От Георгий Ответить на сообщение
К All Ответить по почте
Дата 28.11.2007 15:17:19 Найти в дереве
Рубрики Россия-СССР; Версия для печати

Ну вот - опять одно и то же :-(((

>Советский строй был социализмом эндогенно и гуманизмом, т.е постэгокультурностью экзогенно, а советские люди воевали именно за советский строй как тип жизнеустройства, а значит против фашизма как капталистической эксплуатации и эгокультурности, возведенных в принцип, потому и вели себя русские в германии совсем не так как немцы в России.

Правильно.
Но тем не менее немцы были именно ПРЕВЕНТИВНО ЧУЖИМИ В ЦЕЛОМ - и власть САМА это подтвердила, выслав вполне лояльных советских немцев (большинство из них были лояльными!) в Среднюю Азию. Потом та же участь постигла крымских татар (!) и народы Северного Кавказа (опять-таки Кавказа, между прочим!!!!)
Как видите, советский режим проявил здесь ксенофобию - уж не знаю, "примитивную" или "не примитивную". Корейцев - тех, кажется, стали выселять еще в конце 1930-х гг.
Тов. Михайлов, как Вы вообще относитесь к этой практике сегодня?

>Так что слова Георгия нельзя нм счесть ни чем иным. кроме как оскорблением в адрес всех павших в боях за нашу Советскую Родину

Я еще раз говорю: в основном люди воевали, чтобы прогнать с нашей земли вторгшихся в нее ЧУЖАКОВ. Сегодня, когда "бывшие братья" получили независимые государства, этими "чужаками" стали они. Да, собственно, говоря, в определенном смысле и инородцы - граждане России: у них ведь тоже есть
Потому-то я и говорю: ТО САМОЕ, что сплачивало народы СССР в борьбе против вторгшихся фашистов (их разных стран), ТО САМОЕ, что активизировали и применяли в пропаганде Сталин, ..., ..., Михалков, ..., ..., ..., и проч. - сегодня может обернуться фундаментом нового национализма. И ничего НЕЛОГИЧНОГО тут нет.

>а самому Георгию стоит подумать не только над этим. но и над тем, что как бы его начитавшись какой -нибудь ретивый питерский националист не расправился с ним как с «понаехавшим».

Ну вот - опять одно и то же.
"Начитавшись его..." Вы, тов. Михайлов, сильно преувеличиваете мое влияние на массы. Что же касается "не расправился бы с ним" (тоже любимый приём) - нет, я не боюсь. Несмотря на мою "подозрительную" внешность.

А написать об этом надо.
Без

"не хочет наш народ, чтобы русский хлеб душистый назывался словом "брот",

без обращения к историческим прецедентам, на одном "антифашизме" было бы организовать такого отпора чужакам в 1941-45 гг. И те, кто пробовал оставаться "в рамках" (тот же Эренбург), это чувствовали.
Я вовсе не пытаюсь дискредитировать "дружбу народов" - я хочу показать, что "не так там просто было".
Вот как об этом пишет Кожинов:

http://kozhinov.voskres.ru/hist2/glava3.htm

>Так, одним из выдающихся героев битвы под Москвой был казах Баурджан Момыш-улы, сподвижник славнейшего генерала Ивана Васильевича Панфилова. Уже в 1943 году подвиги командира батальона Момыш-улы были воссозданы в получившей тогда широчайшую известность повести Александра Бека «Волоколамское шоссе», а впоследствии сам герой написал книгу «За нами Москва. Записки офицера» (1959).
>В ней рассказывается, в частности, как в 20-х числах ноября 1941 года комиссар 73-го полка 316-ой стрелковой дивизии (позднее — 8-й гвардейской имени И, В. Панфилова), входившей в 16-ю армию, П. В. Логвиненко, объясняет только что вышедшим из окружения бойцам батальона Момыш-улы смысл сражения за Москву:
>«Не скрою от вас, хлопцы: мы считали вас погибшими. Но вы, товарищи, стоите здесь здоровехоньки. Как наши деды говорили, слава Богу... (Аплодисменты.) Нам очень туго и трудно приходится... До Москвы осталось совсем и совсем недалеко. Неужели мы, товарищи, позволим, чтобы немец, как это делали французы в 1812 году, мочился у стен древнего Кремля?!»[24]
>К началу декабря батальон Момыш-улы уже находился, увы, совсем близко от Москвы — восточнее Крюково (38-ой км Ленинградской ж. д.).
>«.„Моим адъютантом,— рассказал впоследствии Момыш-улы,— ;был лейтенант Петр Сулима. Этот... юноша принадлежал к тому типу украинских красавцев, что часто встречаются на Полтавщине... Сулима принес мне новую склейку крупномасштабных топографических карт. Я развернул и увидел на юго-восточных листах карты сплошную темную массу. Мне показалось — это был неровный, но четкий оттиск старинной громадной гербовой печати…
>«Москва»,— прочел я слово под пятном, вздрогнул и взглянул на Сулиму. Он, бледный, упершись своими длинными сухими пальцами, молча смотрел на карту.
>— Вы когда-нибудь бывали в Москве? — спросил я лейтенанта,
>— Нет, не приходилось, если не считать того, что мы проезжали в эшелоне.
>— Я тоже проскочил через «Москву-товарную»...
>Я всмотрелся — на темном фоне бесчисленных квадратиков и крестов белой нитью проступили ломаные и кольцеообразные просветы московских улиц... В центре был обозначен Кремль.
>Я взял циркуль-измеритель: расстояние от Крюкова по прямой всего лишь тридцать километров.
>По привычке прежних отступательных боев я поискал промежуточный рубеж от Крюкова до Москвы, где можно было бы зацепиться, и этого рубежа не нашел. Я представил врага на улицах Москвы... строй гитлеровцев в парадной форме во главе с очкастым сухопарым генералом в белых перчатках и с легкой усмешкой победителя.
>— Что с вами, товарищ командир?..
>— Дайте мне перочинный нож,— прервал я Сулиму... Я аккуратно разрезал карту и протянул половину ее Сулиме,— Нате, сожгите. Нам больше не понадобится ориентироваться и изучать местность восточнее Крюкова...» (там же, с. 457-459). Впечатляющий жест человека Востока!
>Убеждение в невозможности, немыслимости сдачи Москвы врагу определялось в данном случае не собственно «русским» сознанием: ведь перед нами — коренной казах, в детстве даже не знавший ни слова по-русски и исключительно высоко ценящий свои национальные традиции. И не «коммунистическим» сознанием — это видно из цитированного текста, да и, кстати, командир батальона Момыш-улы не был в то время членом партии. Но Москва, которую он никогда не видел, тем не менее была для него центром того геополитического мира, в котором он в 1910 году родился, вырос и стал (с 1936 года) профессиональным военным. То, что сказано в цитированном тексте о мочившихся в 1812 году у стен Кремля французах и о немецком генерале в белых перчатках, шагающем «с легкой усмешкой победителя» по улицам Москвы, предстает как безусловное неприятие власти иного мира (более точно — иного континента) над миром (континентом), в котором русские, казахи и другие народы уже много веков — по меньшей мере со времен Монгольской империи — имели общую в тех или иных отношениях судьбу (так, монголы и русские совместно противостояли католической агрессии с Запада)*. Центром этого мира давно уже стала Москва, и Баурджан Момыш-улы органически не может отдать ее во власть чуждого мира... Он не рассуждает об этом, он просто не может.
>Притом речь идет именно о Москве — то есть о сердце того мира, в котором живет Момыш-улы. Вдумаемся в цитированные слова: «По привычке прежних отступательных боев я поискал промежуточный рубеж от Крюкова до Москвы...» Но «не нашел» его...
<...>
======================

Как видите, речь идет о "противостоянии иному миру".
Причем я думаю, что он был бы не менее чуждым тогдашнему российскому обществу В ЦЕЛОМ, если бы на месте немцев были бы англосаксы с их "демократией" (подобная возможность встала во весь рост ПОСЛЕ войны).

Но тогда Момыш-улы и его бойцы чувствовали себя единым целым. А крымские татары, чеченцы и т. п. не выдержали "экзамена" уже ТОГДА. С немцами, финнами, корейцами и др. решили ПРОСТО не рисковать.

Сегодня различия между народами, населяющими Россию (а тем более - СССР), еще более обнажились.

Вот почему идея "чуждого мира" может вывернуться совсем в другую сторону.
Если "чуждым миром" могут быть немцы, американцы (которые, кстати, не "фашисты"), если им могут быть евреи, почему бы...


Теперь ясно, почему на Великую Отечественную в целях "профилактики ксенофобии" - в нынешнем ключе - ссылаться не следует?
А тем более на советскую практику в целом?
Именно это я и хотел показать.