>"влиятельные группы с собственной идеологией и социальной базой" - это очень интересно.
Упрощенно картина видится такой.
В двадцатые годы сложились правые с опорой на богатое крестьянство, идеолог - Бухарин, аппарат – образованная часть партии, русские националисты и спецы. Их прижали, а когда они снова голову подняли – коллективизация выбила опору из-под ног.
Левые с опорой на нищий дисквалифицированный пролетариат НЭПа, идеолог Троцкий, аппарат – выдвиженцы революции и гражданской войны из люмпенов, нерусские националисты. Индустриализация сменила качество рабочего класса, они стали не нужны.
Дело не в том, что кого-то посадили. Общество перекроили так, что шарлатанам от политики стало нечего кушать. На время.
Потом НТР создала новые социальные группы, сделала их ведущими. Партия их не представляла. Она опиралась на воздух. Идеология не только не предусматривала строительство среды обитания для людей нового времени, она их вообще не видела. «Крестьянин в законе мертв» (с) Радищев. Человек как совокупность общественных отношений есть, и отношения есть, а юридически – вакуум. В такой ситуации провал неизбежен.
>Вы говорите, что "ленинская РСДРП(б), сталинская ВКП(б) и брежневская КПСС" были разными партиями. Возможно.
>Но многие люди были в 2-х или даже в 3-х из них, так что между ними была неразрывная связь и преемственность.
Я сужу только по личному опыту и рассказам родни. У нас в семье были и большевики с 1916 года, и коммунисты с 1927, и «члены партии» :( с конца 70-х. Преемственность между этими поколениями сохранялась разве что в пределах одной семьи. Массовой преемственности не было даже среди рядовых коммунистов. В руководстве партии тем более. Кургинян: «Красные где?»
>Молотов был и при Ленине, и при Сталине. Историк Минц выдвинулся еще при Ленине и успел отметиться в ходе перестройки. Философ Ойзерман - активный перестойщик, выдвинувшийся еще при Сталине. Суслов выдвинулся при Сталине и был одним из высших лиц при Брежневе. И так далее. На самых разных уровнях.
Есть такой хороший принцип – реализм: учитывать типичное, массовое, и отбрасывать пусть даже интересное, но нехарактерное. Эти примеры конкретны, правдивы, но не типичны.
>Люди, занимавшиеся пропагандой и контр-пропагандой при Брежневе, вполне имели доступ к опыту своих коллег времен Ленина и Сталина.
>Если они видели, что они проигрывают Западу, то они должны были взять теоретиков за глотку и потребовать новые разработки. Именно так и развивается наука.
Управление сознанием возможно только через управление бытием. «Через четыре года здесь будет город-сад» - город есть, сад есть, и ровно через четыре года. Тогда любые объяснения проходят. Этот опыт был для партийных бонз неприемлем. Он им в кошмарах являлся: голая степь, если через полгода фундамента завода не будет – спросят: «Зачем лез в начальство?» Без сарказма, для протокола – по заданию чьей разведки втерся в доверие к партии.
К теоретикам обращались. Те начали строить такое будущее, где знати места не было как социальной группе. Человека на вершине власти можно уволить. Лишь бы семья не пострадала. (В основе ведомственности лежит не отраслевая специализация, а стереотипы пещерных времен - кланы.) Он всю жизнь карабкался наверх, чтобы его дети с этой ступеньки лезли еще выше. А ему говорят: «Твои дети будут начинать все сначала, сами». Среда, из которой вышли члены ГКЧП, точно знала, что будущее есть или у страны, или у них. Отсюда паралич воли. Водка и «Лебединое озеро».
