От Пуханыч Ответить на сообщение
К All Ответить по почте
Дата 24.06.2006 21:23:42 Найти в дереве
Рубрики WWII; Версия для печати

Критика Исаева(Андрей Калганов). Попилил с РЖ.

Хочу поделиться некоторыми соображениями по поводу серии книг Алексея Исаева. На Форуме распространено гиперкритическое отношение к этому автору, которого я не разделяю. Это, однако, не мешает мне замечать изъяны в исповедуемых им концепциях. (К слову сказать, на Форуме почему-то преобладает гораздо более высокая оценка способности добывать факты, нежели осмысливать их. Соответственно и критика частенько сводится к ловле фактических «блох», редко касаясь анализа концепций).
На мой взгляд, одна из основных мыслей Исаева – неудачи РККА первого периода войны порождены в первую очередь фактом утраты стратегической инициативы – вполне справедлива. Прав он и в том, что во многих случаях не существовало альтернативных решений, принципиально более эффективных, нежели те, что были приняты в реале.
Однако, как и очень многих авторов, его подводит абсолютизация этих в общем верных мыслей, едва ли не доходящая до гротескного тезиса «все к лучшему в этом лучшем из миров». Именно это превращает его временами (надеюсь, что невольно) в защитника ГлавПУРовского взгляда на войну в новых условиях (когда уже нельзя манипулировать сокрытием массы документов). Типа «сделали, что могли, но уж больно немец был силен…» Тезис сам по себе верный, но ведущий к отказу от постановки вопросов: «а все ли сделали, что могли?», «а не могли ли сделать больше?».
Я вовсе не собираюсь выдвигать те благоглупости, которыми грешат иные публицисты, вроде встречи немцев подготовленными оборонительными порядками, насыщенными до уставных плотностей войсками, полевыми фортификациями и инженерными заграждениями на всем протяжении госграницы и на глубину в 200-300 км.
Я хочу поставить проблему иначе. Для верховного командования РККА не было тайной, что вермахт имеет преимущество перед РККА в скорости развертывания по меньшей мере по двум причинам: 1) более высокая пропускная способность железнодорожной сети к западу от линии госграницы 2) неизбежное запаздывание и неполнота информации о фактических передвижениях вермахта.
В этих условиях ссылки на то, что разведданные на начало июня не давали достаточных оснований для вывода о подготовке Германии к вступлению в войну в СССР, являются детским лепетом. Когда такие данные поступили бы, было заведомо поздно для организации отпора, даже если бы Генштаб РККА получал бы их в режиме реального времени! Но ведь утопией является само ожидание полных и достоверных сведений. Исаев признает, что в политической игре Гитлер переиграл Сталина, но оправдывает последнего неполнотой и противоречивостью получаемой информации. Военно-политическое руководство вынуждено принимать решения в условиях неполноты информации, и ссылка на эту неполноту не служит оправданием политикам. Было же 15 мая принято решение о переброска значительных масс войск из внутренних округов в приграничные!
А это значит, что военно-политическое руководство СССР колебалось, оттягивало принятие решительных шагов, и вместо мер по организации отпора угрожающей агрессии Германии принимало ПОЛУмеры.
Разумеется, вряд ли реалистично возлагать упования на сверхпрозорливость политиков и военных в тогдашних реальных условиях. Но все же сосредоточить больше войск во вторых эшелонах приграничных округов и за ними, приблизить насыщение соединений личным составом и техникой к штатам военного времени было можно успеть. Это, разумеется, не изменило бы принципиально механизм развертывания ситуации начального периода войны. Но были бы созданы лучшие условия для организации контрударов, что затягивало бы операции вермахта, вынуждало бы его к большим потерям, ускорив тем самым достижение условий перехвата стратегической инициативы.
Точно также абсурдной является отговорка, что, дескать, своевременное приведение войск в полную боевую готовность никакой роли не играло, ибо при количественном превосходстве войск вермахта на линии соприкосновения и захвате ими стратегической инициативы изготовившиеся войска были бы опрокинуты точно так же, как и не изготовившиеся, и их жиденькая линия обороны была бы прорвана. Да, правда – были бы опрокинуты, и оборона была бы прорвана. Но в том то и дело, что не «точно также».
Войска, занявшие УРы, обеспечив им полевое заполнение, успевшие подготовить полевые фортификации и инженерные заграждения, пристрелявшие сектора и т.д. все же сражались бы иначе, чем войска, вступавшие в бой с марша по частям. Разумеется, значительная часть таких позиций оказалась бы на второстепенных участках, и никакого влияния на темп продвижения ударных группировок танков и мотопехоты непосредственно не оказала бы. Но даже на второстепенных участках войска редко остаются без соприкосновения с противником – ведь их надо по меньшей мере сковать, воспрепятствовав их переброске на более угрожаемые направления. И на такое сковывание пришлось бы отвлечь больше пехотных соединений, разрыв между ударными группировками и основной массой пехоты увеличивался бы.
Готов согласиться, что разница была бы незначительной – в стратегическом масштабе. Но даже если это позволило бы остановить вермахт хотя бы на сотню километров восточнее фактического рубежа под Москвой – дело того стоило.
Далее. Нельзя не согласиться с тем, что быстрая импровизация контрударов подвижными механизированными соединениями была единственным инструментом противодействия немецким прорывам. Эти контрудары неизбежно приходилось проводить с ходу, без тщательной подготовки, без налаживания взаимодействия с пехотой и авиацией, вводя соединения в бой по частям и т.д. Однако импровизированные действия не означают, что выдается индульгенция на любые бессмысленные и контрпродуктивные шаги. Если мехкорпус используется для атаки на подготовленную оборону пехотных частей без поддержки своей пехоты и артиллерии, вообще не зная, какие силы и где ему противостоят, это означает бессмысленную гибель людей и матчасти, которую нельзя оправдать необходимостью срочных действий. Если мехкорпус раздергивается на отдельные роты и батальоны, это тоже не может быть оправдано импровизированным характером операций.
Разумеется, трагическое развитие событий в 1941 году определялось не только фактом утраты стратегической инициативы, но и более низким качеством войск РККА, недостатками их организации и управления. Далеко не все в этих вопросах можно было изменить в предвоенные годы, ибо есть такие объективные факторы, как наличная промышленная база, уровень культуры населения и т.д. Кроме того, даже знание правильных решений и решимость провести их в жизнь далеко не всегда дают необходимый результат – во всяком случае, в желаемые сроки. Все это так. Но и значимых просчетов было сделано немало. Не хочу сказать, что очевидных просчетов – если бы они были очевидными, то их или бы не сделали, или быстро исправили. Я мог бы, пожалуй, назвать два грубых промаха – резкое ухудшение морально политического климата в РККА в результате репрессий 1937-38 гг. и нерациональная структура мехкорпусов. Это, однако, вопрос отдельный и еще более зависящий от субъективных оценок, нежели приведенные выше рассуждения.