От С.КАРА-МУРЗА Ответить на сообщение
К All
Дата 28.12.2000 19:18:00 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Версия для печати

384. С НОВЫМ ГОДОМ ! (1 часть)

Снова вместе с Модератором поздравляем всех с Новым годом.
Пережили ХХ век - уж 3-е тысячелетие как-нибудь переживем.
Публикуем новогоднюю беседу С.К-М (как конформиста) в "Правде" (с В.Кожемяко):
--------------------------------------------------------------------
Новогодняя беседа С.Кара-Мурзы с «Правдой» (В.Кожемяко)
В.К.: Сергей Георгиевич! Мы вступаем в новый век, новое тысячелетие. Какие у вас главные мысли и ощущения в этот момент?
С.К-М: Так пошла наша жизнь, что я, честно говоря, и не замечаю этого момента, некогда и вспомнить. Так во время войны на фронте не замечали, что наступил Новый год. Не до того было. Но раз уж это - повод задуматься, давайте. Надо только разделить две вещи - мысли и ощущения. Есть объективная информация о том, что произошло, что мы имеем, и отсюда мы можем делать более или менее разумные выводы о том, как мы можем воспользоваться имеющимися у нас возможностями. Но информации этой недостаточно, перед нами потемки и неопределенность. Об этом, уж простите, придется говорить исходя из ощущений, из интуиции. А иногда и из веры, ни на чем разумном не основанной. Как, например, объективно оценить духовную силу народа, когда он в замешательстве после тяжелого удара? Соберется ли эта сила в комок? Я могу верить, что да. И даже так соберется, что превысит все расчеты - и мы прорвемся. Было же и «русское чудо» в истории. Может ли оно повториться, можем ли мы чудесным образом преодолеть тяжелый вызов? Я верю, что да. Но никакими объективными данными я ведь эту веру подкрепить не могу.
В.К.: Я согласен. Оба эти среза важны, давайте оба их и затронем.
С.К-М: Если подойти к делу, как подходят ученые - без гнева и пристрастия, но и без любви, хладнокровно и непредвзято, то положение наше очень тяжелое. Какие бы идеальные решения сегодня ни принимались, а до этого далеко, то и в таком случае жизнь наша еще довольно долго продолжала бы ухудшаться. Так велика инерция разрушения, так раскрутился маховик. Пока что те жизненные блага, что нам достаются - уже очень скудные - еще велики. Мы питаемся телом убитой советской системы. Оно огромно, но оно - ресурс невозобновляемый. И он подходит к концу.
В.К.: То есть, нас ждут более тяжелые времена?
С.К-М: Да, но главное даже не в скудости средств. Тяжелые времена могут переживаться по-разному. Одно дело когда народ на подъеме, способен собраться, у него надежные командиры и он ясно видит путь. Тогда и случается чудо - миллионы маленьких, личных воль соединяются в одну силу. И мощь ее может быть колоссальной, даже у малого народа. Появляются Стахановы с их гениальным глазом и чутьем. Возникает творчество, и с ничтожными средствами, почти из ничего, строится жизнь.
А другое дело когда люди в упадке и разброде, командиры продажны и вороваты, какие-то бесы тебя водят по кругу. Это уже и не народ, а население, а то и «человеческая пыль». Здесь маленькие личные воли и решения сталкиваются друг с другом, убивают силу друг друга. Нет ни импульса, ни общей поддержки для творчества, нет и общего движения.
В.К.: Во время войны мы именно были собраны в народ, и возникла та общая воля.
С.К-М: Конечно, и потому, я считаю, тогда наше положение было гораздо надежнее. Войну мы приняли на подъеме, на инерции огромного строительства и собирания сил. Это и было, как говорят, тоталитарное общество. Принимаю это слово - не как ругательство, а как точное выражение нашего состояния, ибо слово тоталитарность означает всеединство. Слабые силы каждого человека соединились в непреодолимую народную силу и волю. Никакими декретами и никакими репрессиями этого добиться нельзя, если народ не осознал и не прочувствовал страшной угрозы - и одновременно пути к победе над ней. Тогда оба эти откровения соединились.
В.К.: Трудно людям принять такую трактовку тоталитаризма.
С.К-М: Трудно, потому что всеединство - жестокая вещь и возникает только в крайние моменты, и раны потом начинают болеть. Особенно если кто-то заинтересован их растравлять. Ведь чтобы достигнуть всеединства, общество вытравляет, безжалостно, по живому, вырывает из себя все то, что сопротивляется сплочению, что своими маленькими волями идет наперекор, ставит под сомнение. Много ценного при такой чистке погибает, но в такие моменты цена считается не на счетах. На весах - жизнь народа в будущих поколениях.
В.К.: Да. Сейчас мы встречаем угрозу на спаде. Как вы видите его главную причину?
С.К-М: К таким тяжелым болезням общества, как сейчас, ведет всегда множество причин. И даже не только множество, а причины, соединяющиеся в цепную реакцию - вал причин. В этом случае выделение главной причины всегда ведет к ошибке. Это можно делать только на стадии анализа - разделяя реальность на куски. Но анализ - это первая стадия, а не ответ.
В.К.: Давайте хотя бы на уровне анализа.
С.К-М: Я бы сказал, что причина болезни - соблазн сменить представления о добре и зле. Я вижу аналогию с протестантской Реформацией, которую Энгельс назвал «национальным несчастьем немцев». Там в поисках справедливости и правды сломали идею религиозного братства людей, рассыпались на индивидуумы. Погибло две трети немцев, пока устроились по-новому. Русских тоже начал рассыпать капитализм в конце XIX века, но нас спас коммунизм крестьянской общины. С потрясениями. Капитализм подорвал Православие, но свой православный коммунизм крестьяне просто завернули в красный флаг. Это и был советский строй, с ним мы выстроили промышленность, устояли в войне, послали Гагарина в Космос. Но при этом почти все стали горожанами и «средним классом». Наш коммунизм сник, строй становился все менее советским, соблазн вернулся, встать против него сил не оказалось. И мы - как рыба на песке, разеваем рот.
В.К.: То есть, вы считаете, что представления о добре и зле, о том, как надо жить человеку с человеком, удалось сломать?
С.К-М: Да, на политическом уровне удалось. На уровне семьи, близких - нет. Это, конечно, более фундаментальный уровень, и в перспективе он решает дело. Но до перспективы надо дожить, а это решается как раз на политическом уровне. Чтобы выжить, мы должны действовать как страна, как народ. А мы сейчас - как куча песка. Каждая песчинка крепка, разгрызть ее Чубайсу не удалось. Да ему и не надо - знай себе откидывает песок помаленьку лопатой. Устанет Чубайс - другого наймут. Главное, чтобы песок не соединился в камень.
В.К.: Это что, наша слабость?
С.К-М: Нет, многие великие народы и цивилизации этим болели. Близкий к нам случай - Китай сто лет назад. Тоже превратился в кучу песка. И огромный, самый большой в мире народ оказался на грани исчезновения. Самое поразительно в том, что сами китайцы этого не замечали. На четверть сократилось население - а они не замечали. Но ведь и мы сегодня в очень похожем состоянии. Мы замечаем смерть родных, да и то через какую-то пелену. Но не хотим видеть, что происходит с народом в целом. На 9% сократилась продолжительность жизни. Это как бы на 9% уменьшился народ. Скажи - махнут рукой... Разве кто-то пытается осмыслить это огромное изменение! Почему русский человек в среднем должен умереть на семь лет раньше? Почему на улице совсем нет детей? Сколько русских мальчиков родилось в этом году и кто будет защищать Россию через 20 лет, если что? Именно тот факт, что средний человек всего этого не замечает - признак болезни общества. А мы все: предательство, масоны, Даллес... Все эти паразиты, агенты и предатели, всегда были и будут. Но они сидят тихонько, как вирус герпеса, и ждут ослабления или заболевания нашего организма.
В норме защитные системы организма действуют автоматически, мозг и не должен напрягаться. Система иммунитета держит под контролем всех болезнетворных гадов. Только когда организм ослаб и эти системы дали сбой, они оживают, вылезают и вдруг оказываются на всех командных постах. Когда у народа иссякают силы внутреннего сопротивления. Будь эта сила - Чубайс так бы и кропал свою диссертацию да дурил головы студентам. В крайнем случае - торговал бы цветами на Невском, но не попал бы к рычагам государства.
В.К.: Но все это уже относится к истории болезни.
С.К-М: Да, ее надо изучать, но в ней не замыкаться. Сегодня было бы очень важно присмотреться к тем, кто сохранил трезвость мысли и хладнокровие. Ведь так и тянет при виде страданий близких закутать голову одеялом, уехать на свой огород и копать его, копать... А то и бутылку опрокинуть - и на бок.
В.К.: Как же нам выйти из этой болезни, вот вопрос.
С.К-М: Тут уж переходим на уровень ощущений. Конечно, нам было бы важно знать ощущения всех частей народа. Враги-то их изучают, но нам не скажут.
В.К.: Скажите о ваших личных ощещениях.
С.К-М: Скажу, если вы берете меня для опыта. Думаю, что чувства какой-то части народа я отражаю, по жизненному опыту и по культуре я - продукт довольно типичный. Наверное, я не отражаю чувств большинства, но существенной части - да. Эта часть в прострацию не впала, и ее не искоренишь, она живуча.
Итак, в моих чувствах нет фатализма. Многие видные люди впали в глубокий пессимизм. Кто-то из них активно действует, это герои. Таков, например, Зиновьев. Был Максимов. Это люди умные, знают реальность, исходят из тех же объективных данных, что и я. Но, я бы сказал, они - из другого круга, нежели я. Питаются другой пищей и трутся с другими людьми. Другие получают сигналы и знаки. Я с ними не согласен категорически. Да, катастрофа неизбежна. Но Зиновьев говорит, что мы эту катастрофу как страна и как культура не переживем, что Запад переварит Россию как особую часть человечества, со своей сутью и своим замыслом. А я для этого вывода не вижу оснований. Конечно, я вижу и силу, и темп страшных тенденций. Но я не чувствую неизбежности их победы. От людей, о которых я трусь, исходит тепло нарастающей силы. Причем силы иного уровня и качества, нежели сила противника. «Русь обняла кичливого врага». Идет процесс обновления и перевоплощения нашего народа. Хотелось бы, чтобы он шел быстрее, чтобы гной выходил не так болезненно, чтобы он не скапливался в глубине. Хотелось бы подстегнуть историю, да руки коротки. Наше дело - охранять росток, подставлять спину под удары.
В.К.: В чем же этот процесс?
С.К-М: В самых разных проявлениях, часто отвратительных. Это - поиск. Народ становится многоголовым, как гидра.
В.К.: Вы считаете, что этот процесс идет и в высоких проявлениях? Я-то больше вижу низменные.
С.К-М: Я больше вижу высокие. Но даже и низменные - противоречивы. Это - скользкое место. Даже в части оппозиции возникла такая надежда: мол, наша преступность - это партизанский отряд, который отпугивает Запад, не дает ему проглотить Россию. Она поможет нам выкарабкаться из этой глотки. Я думаю, это ошибка, ничего хорошего для нас из преступности выйти не может. Но и она - один из ответов. Неадекватный, саморазрушительный, но все же это - уход от апатии, поиск ответа действием, созданием каких-то структур. Импульс поиска пути выражен и в этой части. Надо этот импульс переводить в другое русло, а то потом нам предстоит тяжелейшая гражданская война, но я говорю о самом наличии импульса как признаке преодоления апатии. Этот импульс заражает сограждан. Брат бандита скажет: «Мы пойдем другим путем».
В.К.: В чем же все-таки высокие проявления?
С.К-М: Мы не раз говорили: в самом том факте, что общество выдержало спад производства в 50% и страшную нужду, не рассыпавшись, не превратившись в стаю голодных хищников. Это - не обычное, не тривиальное явление. Это - огромный духовный подвиг народа, которого мы еще не можем оценить. Подвиг не осознаваемый, как это и бывает в Отечественных войнах.
(Продолжение в следующем сообщении)