Небезызвестный дьякон Кураев (в его работах, вообще, обычно масса передергиваний и подтасовок, но пока в этом вопросе у меня других источников нет) пишет, что по опросам еще 1930-х годов большинство русских, несмотря ни на что, называло себя верующими.
Тем не менее, мне действительно непонятно, как можно забывать об идеологии государства на тот момент и записывать героев в "свои".
Причем, что характерно: во всех других случаях к "своим" Церковь относит исключительно воцерковленных. Но против такого авторитета, как павшие в ВОВ солдаты, не попрешь - и найден "выход": они-де истинно православные были, хоть и в другом обличьи! Ладно бы просто: "они герои, мы (Церковь) - с ними". Но нет: "они - православные, наши, наша ТМ!"
И как это согласоввывается с церковными конференциями о "немецкой оккупации как православном возрождении"?
Нет, я, конечно, понимаю, что все тут сложнее.
Что православное христианство наложило сильный отпечаток на нашу культуру, и многие его элементы разделяются и не-православными русскими, и что Александр Матросов "за други своя", и т.д.. И
Что гонения были действительно страшные, что валаамские монахи, образно говоря, "в одной лодке с шюцкоровцами" были вынуждены уходить с Валаама в 1940-м, что большинство храмов было восстановлено именно при нацистах, а сов. власть после освобождения этих земель просто на сей раз не стала их закрывать.
И я был бы даже не против формулы "истинно православными были советские солдаты, хоть и с красными звездами".
Если бы не стояло за всем этим, увы, зачастую стремление поставить знак абсолютного тождества между понятиями "православный" и "русский", с попытками отлучения от "русскости" всего нецерковного, и т.д.
В общем, сложно все. Неоднозначные чувства вызвала эта статья, неоднозначные же чувства вызывает и линия многих других церковников.
