От Pout Ответить на сообщение
К Pout Ответить по почте
Дата 26.03.2005 10:24:15 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Россия-СССР; Версия для печати

К "теории гегемонии" в фиософии практики. Грамши for today(*)

продолжение темы
https://vif2ne.org/nvz/forum/0/co/144268.htm



From: "Pout"
Newsgroups: kmf.all,kmf.Misc
References: <46888@kmf> <46919@kmf>
Subject: Re: Антонио Грамши. "Современный государь"(*)
Date: Sat, 23 Feb 2002 13:50:41 +0300
пополнение грамшианы в русской сети.

по теме"Интеллигенция"

====
http://www.ant.md/pr/heroes/gramsci.htm

Сам генерал Пиночет почтил покойного мыслителя своей лютой ненавистью. В
интервью <Комсомольской правде> в начале 90?х годов отставной палач
говорил: <Марксизм-ленинизм в вашей стране - да, потерпел крах, но
появился куда более опасный враг - грамшианство. Учение итальянского
коммуниста Антонио Грамши - это марксизм в новом платье. Оно опасно тем,
что проникает в сознание людей, в первую очередь, интеллигенции> (КП от
30.09.1992). Отчего же трясутся генеральские поджилки?

Дело в том, что Антонио Грамши разработал новую революционную теорию,
пригодную как раз для индустриального, а ещё более - для нынешнего
информационного общества. В её основе - не <кавалерийские атаки на
капитал>, не отчаянный и бесплодный бунт <красных бригад>, а борьба за
умы. Она не отмечена вспышками ярости и торопливого бунта, в котором
нетерпеливая молодёжь приносит себя и других в жертву идее, которую не
успевает даже хорошенько изучить. Она не годится для киносюжета. Эта
борьба - неспешная, неброская, требует от человека не столько задора,
сколько воли и честности. Но завоевания, которые она приносит,
необратимы.


----

это как бы введение к статейке по теме "Грамши и
современность". Ушакин (автор статьи в "ПолИс") пытается угрызть ядро
орешка ТТ - "концепцию гегемонии". Как чистого инструмента, пригодного
для вооружения противоположных сторон в схватке .Помните, что СГКМ писАл
в "Обездоленных" про концепцию культурной гегемонии и молекулярной
революции - что это"дышло", которое можно развернуть и использовать
тому,
кто окажется маневренней, умней,мощнее. В прошлый раз его использовали
против нас - об этом напоминает и материал , из"Нового
времени" 1990года,и упоминание бабы Леры в статье Ушакина

-
статья в ПолИс
http://www.politstudies.ru/fulltext/1998/4/3.htm

два сегмента
==============
(1)
=============
...
В отличие от "буржуазии", "крестьянства" или "рабочего класса", роль и
место "интеллигенции" - как понятия и как группы - в марксистской
практике и теории особой четкостью дефиниции не отличаются. Никита
Хрущев, например, в своих воспоминаниях отзывался об интеллигенции как о
"самом остром, самом скользком участке" (7). В свою очередь, Карл
Мангейм видел в самом существовании интеллигенции сложнейшую
социологическую проблему (8). Естествен вопрос: чем же тогда
определяется эта "острота", "скольз-кость" и "сложность" интеллигенции?
Ответ, по моему мнению, кроется в исходных взглядах марксизма на природу
социальной структуры общества.

Рассуждая "О материалистическом понимании истории", Плеханов, в
частности, в сжатом виде четко сформулировал базовую схему:

"...Люди делают свою историю, стремясь удовлетворить свои нужды. Нужды
эти даются первоначально, конечно, природой, но затем значительно
изменяются, в количественном и качественном выражении, свойствами
искусственной среды. Находящиеся в распоряжении людей производственные
силы обусловливают собой все их общественные отношения... Эти отношения
естественно создают известные интересы, которые находят свое отражение в
праве... Раз возникнув, интересы, так или иначе, отражаются в сознании
людей" (9).

Показательным в этой цитате является то, что Плеханов - вольно или
невольно - оставляет за скобками очевидный вопрос о том, что между
"известными интересами" и их "отражением в праве" (или в "сознании
людей") есть определенная дистанция, которая, как правило,
преодолевается людьми, имеющими гораздо больше общего именно с
отражениями, чем непосредственно с интересами. Это, в свою очередь, не
может не сказываться на процессе трансформации интересов в формулы и
клише (в данном случае) законодательства. В итоге правомерна постановка
следующих проблем: в какой степени возможно говорить об идеальности
"зеркальной" поверхности права (философии, религии, эстетики и т.д.),
призванной "отображать" существующие производственные отношения и
интересы? Не искажается ли она тем фактом, что интеллигенция, если
продолжить мысль, удерживающая в своих руках это "зеркало", в данные
отношения не вовлечена и данные интересы разделять не может? И далее:
можно ли говорить об интеллигенции как о группе, имеющей собственные
интересы, которые и определяют ее участие в общественном разделении
труда и собственности? Различные направления марксизма отвечали на эти
вопросы по-разному. В целом все обилие подходов вполне сводимо к двум
концепиям. Одна из них акцентирует экономическую основу интересов, в то
время как другая - относительную символическую независимость идеологии.

ЗАИМСТВОВАННЫЕ ИНТЕРЕСЫ

Интересы, если следовать Плеханову, есть не что иное, как осознанные
потребности. В данном случае неважно, насколько эти потребности
признаются естественными, чрезмерными или благоприобретенными. Гораздо
существеннее другое: осознанные интересы в таком истолковании
приобретают телеологический, целеполагающий характер; иными словами,
смысл, выстраивающий хаос повседневности в логическую последовательность
шагов к намеченной цели, например, к нужным союзам. И - как результат -
к необходимой программе деятельности (2, с.323), чья корректирующая и
направляющая функция и смыкает триаду "потребности - интересы -
действия"*.

* Любопытно, кстати, что теория и практика психоанализа - сходного в
функциональном плане с марксизмом своей целостностью восприятия явлений
социальной (т.е. психической) деятельности -строится именно на
стремлении добиться от пациента осознания того факта, что за сетью его
несовпадающих, разнородных и зачастую не совсем "традиционных" поступков
находится мощная стена его же собственных подавленных, скрытых или
мистифицированных интересов/потребностей.

Поскольку суть интересов в марксистской интерпретации в конечном счете
детерминируется отношениями собственности**, постольку положение
интеллигенции есть, по определению, положение промежуточное,
неустойчивое, зависимое. Не только потому, что у интеллигенции вообще
недостает собственности, но из-за того, что производимый ею "товар"
имеет, за редким исключением, публичную, а не частную природу, и
единичный, а не массовый характер потребления. Более того,
интеллектуальный продукт, несмотря на все попытки придать ему статус
собственности, не поддается принципам "монополизации" либо
регулированной, ограничиваемой поставки товара на рынок спроса. Однажды
увидев свет, этот продукт может быть подвергнут бесчисленному
тиражированию, но не может быть произведен "заново"**. Феномен
интеллектуального эпигонства, таким образом, сводит на нет феномен
уникальности индивидуального произведения, неумолимо сокращая расстояние
между "открытием" и "клише". Подобное состояние постоянной [социальной]
неустойчивости и зависимости как своего рода персонифицированный
"апофеоз беспочвенности" вызывает и определенные политические
последствия. По данному поводу Луначарский писал:

* То есть отношениями использования, распоряжения, владения и т.п.,
ведущим к получению прибыли.
** Это правило хорошо усвоили те сферы "интеллектуального" производства,
которые в наибольшей степени включены в рыночные отношения - то есть
дизайна, моды, шоу-бизнеса и т.п. Например, ведущие мировые дома высокой
моды практически повсеместно отказались от защиты авторских прав на свои
разработки, сделав ставку на рост радикальности очередных коллекций, а
следовательно - и на интенсивности творческого и интеллектуального
поиска (какие формы он ни принимал бы в данном случае) "новых" решений.




"Интеллигенция, этот средний слой, несомненная часть мелкой буржуазии и
по происхождению своему, и по кустарному типу своего специфического
производства, никогда не была классом и никогда им не будет. Она всегда
колебалась между другими, экономически более мощными и
кристаллизованными классами, ...распадаясь на группы, налипавшие на
разные другие социальные тела и придававшие им блеск идеологии, ...
чрезвычайно важной для их классового самосознания" (11, с.22).

В позиции Луначарского интересен, разумеется, не его классовый подход к
социальной структуре. Важна его уверенность в том, что интеллигенция
проявляет себя посредством выражения чужих интересов или в том, что
существование интеллигенции как раз и состоит в паразитическом налипании
"на разные другие социальные тела". Согласно Луначарскому - да и не
только ему, - именно это "колеблющееся" и фрагментированное
существование интеллигенции делает ее привлекательной для "более мощных"
и "кристаллизовавшихся" классов, которые превращают ее в некий объект
"борьбы", "завоеваний", в "живой инвентарь", необходимый "политически
активным классам" так же, как "машины и железные дороги" (11, с. 11)**.
Насколько, в подобном случае, этот "инвентарь" является "живым" или
насколько удачно он отвечает поставленным целям? Концепция
интеллигенции, очерченная Грамши в его "Тюремных тетрадях", в
определенной степени помогает ответить на данный вопрос.

** Словно вторя Луначарскому, совсем недавно В. Богданов, председатель
Союза журналистов России, так характеризовал нынешнюю ситуацию со
средствами массовой информации в стране: "Наши новые капиталисты
рассматривают прессу как одно из орудий в своем арсенале. Они думают,
что если они платят, то им можно делать все, что угодно" (12).

ОРГАНИЧЕСКИЕ ПОСРЕДНИКИ

В своей методологической схеме Грамши исходит из наличия в обществе двух
типов интеллигенции - "органической" и "традиционной". Цель
"органической" интеллигенции, по Грамши, состоит в том, чтобы
удовлетворить потребности в чувстве "однородности и сознании...
собственной роли не только в экономике, но и в социальной и политической
области" у тех социальных групп, которые возникли благодаря разделению
"функций в мире экономического производства" (13). Иными словами, для
Грамши (как, например, и для Луначарского) задачи интеллигенции сводятся
ко внешнему оформлению того или иного класса, к переводу неочевидных
экономических показателей могущества (или бессилия) конкретной
социальной группы на язык общедоступных символов.

С точки зрения "техники", в данном случае неважно, при помощи каких
именно средств достигается это ощущение социальной однородности и
осознание собственной роли, т.е. при помощи каких социально значимых
актов устанавливаются и поддерживаются границы правящей (или
оппозиционной) группировки. Совместная символическая деятельность может
быть любой - от коллективных посещений концертов Мстислава Ростроповича
до дискуссий по поводу политики НАТО, от массового участия в
физкультурных парадах или тенисных турнирах до обсуждения проблем
языкознания, генетики или монетаризма. Существен, напротив, механизм
данного процесса - механизм овеществления экономической значимости
конкретной социальной группы посредством присвоения символов,
заимствованных или, вернее, произведенных в другой культурной и
социальной среде*. А этот механизм овеществления, в котором
"органическая" интеллигенция является чем-то вроде внешнего признака,
обнаруживающего скрытый феномен ("основной класс"), неким социальным
метонимом**, имеющим смысл лишь постольку, поскольку за ним стоит нечто
большее.

* Это положение верно и в "обратном" прочтении - "произведения" культуры
приобретают смысл в результате присвоения ("прочтения") аудиторией, не
бравшейся в расчет при их создании. Достаточно назвать "Доктора Живаго"
Л.Пастернака или "Сатанинские стихи" С.Рушди.
** Под метонимией понимается такой риторический прием, при котором
название одного предмета используется для описания другого, а оба
предмета находятся в состоянии пространственной или временнбй
взаимосвязи ("мозг класса", "совесть нации" и т.д.).


Любопытно, что свобода имиджмейкеров довольно серьезно ограничена
"вкусовыми предпочтениями" заказчика. В.Иконников в своей статье об
истории российских университетов приводит интересный документ -
циркулярное распоряжение 1850 г. по Министерству народного просвещения,
которое ставило строгие рамки на пути "неограниченной фантазии", в
частности, научных работников. Документ гласил:
"По случаю высочайших замечаний на некоторые из печатных диссертаций,
написанных для приобретения ученых степеней, прошу покорнейше сделать
распоряжение, чтобы не только сами диссертации были благопристойного
содержания, но и чтоб извлеченные из них тезисы и предложения имели при
таком же направлении надлежащую полноту, определенность и ясность, не
допускающие понимать одно и то же предложение разным образом; при
рассмотрении диссертаций и при наблюдением за защищенном не допускать в
смысле одобрительного обсуждения начал, противных нашему
государственному устройству" (15).

Примерно 75 лет спустя ту же самую идею с жаром отстаивал Бухарин на
одном из диспутов о роли интеллигенции. Делая абсолютно прозрачной связь
между господствующим классом и его "органической" интеллигенцией, он
заявлял: "Нам необходимо, чтобы кадры интеллигенции были натренированы
идеологически на определенный манер... Мы будем штамповать
интеллигентов, будем вырабатывать их, как на фабрике". Чуть позже
Бухарин прояснял условия этого "фабричного производства" интеллектуалов:

"Когда говорят, что надо дать свободу творчества, то сейчас у нас
возникает вопрос о свободе проповедовать монархизм, или в области
биологии проводить витализм, или в области философии свободу
кантианского пошиба с субстанцией... При такой свободе из наших вузов
выходили бы культурные работники, которые могли бы работать и в Праге, и
в Москве. А мы желаем иметь таких работников, которые могут работать
только в Москве" (16).

И приведенный циркуляр, и Бухарин едины в одном - задача интеллигенции
состоит не столько в выработке альтернативных условий и форм
существования "заказчика", сколько в символическом оформлении
(посредством "пропаганды" и "агитации") тех, что уже обеспечивают
господство этого самого "заказчика".

В работе "Капитализм, социализм и демократия" И. Шумпетер определил эту
"агитаторскую" и "разъяснительную" роль интеллигенции следующим образом:
"Большая часть деятельности интеллектуалов приходится на формирование
важнейших основ классовых отношении, которые не являются их
собственными" (17).

Трактовка Грамши отличается от мнения американского экономиста тем, что
для него в отношении "органической" интеллигенции постановка вопроса о
ее собственных интересах невозможна в принципе - в силу отсутствия базы
для последних. "Интеллигенты, - писал Грамши, - служат "приказчиками"
господствующей группы" и используются для осуществления "функций
социальной гегемонии и политического управления" (18, с.332). Иными
словами, интеллигенты выступают в качестве посредника между группами
интересов, с одной стороны, и теми, кто эти интересы в состоянии
удовлетворить, - с другой (19)*.

* Подробнее об этом смотри третью часть работы Ренаты Голуб (20).

"Органическая" (а в другой терминологии Грамши - "городская")
интеллигенция вступает в неизбежный конфликт с представителями
предыдущей эпохи - интеллигенцией "традиционной", или сельской**.
Конфликт между двумя типами интеллигенции снимается посредством
ассимиляции "традиционной" интеллигенции "органической". Средством
подобной ассимиляции, как и средством выработки "категории собственно
интеллигенции", является, по Грамши, современная политическая партия
(18, с. 335-336).

** "Тюремные тетради" писались примерно с 1928 по 1935 г., что объясняет
то внимание, которое Грамши уделил проблеме "традиционной" интелигенции,
тесно связанной с "крестьянской социальной средой и мелкой буржуазией
города.., еще не переваренной и не сдвинутой с места капиталистической
системой: этот тип интеллигента устанавливает контакт крестьянской массы
с администрацией., как государственной, так и местной, и именно в силу
этой своей функции и играет большую общественно-политическую роль,
поскольку профессиональное посредничество трудно отделить от
посредничества политического" (18, с. 334).



ПОЛИТИКА ВНУШЕНИЯ

Принимая в расчет время написания основных работ Грамши, необходимо
сделать определенную терминологическую поправку к его классификации
интеллигенции и интерпретации содержания конфликта между двумя разными
группами интеллектуалов. В более привычных понятиях "межинтеллигентский
конфликт" приобретает форму коллизий между "старой" и "новой"
интеллектуальной элитой, что, в сущности, есть отражение конфликта
интересов двух разных поколений этой элиты, а формой его разрешения
является все та же политическая партия, или "партия власти"*.

* Подробнее о конфликте между "традиционной" и "органической"
интеллигенцией см., напр.: 21.

Довольно выразительным примером подобного рода конфликта между
интеллигенцией, сформированной в разные исторические периоды, могут
служить выступления Александра Ципко в прессе последних лет. Риторика
его статей четко отражает существование феномена, описанного еще
Луначарским, - феномена "налипания" интеллигенции на то или иное
социальное "тело" с целью придания ему политического лоска. А если
высказаться точнее, то трагедию интеллигента, "отпавшего" от одного
"тела" и ведущего борьбу за доступ к новому. Ципко описывает свои поиски
следующим образом:

"Не знаю, до сих пор не пойму, что меня заставило тогда, в декабре 1983
года, направить первый, сигнальный экземпляр ставшей сразу крамольной
книги "Некоторые философские аспекты теории социализма" с дарственной
надписью именно Горбачеву... Его растерянный помощник... долго выяснял у
меня, почему именно Горбачеву я хочу подарить свою книгу и вообще кто я
такой и что мне надо. Но я сам не знал, почему... Какие-то токи толкали
меня на такой шаг, толкали меня к этому человеку. Интуитивно,
подсознанием я нашел себе Александра II и предложил ему свои услуги"
(22).

Услуги в чем? Вероятно, в выработке "языка", к которому готова
"преобладающая часть населения" и который бы "позволял Горбачеву
заговорить с народом на его языке, прямо, без прежних идеологических
условностей называть вещи своими именами, говорить о конкретных,
осязаемых проблемах, о дефиците, плохих дорогах, грязных пивных, об
угрожающей ситуации в сфере здравоохранения, о мизерных пенсиях" (22).
Иными словами, речь идет о той самой функции [языкового] посредничества
"традиционной" интеллигенции между чуждой ей властью и не менее чуждой
ей "преобладающей частью населения", о которой писал Грамши. Не случайно
и то, что отказ власти от данного типа посредничества с неизбежностью
так или иначе воспринимается как предвестие интеллектуальной смерти.

=============
(2)
=============
...

Именно тот же самый парадокс заставил в свое время В.Ленина разработать
тактику внесения "элемента сознательности" в "стихийное рабочее
движение" - для преодоления его "тред-юнионизма". Грамши же попытался
понять, что происходит, когда внести "элемент сознательности" не
удается, т.е. почему, несмотря на наличие всех видимых предпосылок для
организованной борьбы за лучшее будущее для всех, в крайнем случае
разворачивается лишь эпизодическая борьба за чье-то конкретное
улучшенное будущее. Концепция гегемонии и стала результатом этой
попытки*.

* Концепцию гегемонии не стоит путать с известной концепцией "диктатуры
пролетариата". За исключением терминологии, концепции не имеют ничего
общего.

Исходная посылка Грамши - традиционно марксистская: непосредственное
участие рабочего/крестьянина/бюрократа и т.п. в трудовом процессе может
дать ему только очень одностороннее представление о своей роли в нем.
Вместе с тем трудовой процесс - не единственный источник познаний. И
Грамши делает довольно неожиданный вывод - знание того же крестьянина,
допустим, о ходе макроэкономических реформ, добытое из других источников
"сознательности" (книги, радио и т.д.) с большим трудом "накладывается"
на его повседневные трудовые ритуалы. Иными словами, "внесенная"
сознательность с трудом приживается на новой "почве", а отсюда и
дилемма - как, стоя у станка или кульмана, идя за сохой, ощутить свой
"вклад в реструктуризацию экономики"? Итогом этой безуспешной попытки
соотнести "частное" и "всеобщее" является политический паралич, на базе
которого и возникает гегемония (18, с. 333) - явление, состоящее из двух
ключевых элементов:

1. Непроизвольного (spontaneous) согласия большинства населения с тем
направлением развития общества, которое осуществляет господствующая
группа и результатами которого она пользуется благодаря своему положению
в сфере производства.
2. Аппарата государственного насилия, который "законно" ограничивает
деятельность групп, уклоняющихся от выражения "согласия"; основной
задачей такого аппарата, однако, является преодоление кризиса в обществе
в случае отсутствия "непроизвольного" согласия со стороны населения
(см.: 18, с. 12).

Гегемония, таким образом, возникает в результате сочетания двух
политических тактик: господства силы, с одной стороны, и того, что
Грамши называет "интеллектуальным и моральным лидерством", - с другой
(18, с.57). Диктатура силы без интеллектуального лидерства, как и
лидерство без диктатуры, - обреченные на провал переходные режимы.
Однако если силовое господство является преимущественно прерогативой
власть имущих, то интеллектуальное лидерство, как правило, целиком
ограничивается рамками той или иной группы интеллигенции.

Примером того, как гегемония осуществляется на практике, может служить
следующее описание В.Новодворской, лидера "Демократического союза", ее
попыток расширить социальную базу диссидентского движения, внеся
"элемент сознательности" в замкнутые на своих интересах группы:

"В девятнадцать лет я считала, что народ восстать готов, он просто
правды не знает. А когда ему эту правду скажут, он удивится,
перепояшется, обуется и пойдет воевать за правое дело с автоматом
Калашникова. Все восстанут немедленно... И вот я обнаруживаю, что
человек прочитал Архипелаг, понравилось. Оруэлла прочитал - и 1984, и
Скотный хутор. И Зиновьева я ему скормила, и Авторханова прочитал, и
Аксенова Остров Крым и Ожог, и Хроник текущих событий не меньше двух
десятков. Я жду, когда же он попросит, чтобы я ему листовки дала
распространять, а он все не восстает, да не восстает, да еще и из партии
под названием КПСС не выходит, и читает это все после партсобраний, а
книги, говорит, да, говорит, несите еще, здорово... Я обнаружила, что
нет никакой зависимости между знанием истины и желанием пожертвовать во
имя этой истины жизнью" (33).

В отличие от Новодворской, мне кажется, что источник подобного
политического паралича - вовсе не в противопоставлении "истины" и
"жертвенности", и даже не в оппозиции "истины" и официальной "лжи".
Устойчивость гегемонии заключается в том, что очевидный антагонизм
(истина/ложь) не выступает в качестве угрозы сложившейся системе
отношений, а является встроенным в ее основание. Гегемония, иными
словами, оказывается оболочкой, скрепляющей структурные отношения между
элементами, но не влияющей на содержание этих элементов (34).

Несмотря на свою теоретическую привлекательность, концепция гегемонии,
тем не менее, оставила целый ряд вопросов без ответов. Базируясь на
традициях итальянской политической философии, заложенных Н. Макиавелли,
Б. Кроче, Г. Моска и др., Грамши нарисовал довольно подробную и
малоприглядную картину техники политического господства. Однако
"Тюремные тетради" практически лишены философско-методологического
обоснования и существования гегемонии, и интеллигенции как ее основного
действующего лица. (ну это автор х..ню загибает!каззлина - СП) Не совсем
понятной осталась суть отношения, возникающего между тремя
категориями, - объектом гегемонии ("массы"), субъектом гегемонии
("правящий класс") и агентом гегемонии ("интеллигенция"). Если гегемония
становится возможной в результате несовпадения "частного" и "всеобщего",
то в чем причина поисков этого "всеобщего"? С чем связано стремление
найти объяснение, лежащее за пределами непосредственного - но
собственного! - опыта? Наконец, почему неизбежно возникающее
несовпадение воспринимается не как свидетельство несовершенства мысли о
всеобщем, а как проявление недостаточности частного опыта?

Почти одновременно с Грамши Лукач в своей классической работе "История и
классовое сознание: исследования марксистской диалектики", написанной в
1918 - 1930 гг., попытался интерпретировать марксизм в контексте
гегелевской диалектики. Не вдаваясь в суть его аргументов по поводу
истории развития классового сознания в целом, я остановлюсь лишь на
одном из аспектов теоретической конструкции Лукача - на его концепции
"материализации" и "опосредованности" социальных отношений. На мой
взгляд, эта концепция позволяет лучше понять суть стратегической
позиции, занимаемой интеллигенцией в марксистской картине мира. Исходная
точка рассуждений Лукача - известный тезис Маркса о том, что товарный
фетишизм является господствующей формой социальных отношений в условиях
капитализма. То есть непосредственные отношения между людьми оказываются
материализованными в товарах, которые лишены "субъективных"
характеристик и имеют форму "абстрактных" категорий/объектов. Заработная
плата, например, выступая в качестве очевидно нейтральной формы,
призвана, тем не менее, определять место конкретного индивида в
существующей системе спроса на предлагаемую услугу со стороны других
индивидов. Именно это отношение и формирует суть заработной платы,
являющейся - в конечном итоге - индикатором положения индивида в системе
социальных иерархий. Сходную функцию выполняют и более абстрактные
фетиши (будь то "всеобщая приватизация" или "пятилетний план"), а
разница в семантике не должна скрывать основного предназначения
категорий - заместить, трансформировать и в итоге мистифицировать
характер обмена людьми части их труда на необходимые для удовлетворения
их потребностей товары.

Всеобщий характер обмена труда на товары, по Лукачу, однако, имеет одну
специфическую особенность - отражение этого процесса в сознании людей
принимает разные формы, другими словами, социальные отношения
кодифицируются в формах и при помощи способов, так или иначе связанных с
местоположением людей в сложившейся системе производства и
распределения. Как писал Лукач:

"Объективная реальность социального бытия в своей данности (in its
immediacy) одинакова и для пролетариата, и для буржуазии. Это, однако,
не исключает наличия специфических категорий, при помощи которых оба
класса возвышают непосредственно доступную им реальность до уровня
сознания (35, с. 150).

Таким образом, отношения, овеществленные - материализованные - в товарах
и опосредованные в категориях, начинают выступать как абстрактные,
всеобщие и, вместе с тем, как реально существующие. "Реализация"
программы приватизации, как и "колебание" индекса Доу Джонса на
Уолл-стрит стали возможными именно в силу скрывающихся за ними
отношений. Соответственно, и "борьба интересов" разворачивается не
столько собственно в сфере непосредственных производственных отношений,
сколько в сфере материализованных представлений или, говоря прямо, в
сфере идеологии. Как замечает Лукач,

"В момент своего столкновения с объективной реальностью индивид
оказывается лицом к лицу с комлексом уже завершенных и неизменяемых
объектов, дающих ему право выбора между двумя типами субъективных
реакций - признанием существования этих объектов или их отрицанием" (35,
с. 193).

Реакций, опять-таки обретающих свою форму при помощи уже готовых
категорий опосредования.

Своей кульминации процесс опосредования достигает в создании
эпистемологии (35, с. 155) - то есть такой интеллектуальной структуры,
благодаря существованию которой становится возможным дальнейшее
познание. Например, классические либеральные рассуждения о неизбежности
"свободного рынка" имеют смысл до той поры, пока не подвергается
сомнению исходная посылка либеральной эпистемологии - идея о "свободной"
и "автономной" природе человека, возникшая, в свою очередь, в качестве
опосредованной реакции на европейский абсолютизм. Именно в области
эпистемологических конфликтов и проявляется наиболее четко зависимость
идеологических позиций интеллигенции от интересов господствующей группы,
а также ее, интеллигенции, ключевая роль в осуществлении того, что
Шантал Муф и Эрнесто Лакло называют "гегемонистскими практиками" (34, с.
170).

Подробнее о эпистемологических конфликтах как форме "классовой борьбы в
сфере теории", по определению Этьена Балибара (36), и пойдет речь в
заключительной статье о концепциях интеллигенции. В рамках же данного
материала необходимо подчеркнуть лишь ту значимость, которую придавали
анализу гегемонистских практик и структур марксисты разных поколений -
от Грамши и Лукача до Альтюссера и Бурдье. Используя разные термины, все
они, тем не менее, подчеркивали, что главным является смещение в область
"идеологии" (Альтюссер), "эпистемологии" (Лукач) или "гносеологического
порядка" (Бурдье) того, что марксисты более ранней эпохи именовали
"классовой борьбой". Как раз в борьбе за установление нового принципа
символического структурирования мира, новой системы "репрезентаций" и
"категорий опосредования" и проявляют себя интересы новых групп, именно
в этой борьбе и выражает себя очередное поколение "органической"
интеллигенции. В заключение приведу лишь один пример того, как это
происходит в России.

Формирование обновленной посткоммунистической политической элиты,
например, с неизбежностью поставило вопрос о формировании
соответствующего языка этой элиты, отличающегося, условно говоря, как от
"диссидентствующего" языка Новодворской, так и от языка "дефицита и
грязных пивных" Ципко. Один из создателей данного "новояза", определив
свою роль как "концептуальной элиты", замечает:

"За антиобщественный характер прошедшей перестройки ответственны те,
кого можно назвать "концептуальной элитой": те, кого мы именуем
"гуманитарными технологами" и к которым причисляем и себя... Именно
гуманитарно-техническое сообщество породило убогие парадигмы, которыми
пользовались конфликтующие стороны во время перестройки и
постперестройки. И комплекс вины за происшедшее со Страной толкает
многих гуманитарных технологов на создание конфронтационных сценариев
для истеблишмента, заставляет их вовлекать общество в поиски новых
виноватых, ...в придумывание новых и новых заговоров, предательств и
предателей... Именно мы должны отремонтировать парадигматические
конструкции... Долг и предназначение концептуальных элит - заставить
политические, экономические, хозяйственные элиты в критические моменты
истории следовать должным и необходимым парадигмам" (37).
...
===========



http://www.hronos.km.ru/libris/lib_g/gramsci00.html
>
>


--
http://situation.ru/