От Павел Чайлик Ответить на сообщение
К Константин Ответить по почте
Дата 08.10.2009 00:48:27 Найти в дереве
Рубрики В стране и мире; Версия для печати

Что бы, быть может, сказал Шушарин. ("развал без смысла")


>Весьма интересные отклики на статью . Мне один из них очень понравился.
>>
>Если технически сложным объектом (например АЭС) управляют экономисты, террористы в общем-то не особенно и нужны.
>>

Я прекрасно понимаю, что, несмотря на внешнюю буквально тривиальность главной последовательности эндогенной логики, ортодоксы и фукуямовцы («марксисты» и либералы) всех «цивили-зационных» разновидностей все равно в ней почувствуют, и спра-ведливо, для себя «подвох». В зависимости от их догматических и энтропийных вкусов зазвучит и сонм ранее упоминавшихся (и взаимно несовместимых) возражений: плановая форма при всех пороках не является зашедшей в предел; или, наоборот, она не посткапиталистична; или она «преждевременна»; или она не прорыв, а провал, сбой; или капитализм уже не капитализм; или эндоген-ная логика слишком абстрактна, чтоб быть верной; или она слиш-ком узка и т.д., и т.п. Пусть разбираются между собой. Нас все эти версии не устраивают по основному интеллектуальному признаку – уже все известно, никаких фундаментальных новообразований не имеют, тем паче «невероятного» (в смысле Шредингера) не содержат. К тому ж эндогенная логика, пока в общем метафори-ческом изображении, действительно отдает слишком высокой аб-страктностью и простотой. Но позволительно спросить, а восхож-дение познания к конкретному и сложному от чего разворачива-ется? От абстрактного и простого.
Вместе с тем, эта эндогенная логика, как некоторая действи-тельно весьма «частная» металогика или узкая узловая схематика в бездонном теле исторического процесса, является и крат¬ким обозначением массивных, «тяжеловесных» состояний и процессов, а следовательно в познании является только лишь указанием на фундаментальные структуры в производстве (и теории), без коих таковая логика оказывается преамбульной философической пус-тышкой. Здесь С. Чернышев, ссылаясь на Гегеля и Вебера, прово-дит точную мысль о генетической связи некоторых базовых (фун-даментальных) и исторических форм, точнее, их критических, преодолеваемых состояний.
Вот «Капитал» Маркса и есть революционная теория, но толь-ко одного единственного узла главной последовательности эндо-генной логики. Именно в этом смысле, видимо, можно понять приведенные Р. Ароном слова Й. Шумпетера, что экономическая интерпретация истории (т.е. по сути вытекающая из «Капитала») не имеет никакого отношения к философскому материализму [33], в его метафоричном, логически весьма бедном, но содержательно безмерно более богатом смысле. Именно это же и объясняет не-обыкновенную логическую простоту («кретинизм») «формацион-ной логики», которая в действительности была лишь преамбуль-ным выражением, популярно концептуальным (как это ни странно звучит «газетно»-философским) обозначением топологии ситуации и созданной критической теории основ общественной жизни только одного классического («вульгарного») капитализма, тогдашнего ad hoc (данного случая) «в отдельно взятой стране». Вот и всё.
Так что действительно никакой «теории формаций» у Маркса никогда не было. Но не было и «кретинизма». А была компактная формула выражения целостного исходного взгляда на социальное развитие («теорию развития»), на тогдашнем высшем уровне культуры (тогдашнего диалектического и социального) мышления, как преамбула к гораздо более узкой, но уже действительной ре-волюционной теории.
Созданием именно этой фундаментальной теории одного един-ственного критического, «чистого» узла из всего неисчерпаемого ис-торического процесса и означало первый, узкий, но решающий и беспрецедентный шаг превращения социологии в науку, самою «возможность научной социологии»34 (кстати, эту мысль Ленина о по сути экономическом, точнее критико-эконо¬ми¬ческом, происхо-ждении действительно научной социологии наши нынешние со-циологи почему-то упорно умалчивают; кроме, так сказать, пы-тающейся это растолковать И.М. Поповой; а уж то, что Маркс стал превращать в науку именно социологию всем экономистам и со-циологам вовсе ножом по сердцу). Если О. Конт ввел в научный оборот метафору нового когнитивного «изма» («социология»), то Маркс создал, пусть исторически узкую, но именно первую социо-логическую революционную теорию.
Социолог Н.Н. Лапин добросовестно переподнимает вопрос о муках рождения в творчестве Конта термина «социология», сме-нившего не очень удачно «узурпированный» Кетле термин «соци-альная физика»[35]. Упоминает Лапин и уже дальнейшее применение этого термина Дж. Миллем, Г. Спенсером, Ф. Теннисом и другими. Но почему тогда Лапин опускает интерпретацию теории Маркса Лениным? Потому, видимо, что тогда придется признать, что не контовский позитивизм, а именно «материалистическое понима-ние истории» впервые создало возможность действительно научной социологии. Лапин точно замечает, что путь к контовским «фак-там» на самом деле опосредуется, в частности, структурой (там же, с. 32). Но таковая есть прежде всего производственные отношения, до абстракции которых позитивизм был добраться не в состоянии, так сказать, по определению. Впрочем, к этому еще придется вер-нуться обстоятельней.
Причем, вопрос в этой Марксовой неизбежно парадоксальной (Н. Луман), эзотерической, революционной теории стоял без всякой социально-политической прагматики, а так, как его ставит естест-воиспытатель36 – в законе рождения из капитализма новой «биоло-гической разновидности» (В.И. Ленин37).
Где же, когда, как, в сочетании с какими многомернейшими внутренними и внешними условиями произойдет такой прорыв, – приходится повторять, – уже не имеет ни малейшего отношения к самой теории, а определяется тьмой обстоятельств, спонтанно скла¬дывающихся «исторических происшествий» (И. Пригожин). Или, иначе сказать, на основе этой теории, там где сложилась совокуп-ность, увы, крайне неблагоприятных (катастрофических) истори-чес¬ких обстоятельств, тем не менее и был осуществлен (научно обеспечен) впервые за всю человеческую историю на основе, пусть узкой, монологической, но все ж таки научной теории материаль-ный негэнтропийный прорыв, к тогда «невероятной» посткапита-листической или «альтернативно-капиталистической» (иной, обход-ной и пр.) форме (хотя и в толще и в сочетании с массой других структур и процессов, теорией тогда еще совершенно не охвачен-ных). Во всех наитяжелейших обстоятельствах и куда более слож-ных (нежели «чисто» капиталистические) структур, в частности, в агонизирующей Российской империи (затем в Китае и др.) «Капи-тал» тем не менее через несколько десятков лет и оказался теорией Спасения для действий, противостоящих «неизмеримо большей кровавой перетасовке, развалу без смысла» (М.Я. Гефтер). Признаки подобного «развала без смысла» мы наблюдаем воочию в наши либерально-мутные времена.