Уважаемый Глеб, Вы обратили внимание на одно очень серьезное обстоятельство. Процитированная Вами записка, датированная осенью 1930 года, строго говоря, не является доказательством Вашего тезиса, но тем не менее.
Массовый забой скота начался осенью 1929 года, еще до принятия решений о «сплошной коллективизации». Так, в октябре 1929 года на Нижней Волге объем заготовок составил 376% по сравнению с 1928 г. Причиной, объясняющей такие высокие показатели, был массовый забой скота. Предложение мяса оказалось таким большим, что цены на скот на рынке упали в 6-8 раз. Лошадь стоила от 20 до 60 руб. вместо 140 - 180 руб. весной. Крестьяне специально "загоняли" лошадей, чтобы получить страховые за падшую лошадь. Это было выгоднее, чем ее продавать. (Осокина Е.А. Иерархия потребления. О жизни людей в условиях сталинского снабжения. 1928-1935 гг.)
Можно предположить, что основной причиной к этому, наряду со слухами о грядущей коллективизации, были прошедшие подряд два раунда «чрезвычайных мер» по хлебозаготовкам (1927/28 гг. и 1928/29 гг.), фактически приводящие к разорению (потере капитала) крестьянских хозяйств.
«Проф.А.Н.Челинцев, исследовавший соотношение между ценами на мясо и и на корма, пришел к совершенно парадоксальному на первый взгляд выводу, утверждающему, что эти цены обратно пропорциональны, т.е. чем дороже корма, тем дешевле мясо.
…
В годы урожаев и сравнительного благополучия крестьянские хозяйства не имеют, во-первых, стимулов к ликвидации своего молодняка, а во-вторых, начинают увеличивать наличность скота, в который обращают свои сбережения и который очень легко может содержаться на дешевых кормах.
И наооборот, в годы бескормицы и высоких цен на зерно и сено хозяйства имеют нужду в реализации своего запасного капитала, содержание которого к тому же не окупается, и не бывают в состоянии содержать так много скота. Наступает бешеная и массовая реализация, роняющая цены до невероятных размеров; известно, например, что в голодный 1921 г. в Нижнем Поволжье мясо стоило дешевле хлеба.» - (А.В.Чаянов «Организация крестьянского хозяйства».)
В 1929 году хлебный рынок был фактически монополизирован государством, и адекватную картину цен на зерно представить трудно. Очевидно, что в данном случае имела место не столько дороговизна кормов, сколько их абсолютная нехватка – с эквивалентными последствиями.
Таким образом, голод 1932/33 года можно рассматривать как следствие не только коллективизации, но и предшествующей ей политики 1928-1929 годов, приведшей в начале 30-ых голов к ощутимой деградации сельского хозяйства (так, кстати, и не восстановившего полностью довоенный уровень).
