся продуктов». В случае наступления потепления мясо могло быстро подвергнуться порче. В Черниговском холодильнике хранилось несколько тысяч пудов мяса, которое, по свидетельству смотрителя скотобоен А.В.Аптекарева, было испорчено и «негодно к употреблению». На предложение городского головы о «добровольной» передаче владельцами холодильника запаса мяса городу те ответили отказом. Тогда городская управа наложила секвестр на это мясо и после осмотра часть запасов пустила в продажу, часть — направила на засолку. Власти не смогли перекрыть каналы, по которым частные торговцы и спекулянты получали продукты из провинции.
Бесконтрольность действий банковских дельцов, владельцев мукомольных, кондитерских, колбасных и других пищевых предприятий, оптовых торговцев и лавочников, городских и полицейских властей усиливала спекулятивный ажиотаж, способствовала росту цен на продукты питания. По сообщениям буржуазной печати, в первой половине февраля 1917 г. в Петрограде цены повысились в следующих размерах (за фунт): на пшеничные булки — с 14 до 15 коп., парное мясо — до 86 коп., мороженое — до 75 коп., творог — до 60-70 коп., рис — до 55 коп.; на картофель — до 55 коп. за мерку; на яйца — до 2 руб. за десяток (Речь. 1917. 11, 12 февр.). Конечно, такие цены были по карману только обеспеченным категориям населения (аристократии, буржуазно-торговым кругам, высшему чиновничеству и офицерству).
С декабря 1916 г. на сахар была введена карточная система. Это не только не регламентировало его потребление, но и создало благоприятную обстановку для различных спекулятивных и преступных махинаций, вплоть до появления десятков тысяч фальшивых карточек. 18 февраля градоначальник А.П.Балк предложил чинам полиции «учредить строжайший надзор за магазинами, торгующими сахаром, и за количеством получаемого сахара сравнительно с предыдущими месяцами, обратив особенное внимание на подлинность и правильность подсчета представляемых ими купонов» (Там же. 14, 19 февр.). Распоряжение это осталось только на бумаге, ибо полицейских сил не хватало для борьбы с преступностью, пьянством и проституцией (День. 1917. 4 февр.). Можно предположить, что в преступных аферах с карточками на сахар, мясо и муку были замешаны не только финансово-промышленные дельцы, оптовые торговцы, представители уголовного мира, но и сами полицейские чины.
Правительственные и городские власти принимали различные меры к смягчению продовольственного кризиса, но объективно они имели узкоклассовый, половинчатый и малодейственный характер (См. подробнее: Лаверычев В.Я. Продовольственная политика царизма и буржуазии в годы первой мировой войны (1914-1917) // Вест. МГУ. Сер. История. Филология. 1956. №1. С.141-180). Одной из наиболее «действенных» мер борьбы, по мнению Особого совещания по продовольствию и буржуазной Петроградской городской думы, явилось бы введение карточной системы на хлеб. Подготовка к введению карточек на хлеб и муку в масштабе всей страны была начата в феврале 1917 г. В совещании по продовольствию при столичном градоначальнике 11 февраля такое предложение вызвало резкие возражения со стороны полицейских властей. «Речь» 12 февраля поместила следующее разъяснение: «Практика с распределением сахара по карточной системе показала, что необходим строгий контроль за правильным распределением продуктов и для предупреждения продажи лишних карточек и отдельных отрезных купонов. Надзор за распределением хлеба по карточной системе создает несравненно большие трудности, чем надзор за распределением сахара». Городская дума 13 февраля приняла решение о введении карточной системы на хлеб в столице и ее пригородах. Думские гласные, опасаясь взрыва народного возмущения, пока не решились определить точную хлебную норму на человека. Окончательно вопрос о введении карточек на хлеб был решен 16 февраля. Городской голова дал указание продовольственной комиссии городской думы отпечатать 2 млн. хлебных карточек, чтобы ввести их в действие в первых числах марта 1917 г.
При городской думе создавался «Особый распределительный орган» для контроля за правильным распределением и выдачей хлеба, в его состав должны были войти представители думы, полиции, санитарных попечительств, участковые торговые попечители, представители попечительств о бедных (Речь. 1917. 14, 17 февр.). Осуществить эти мероприятия не удалось. Началась революция.
Правительственные и городские власти пытались ограничить потребление муки и выпечку хлебобулочных изделий. Так, распоряжением уполномоченного по продовольствию с 28 января в столице запрещалась выпечка и продажа сдобных булок, куличей, пирогов и печенья из сдобного и сладкого теста; с 6 февраля запрет распространялся на выпечку баранок и сушек. Находившиеся в распоряжении Петроградского союза потребительских обществ небольшие запасы муки были насильственно изъяты в фонд градоначальника. В результате все кооперативы прекратили продажу муки и хлеба непосредственным потребителям — рабочим и их семьям (День. 1917. 5 февр.; Труд. 1917. №2-3. С.33). Эти действия царских властей вызывали возмущение рабочих и их семей, лишавшихся возможности получать хлеб и муку из своих кооперативных лавок и столовых. С особой силой данная мера ударяла по жизненным интересам пролетариев рабочих окраин. Только на Выборгской стороне находилось восемь крупных кооперативов, в которых объединялось не менее 25-30 тыс. рабочих и служащих (около половины всех членов Петроградского союза потребительских обществ) (Подсчеты произведены по данным журнала «Труд» (1916. Окт.-нояб. №5, 6; 1917. Февр. №2-3)).
Внутри столичных районов с 15 февраля мука отпускалась только крупным и ряду заводских хлебопекарен. Но они не справлялись с выпечкой хлеба для городского населения: ежесуточно в них выпекалось лишь 20,6 тыс. пудов, а для минимального удовлетворения запросов горожан требовалось не менее 35 тыс. пудов ржаного хлеба. Наиболее крупный механизированный хлебозавод выпускал 7,5 тыс. пудов ржаного хлеба в сутки (Речь. 1917. 11, 17 февр.). Вследствие острой нехватки муки почти 70% всех пекарей и булочников к февралю 1917 г. являлись безработными или мобилизованными в армию. Всего в армию было мобилизовано не менее 1,5 тыс. питерских пекарей-мужчин (Иванов Б. Профессиональное движение рабочих хлебопекарно-кондитерского производства Петрограда и губернии (1903-1917 гг.). М., 1920. С.127; Падение царского режима. Т.1. С.185). Для увеличения выпечки хлеба власти вынуждены были загружать заказами гарнизонные хлебопекарни, а также мелкие городские пекарни и булочные. Но и эти «чрезвычайные» меры не облегчали тяжелого продовольственного положения населения столицы.
...
Пустив продовольственное снабжение на самотек, члены царского правительства создавали видимость решительной борьбы с надвигающимся голодом. Именно на это и были рассчитаны интервью Голицына и Риттиха с руководителями городской управы. О их содержании население широко информировалось через правительственную и буржуазную прессу. Чтобы как-то подкрепить словесные заверения практическими мерами, правительство отдало распоряжение градоначальнику произвести проверку запасов муки в ряде хлебопекарен, проверить качество выпекаемого хлеба. 19 и 20 февраля некоторые владельцы хлебопекарен за припрятывание муки, прекращение выпечки хлеба и спекуляцию мукой были оштрафованы (Речь. 1917. 20 февр.). Но данная мера имела лишь символическое значение. 20 февраля «Речь» сообщила лишь об одном случае оштрафования на 2 тыс. руб. заведующего хлебопекарней Чуева (на Тверской улице).
