Встреча

	От	Пуденко Сергей
	К	Пуденко Сергей
	Дата	22.11.2007 21:17:57
	Рубрики	В стране и мире;

"политическое" сменило тип. Учим потихоньку этому нашу молодЕжь

>
по субботам. Школа такая работает. А политолухов и нынешних клоунов у п..сов - забудьте. Они ничего не петрят и даже не подозревают ,с какого конца смотреть на нынешнюю,гы-гы, бункерную политику. И главное ее альтернативу. По клятым, проклятым марксистам, Спинозе,Негри,Делезу , ужос,ужос

Молодежь наша,эта,значить, учится и задает, понимаеш,вопросы . Кто такие Спиноза,Гоббс,Лео Штраус и Карл собака Шмитт. Которые (последние)суть учителя нынешних неоконов и через них всей нынешней бункерной власти.

>

http://magazines.russ.ru/km/2004/2/ma47.html

Кн. 1. Возвращение Левиафана. Политическая теология, репрезентация власти и конец Старого режима. М.: Новое литературное обозрение, 2004. 800 с. Тираж не указан. (Серия «Научная библиотека», вып. XL)
Артемий Магун
Михаил Ямпольский. Физиология символического

Новая книга Михаила Ямпольского «Возвращение Левиафана» — это энциклопедический труд по истории политической репрезентации в послеантичную эпоху (то есть с гибели Рима до Французской революции). На данный момент это, может быть, вообще лучший в мире компендиум истории понимания политики, причем написанный с точки зрения высших достижений философии и политической теории ХХ века. Лучшие из существующих источников по этому вопросу — «Два тела короля» Эрнста Канторовича, «Основания современной политической мысли» Квентина Скиннера, «Маккиавелиевский момент» Джона Покока, многотомный «Словарь основных исторических понятий» под редакцией Райнхарта Козеллека — остаются, при всех своих достоинствах, узкоспециальными. Они не обладают размахом и глубиной мысли Ямпольского, постоянно удерживающего, наряду с политико-исторической, философскую и эстетическую перспективу. С другой стороны, творческие идеологи политической теории современности — а это, прежде всего, Карл Шмитт и Джорджо Агамбен, которые и задают в основном парадигму исследования Ямпольского — не обладают волей и способностью к энциклопедическому синтезу, отличающими нашего автора. Это происходит, в частности, потому, что они слишком вовлечены в партийную полемику, предпочитают одних авторов другим и т. д., в то время как Ямпольский — обладая даром схватывать главную мысль каждого автора — совершенно лишен интереса к полемике. В книге сочувственно цитируются и А. Негри, и Ю. Хабермас, и К.-О. Апель, и Ф. Фюре, и Ч. Тейлор — но вне всякого противоречия между ними, а напротив, в полном согласии.

пример того, как работает Ямпольский. В описании абсолютистского понятия власти, он ухватывает центральную метафизическую («теологическую») структуру — разделение бесконечной творческой власти-силы Бога (potentia) и конечной, регулярной власти людей (potestas). Это различение, четко прописанное у Спинозы, вновь возникает у теоретика Французской революции Сиейеса как двойственность «учредительной» и «учрежденной» властей.
В последнее время об этих понятиях много писал Антонио Негри. Ямпольский использует Негри, но трактует понятие potentia более тонко. Он замечает, что секуляризация божественной власти и общая потенциализация политики в период абсолютизма (и далее до наших дней) — это не только и не столько выплеск бесформенной революционной энергии (как этого хотелось бы романтическому Негри), а наоборот, сдерживание и обездвиживание политического, которое с особенной силой воплощается в фортификациях маршала Вобана! Можно добавить, что и революционность нововременной власти тесно связана с властью остановки — сорелевской забастовкой или позиционной войной у Грамши. Другими словами, «власть» Спинозы и Маккиавелли была лучше понята Ницше, чем Негри. В последнее время интерпретацию власти как воздержания от действия виртуозно развивает Джорджо Агамбен. Впрочем, Ямпольский не упоминает ни Ницше, ни агамбеновской теории потенциальности — и не указывает на разногласие с Негри.