1920-21, 1932-33 (это уже не "неурожай", а гекатомбы какие-то, которые Украина уже не забудет никогда), уровень 1913-го по большинству показателей достигли лишь к 1940-му, голод 1946-47-го можно объяснить последствиями войны, в 1960-х с горем пополам прокормились распашкой Целины, хрущовским гороховым хлебом и опять карточками, а потом и импортом, пятилетку 1971-75 опять сорвал "неурожай" 1972-го, 1974 и 75-й - снова "засухи".
И в результате нерационального хранения, халатности, бесхозяйственности пропадало до 30% урожая...
К 1911 г. реформа действовала 5 лет. За это время радикально изменить агрокультуру невозможно, равно как и проинвестировать техническое перевооружение села. Но условия для выхода из общинной трясины она создала.
Кстати, это о деятельнсоти дяди П.А.Столыпина - Д.А.Столыпина (1818 -1893).
"...Но то, что было ясно самому Столыпину и его единомышленникам по Московскому обществу сельского хозяйства, не встречало понимания среди землевладельцев - помещиков и общинников. В этих условиях Столыпин решил прибегнуть к последнему из еще не использованных им методов Конта - к эксперименту, надеясь при удаче усилить свои доводы в пользу хуторской системы наглядными и убедительными примерами...
Столыпин предложил свой вариант решения вопроса. С начала 80-х годов до конца жизни он экспериментировал в своих усадьбах и поместьях родственников (в частности, в Тарханах, «малой родине» М.Ю. Лермонтова), создавал арендные хозяйства как форму вольнонаемного труда на помещичьих землях, с правом арендатора на выкуп участка, если через несколько лет его хозяйство будет процветать.
Разумеется, Столыпин не был пионером, аренда существовала и раньше. Но он внес одно очень важное уточнение. Когда в конце 60-х годов в ряде южных губерний кое-кто из помещиков стал сдавать усадьбы в аренду, выяснилось, что временные владельцы хищнически относились к земле, лесу и постройкам. Настоящий владелец после нескольких лет аренды нередко получал окончательно разоренную и ограбленную усадьбу, где даже хозяйственные постройки были растащены на топливо. Как показали исследования, так случалось, когда аренда бралась в интересах накопления торгового капитала.
Учтя это, Столыпин в качестве главного условия аренды выдвинул требование обязательного «хозяйствования на земле». Он долго обдумывал условия эксперимента: оптимальные размеры арендного участка земли, круговое размещение пашен, покосов и пастбищ, тип жилища для хозяина, формы построек для скота и инвентаря, место для колодца, сада, огорода. Типовой проект стоил около 500 руб. Все это излагалось в ряде брошюр, к которым прилагались формы контрактов на аренду хуторов. Начался эксперимент в Таврии, столыпинском имении близ Мелитополя, где были построены 16 хуторов, на 60 десятинах земли каждый. (Среднестатистический общинник в центральной России имел меньшее количество земли.) Позднее эксперимент был перенесен в имения Саратовской и других губерний.
На первых порах крестьяне встретили слухи о предложениях барина настороженно — они издавна относились к предложениям подобного рода, как бы сравнивая, по словам некоторых исследователей, «перчатку с рукавицей»: у частного владельца отдельный «чуланчик» для каждого пальца, а в общинной рукавице они все вместе и в мороз не зябнут, греют друг друга.
Патриархальная вера в то, что наступит время и по распоряжению верховной власти вся земля будет передана в руки крестьян, обнаруживалась любым беспристрастным исследователем деревни. Но вид удобных домов, преимущества компактного расположения полей и угодий, благоприятные условия аренды сделали свое дело. Будущие арендаторы выстроились в очередь, с каждым после собеседования и отбора заключался контракт на шесть лет. Арендатор должен был внести треть паевого взноса, остальная часть давалась ему в кредит на несколько лет. Постепенно образовался устойчивый спрос на аренду, который в ходе многолетних экспериментов постоянно увеличивался, хотя первоначальный денежный пай из-за роста цен на землю становился все больше. Крестьянина это уже не пугало.
В условия договора включался штраф за неразрешенную управляющим рубку фруктовых деревьев и ягодных кустов. Управляющий оплачивал государственные налоги на землю и не вмешивался в производственный процесс, помогая по необходимости специальной литературой, собранной в библиотеке имения. Первый год отводился на нужды собственного подворья, а с получением доходов начиналась оплата кредита. Многие хуторяне увеличивали размеры арендованной земли, нанимая на лето сезонных рабочих (с оплатой выше средних доходов крестьян центральной России).
Вскоре хуторяне смогли покупать косильные машины, катки для молотьбы, плуги разных видов (общинник пользовался обычно сохой и цепом). В их домах появились личные сельскохозяйственные библиотечки. Таким культурным арендаторам, крепко вставшим на ноги, Столыпин предлагал продавать землю. По его расчетам, это принесло бы ее старым хозяевам большую прибыль и, кроме того, способствовало бы созданию «нового крепкого сельского класса союзников дворянских усадеб».
Интересно, что большую часть арендаторов составляли русские, меньшую - украинцы и только один был из немцев. Предполагаемый эффект подобного выбора, как установили неоднократные проверочные комиссии из Московского общества сельского хозяйства и Харьковского земледельческого училища, внимательно следившие за ходом эксперимента, полностью оправдался. Результаты проверок печатались в специальной прессе.
Вот в общих чертах оценка итогов десятилетнего эксперимента в Таврии: на первых порах арендное хозяйство немца вырвалось вперед и быстро стало эффективным, более или менее зажиточно жили и упорно трудились украинцы, менее богатыми и более разболтанными были хозяйства русских. Вначале у немца сложились с соседями напряженные отношения, но постепенно все нормализовалось, и его «прикладные» уроки охотно перенимались: черный пар, химическое удобрение полей, новые машины, посадка специфических трав на выпасе и т.п. Уже через несколько лет контролеры зафиксировали добротные постройки, обилие фруктовых деревьев, множество сельскохозяйственных машин на подворьях, правильный севооборот и травосеяние и, что особенно ценно, предприимчивую кооперативную деятельность по кредиту, хранению и сбыту продукции, ремонту техники. Почти все крестьяне стали арендовать дополнительную землю (и не малую), которая примыкала к их старому участку, хотя только за пять лет эксперимента цены на нее удвоились, а то и утроились. Редкий арендатор не имел нескольких рабочих лошадей и нескольких (как правило, породистых) коров.
Несмотря на дифференциацию по доходам среди арендаторов, по мнению одной комиссии, «даже беднейшие из хуторян производят впечатление такого достатка и довольства, которое не случалось еще видеть у наших общинников, оно напоминает невольно соседние немецкие колонии». Высокая продуктивность хуторского землепользования достигалась за счет более полноценной организации работы. Росли производительность труда и доходы, люди меньше уставали, отбросив неэкономные перемещения и пустое времяпрепровождение. Напрашивался законный вывод: «произведенные опыты показывают, насколько русские крестьяне способны к развитию своего хозяйства, когда они поставлены в более нормальные условия»".
