От Антон П Ответить на сообщение
К All Ответить по почте
Дата 23.09.2015 11:02:29 Найти в дереве
Рубрики 11-19 век; WWI; Память; Версия для печати

Коротко о Боснии до ПМВ; концлагерь в Добое

материал написан использование цитат и фактологии из "белой" книги о ВРС Бороевича и Ивича. Рассказ о добойском лагере очень важен, потому что русскому читателю эта трагическая история известна мало. От недостатка такой информации у некоторых увлекающихся историей людей случаются приступы сентиментальности по отношению Австро-Венгрии. В общем, очередной отрывок из будущей книги о ВРС

Краткую историю новой, сербской Боснии разумно отсчитывать от «Невесиньского ружья» - восстания, которое стартовало в герцеговинском Невесине с нападения на турецкий караван в Бишине в июле 1875 г. В августе пламя восстания перекинулось в Боснию. Основную массу повстанцев составляли крестьяне-кметы, называвшиеся турками «райей», то есть скотом, быдлом. Одним из отрядов командовал и будущий сербский король, победитель в Первой мировой войне Петар, участвовавший в «Невесиньском ружье» под псевдонимом Мрконич и со временем вынужденный покинуть край из-за неудовольствия Белграда, вызванного династическим вопросом (соперничество Карагеоргиевичей и Обреновичей). Большую помощь восставшим оказывали русские добровольцы и военные специалисты под командованием генерала Черняева.
Сербия поддерживала единокровных повстанцев и под влиянием общественного мнения объявила Турции войну. У последней не получалось справиться с восстанием целых три года (оно продолжалось, то ослабевая, то вновь жарко разгораясь, до августа 1878 г.). Неспособностью Турции воспользовалась Австро-Венгрия, которая своими упорными и искусными дипломатическими усилиями протолкнула вопрос о временной оккупации Боснии и Герцеговины на Берлинский конгресс (13 июня – 13 июля 1878 г.). Основные мировые державы согласились с этим настойчивым намерением дунайской монархии, которая объясняла свои действия совершенно в духе недавних «миротворческих операций объединённых наций на Балканах»: разрешить противоречия, приведшие к кровопролитию. После этого в Боснию и Герцеговину были введены австро-венгерские войска. В сентябре 1878 г. ими было разоружено 6750 сербов.
Появление чужеродной силы в регионе, народ которого за долгие столетия османского ига успел вкусить свободы, вызвало ещё одно восстание – Герцеговинско-Бокельское, произошедшее в январе 1882 г. Это восстание было уже локальным и угасло к концу года. Однако для его подавления империя отрядила 10 000 пехотинцев и 4 артиллерийских батареи. Непосредственными причинами стали аграрный вопрос и закон об обязательной воинской службе. Большая часть участников выступления эмигрировала вместе с семьями.
В 1908 г. происходит аннексия Боснии и Герцеговины. После этого (и в связи с осложнением отношений между Австро-Венгрией и Сербией) пошло наступление на культуру и права сербов в Боснии и Герцеговине. Было предписано заменить все кириллические вывески на зданиях выполненными латиницей. В 1910 г. насилием было подавлено крестьянское движение. В ответ на провокации оккупантов 28 июня 1914 г. в Сараево участники молодёжного революционного движения «Молодая Босния» организуют покушение на австро-венгерского престолонаследника.
Австро-Венгрия использовала его убийство как повод для агрессии против Королевства Сербия, которая переросла в чудовищную мировую войну. Призывники Боснии и Герцеговины мобилизовались и участвовали в боевых действиях армии империи на всех фронтах. В отличие от покатоличенных хорватов и русинов, которым имперские власти уже придумывали кличку «украинцев», большинство сербов не страдало от очарования «добрым цисарем». На сербском фронте призывники из Босанской Краины, Посавины и Герцеговины массово переходили на сторону сербской армии. Поэтому австро-венгерские власти решились на ещё более жестокие меры против сербского населения недавно аннексированных областей.
Пошёл вал безобразной пропаганды, в привычном для западного дискурса духе расчеловечивавшей неугодный народ. Сербы представлялись лишёнными гражданских и человеческих прав, freivogel (нем. «вольная птица»), которых можно было и бить как птиц. Кровавые последствия не замедлили. Распалённые венской пропагандой мусульмане совершили ряд убийств сербов в Подринье, что стало первым мрачным эпизодом в отношении двух кровнородственных народов в ХХ столетии. Главным же преступлением двуединой монархии против сербского народа стало выселение сербов из пограничья между БиГ и Сербией в Подринье и заключением в концлагеря с нечеловеческими условиями содержания. На замысле этой акции, её смысле и проведении мы остановимся подробнее, потому что здесь просматривается вся модель отношения Ватикана и «цивилизованной» германской нации к Сербству.
Выселение сербов из долины Дрины от верхнего Подринья до восточной Герцеговины позволяло австро-венграм прочно и навсегда отделить сербов из Сербии от сербов из Боснии и Герцеговины. В случае заселения обезлюдивших земель католиками-хорватами, традиционно по-собачьи преданными венскому императору и римскому первосвященнику, вся эта часть Балкан входила в зону т.н. «западной цивилизации». Последнее стало бы метаисторическим следствием победы Австро-Венгрии и прямо не закладывалось в план выселения как его задача.
Сразу после покушения на Франца-Иосифа начались погромы сербов с уничтожением их имущества в Герцеговине и Подринье – в Автоваце, Билече, Гацко, Требине, Фоче, Чайниче, Рогатице, Горажде – до Сараева. Поздней осенью 1915 г. началось организованное выселение.
Местом сбора изгоняемых сербов назначалось Плевле, откуда они шли 20 км до железнодорожной станции в Устипраче. Здесь их заталкивали в смрадные вагоны-скотники и после долгой и изнурительной перевозки выгружали на станции Добой. Рядом с ней мучеников ожидали деревянные постройки конюшен – холодные, заваленные навозом, полные насекомых. Ветеринарные конюшни высились на правом берегу реки Боснии (город Добой стоит на реках Боснии и Спрече). Кони, стоявшие в них, болели сапом. Перед прибытием депортированных сербов больных лошадей убили и частью побросали в реку, частью зарыли на пустырях рядом с сёлами Липац и Предел. 7 декабря стойла в 10 бараках для больных коней были ликвидированы, и уже 28-го числа в этих высоких сараях появились первые интернированные люди.
Так впервые на Балканах появился концентрационный лагерь, в который заточили сербов. Первый лагерь смерти в истории сербского народа: из Сараева доносили в Вену: «…так как приказ командования предписывал самое строгое и самое драконовское обращение с этими интернированными, сделано всё возможное, чтобы как можно быстрее и как можно больше интернированных уничтожить». Одновременно лукавая венская паства ватиканского волка через своих дипломатов в Гааге преподносила разыгрывавшуюся трагедию следующим образом: «…следует иметь в виду, что жители, отступая за неприятелем, при отходе бежали за черногорские и албанские горы, и австрийские части возвратили их домой, столь изголодавшихся и измученных».
Первый железнодорожный состав доставил в Добой 800 сербов. Это было 27 декабря 1915 г. Вскоре общее число узников достигло 10 000 – по тысяче людей в бараке. Трагедия выселенных людей, среди которых было много матерей с детьми, протекала зимой, на голой земле, с которой было убрано даже сено, служившее мягкой подстилкой для ранее стоявших тут животных. Мрачные помещения, в которых преждевременно и ежедневно обрывались жизни множества людей, кишели зловредными насекомыми – переносчиками заразы (австрияки не провели предварительной дезинфекции). В условиях совершенной антисанитарии вспыхнули болезни – дизентерия, тиф, холера, туберкулёз. В начале заключения люди умирали по 10 человек каждые сутки, потом – полсотни, впоследствии каждый день уносил жизни ещё больше гражданских жителей – заключённых концлагеря в Добое. Самым ужасным днём стало 5 апреля 1916 г. – в него умерли 92 узника. А всего в апреле 1916 г. в лагере умерло 643 ребёнка.
Мужчины и женщины справляли нужду в бараках, в которых жили, под смеющимися лицами охранников. Женский месячный цикл также совершался на виду у всех: унижение заключённых было беспримерно. На три дня людям выдавались хлеб и суп-каша из травы и репы – такого качества, что исполнявший обязанности лагерного врача зимой 1916-1917 гг. доктор Гребер выразился, что он «не дал бы и вымыть свои сапоги» в этой бурде. Еда напоминала корм для скота, помои для свиней. И за ней надо было идти два километра до города Добоя и возвращаться обратно в лагерь под конвоем.
В концлагере разыгрывались душераздирающие, кошмарные трагедии. У одной матери умерли по очереди семеро детей. После смерти последнего несчастная женщина лишилась рассудка, вырвала волосы на голове, скакала по лежавшим на полу людям, разбрызгивая слюни и кровь из прокушенных губ. Он бросилась на ворота барака, которые распахнулись, и охранники ударами ружейных прикладов в исхудавшую грудь свалили обезумевшую мать на землю. Ворота закрылись опять. Она бросилась на них снова, ударилась с разбегу всем телом и свалилась бездыханной.
Священник Славко Трнинич зимой вёл по реке Боснии две лодки, в которых стояли ящики с телами умерших, для их погребения на добойском городском кладбище. С высокого берега в затянутую тонким льдом прибрежную воду упала женщина. Священник спас её и поднял на борт. Но самоубийца не обрадовалась, она рыдала и выкрикивала: «…Отчего не пустите умереть как можно раньше? Для кого мне жить? Здесь умерли мои родители, погиб муж, и вот похоронила тут и пятерых драгоценных моих детей!»
Стихотворение в прозе посвятила умершим детям Добоя писательница Юлка Попович-Срдич. Вот отрывок из него: «Скрипит лагерная повозка… дети уложены вдоль и поперёк, и старик боится уронить их. На кладбище ожидает разверстые недра матери-земли. Большая братская могила между тысячью свежих гробов. Священник поит и поливает вином влажную жёлтую илистую почву. Дядька медленно скидывает деток оного за другим, складывает их в мокрую яму, лаская и гладя, как мать… отчуждённо и с болью всматривается в глаза голодных, измученных детей. Которые будто вопрошают. Старик колеблется накрыть их землёй, будто ждёт, когда метель своими дивными звёздочками соткёт чудесный саван невинным жертвам…»
Старый поэт Исаие Митрович так увидел трагедию материнства в Добое:
«…А грудь стиснет голодное чадо сильнее,
Движением последних сил мать отдаёт
Последнюю каплю молока чаду, которое плачет,
И на неё тихо опускается тень смерти».
По словам публициста, литературного и театрального критика Боривое Евтича: «Мы знаем три великих народных страдания за время войны: в Албании, которая уже получает облик высокой эпопеи, в Араде, общую для сербов из Боснии и Сербии (после резни в Мачве), которая почти не засвидетельствована даже обычными заметками в каком-то дневнике, и, наконец, в Добое, которая самая неизвестная, хотя и более свирепая, чем арадская. В случае Добоя в полной мере была осуществлена программа австро-венгерского правительства, которая с начала войны поставила перед собой задачу: раз и навсегда сломить сопротивление сербского племени, убить отныне и навсегда любое его национальное сознание». Со своей стороны, об этом же цинично выразился австро-венгерский майор, хорват Йосип Шкарич, обходя лагерные постройки: «Так в истории случается, что некоторые нации исчезают, а некоторые остаются».
Концлагерь прекратил своё существование 5 июля 1917 г. Через него прошли 45 791 серб (16 673 мужчины, 16 996 женщин и детей, 12 122 военнопленных сербской армии, которых также отправляли в Добой). Из них умерло примерно 12 тысяч. В 1938 г. в приделе храма Св. апостолов Петра и Павла были перезахоронены останки 10 000 жертв. «В австро-венгерском лагере в Добое проведён первый геноцид сербов в ХХ веке, который устроила одна западноевропейская держава», - недавно заявил после возложения траурного венка в память жертв председатель Општинского Союза объединения бойцов Народно-освободительной войны (ветеранов-партизан Второй мировой) Маринко Гойкович.


Козарска бригада креће преко Саве