От Vader Ответить на сообщение
К Vader Ответить по почте
Дата 23.01.2006 22:55:13 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Версия для печати

вопросы о пытках

Вопрос возник еще во время дискуссии об Альтшуллере (низкопробность его полу-художественного рассказа сильно бросается в глаза). Здесь я позволю себе несколько развернуть тему.

1) Почему в таком непростом вопросе принято без раздумий вставать на сторону обвинения и верить каждому, апостериори заявившему о пытках, на слово? Я не вижу к тому достаточных оснований. Мы все прекрасно знаем, что с некоторых пор любое даже самое ничтожное антиобщественное действие в прошлом превращает любого участника оного в великого борца с режимом (например, Кара-Мурза (который телеведущий) хвастался в одной из газет пьяным студенческим дебошем за который пострадал от милиции и ректората). Как говорил в одном из интервью Ролан Быков (когда его спросили "Говорят, Вам не дали сыграть Гамлета?"): "Сейчас все расчесывают комаринные укусы, выдавая их за боевые раны". Чего же говорить о пытках? "Да, я был политзеком; да, меня, несомненно, пытали". Вчерашним "пострадавшим в борьбе" после переворота активно перепадали бонусы (в том числе и статусные). Кроме того, если не ошибаюсь, незаконно репрессированным ныне положены пенсии, так что выгодно быть пострадавшим задним числом. А так как реабилитация часто носила не правовой, а эмоциональный характер, то можно говорить о материальной заинтересованности. Вчерашних заключенных подталкивают к соответствующим заявлениям материально и морально. Кроме того у вчерашних заключенных всегда есть мотив личной, хоть маленькой и условной, но мести канувшему режиму. Казалось бы, в таких условиях должно относиться к теме с особым подозрением. Ан нет. Откуда такая предвзятость?

2) Почему об этом говорится голословно? Какой фактический материал подтверждает то, что это реально имело место (кроме произвольных, и скорее всего в основной массе коньюнктурных, заявлений). Проводилось ли по фактам следствие? Какие дало результаты?
Сообщалось, например, что реабилитация жертв репрессий проводилась списками, и, что в ряды реабилитированных попали и жертвы и их палачи (кажется речь шла о Ягоде). Если следствие по фактам пыток проводилось таким же политическим образом, можно ли считать его результаты адекватными?

3) Каково число подтвержденных случаев пыток? Какой процент от общей массы дел оно составляет? Если эти случаи носили единичный характер, но были раздуты художественной литературой до масштаба правила (раздувание можно видеть в любом современном телефильме о тех временах (маньяцкие "сцуки особисты", как выражается Поут, там обязательный атрибут)), то ставить эти случаи в вину органам, неправомочно. В этом случае обвинение можно адресовать только конкретным личностям преступившим закон.
Интересен так же временной ряд динамики случаев пыток (если таковые имели место).

3) И наконец, были ли пытки закреплены законодательно? В каких документах? Если нет, и если, к тому же, доказанные случаи пыток оказываются относительно редки, то ни о какой "организационной и гос. структурной точке зрения" не может идти и речи.
К примеру, Дзержинский, сообщая подчиненным приказом о чрезвычайных полномочиях, грозил за злоупотребление расстрелом. Интересна статистика осужденных за преступления против правосудия среди сотрудников НКВД, и как этот временной ряд коррелирует с динамикой случаев пыток. Есть такая статистика? Если окажется, что пытки имели место, но Советское Государство вело с этим явлением последовательную борьбу, тогда окажется несостоятельным не только обвинение НКВД в грязной работе для/за кого бы то ни было, но и перекладывание ответственности за данные преступления с конкретных сотрудников преступивших закон на режим (а преступлений в послереволюционные годы было пруд пруди во всех областях деятельности, почему же не перекладывают на СовВласть ответственность, скажем, за железнодорожные грабежи).
Если же соответствующие чистки НКВД из рассмотрения вообще выкинуть, то получается замечательный пасквиль на Советы. Но это не более чем пасквиль.

В условиях, когда каждый из нас не раз становился свидетелем прекрасно организованной гнуснейшей клеветы по всевозможнейшим поводам, я нахожу чрезвычайно сомнительным принимать абстрактную формулу "плановых пыток в НКВД" на веру. [Эта формула не произносилась, но я несколько перефразирую "работу для/за"].

***

Пытки - сами по себе - есть признак того, что с системой правосудия что-то неладно (иначе говоря имеет место быть болезнь системы правосудия). Временные ряды динамики позволили бы посмотреть, как ситуация развивалась во времени (можно например в качестве нулевой гипотезы предположить, что со времен зарождения органов ВД СССР кол-во преступлений против провосудия совершенных сотрудниками органов затухало со временем, а, скажем, с начала 90-х это кол-во нарастает).

Как эта проблема выглядит с современной юридической точки зрения?
Какова значимость заявления подозреваемого/обвиняемого/преступника о том, что его пытают(тали), если заявление сделано: а) во время предварительного следствия; б) на суде; в) в период отбывания наказания; г) через 15/25/50 лет после окончания процесса? И какие последствия будет иметь такое заявление? Что следует предпринять пострадавшему если пытки имели место?