И потом. Серьезные истрики очень любят ссылаться на повесть о разорении Рязани Батыем. Так вот, там воевода Евпатий собрал "малую дружину" в 1700 дружинников (и замочил кучу народу). Т.е. моя оценка очень даже разумная.
Об армиях Англии и Франции во время Столетней войны (для крупнейших битв, понятно). Достоверных и однозначных данных нет, но я не видел, чтобы размер каждой из армий оценивался ментьше, чем в 6-8 тыс. тяжеловооруженных воинов + 10-15тыс. вспомогательного войска. По максимуму - врообще бред. Т.е. ни о какой достоверности твоей оценки говорить не приходится. Ты солдат илеологической войны? Я тебя поймал на передергивании? Можно ли тебе, после таких очевидных ошибок, теперь верить хоть ы чем либо? :)
Потом, имей в виду. Армии Франции и Англии сражались на местности. В случае оьороны Рязани речь идет о скоплении способных носить оружие мужчин в крепости. Это не армия, это "вынужденное ополчение". По размеру. Я видел цифры, что длина стен той Рязани (нынешний город гаходится на другом месте) составляла примерно 4 км. Для квадрата этот дает площадь 1 кв. км, 1000000 кв. м. Если там собралось 50000 чел. (а это заведомо больше реального числа), то 1 чел приходится на 20 кв. м. Так что давки не было. Предложенное мной ополчение - 10000 мужиков - для периметра 4000 м. составят 1 чел на погонный метр в первой линии и 1.5 чел в резерве, сменить убитого/уставшего. Не бог весть что.
>Тактику штурма монголами русских крепостей я не буду обсуждать — не специалист. В отличии от Кунгурова не имею привычки обсуждать то в чем разбираюсь недостаточно хорошо. Напомню только, что монголы взяли не так уж много крепостей в Северо-Восточной Руси и некоторые из них (Козельск) осаждали довольно долго. При этом следует учесть уровень фортификации — Москва тех времен это частокол на боровицком холме.
А что ее обсуждать-то? Серьезными историками все написано. Татаро-монголы приташили с собой камнеметные машины (сколько - неясно). Роман Храпачевский с ВИФ-а писал об этом в классическом виф-овском стиле, когда лес не видет за деревьями и листьями. Высота - до 8 м., вес - до 5т тонн, метали камни весом 60-100 кг на 150-200 м. Ты предположил, что такие штуки не надо ташить из Китая за 5000 верст. делов-то - отправил команду лесорубов в зимний лес за деревьями, раз-два - к вечеру будут готовы. :)
Правда, мне непонятно, откуда камни взялись, но серьезных историков (как и их верных сторонников) такая мелочь, понятно, не волнует. Подумаешь, проблема - камни найти. :) И сколько надо камней, чтобы пробить бреши. И как вообще в стену попасть - устройства типа требушетов метают камни под большим углом, следовтельно, они и падают под ним. Это ж не стрельбв прямой наводкой. :)
>>Оцени уровень потерь, если русские теряют 5 тыс. профессиональных воинов и 10-15 тыс. ополчения в крепости. Твоя оценка? Сколько орлов останется после штурма? Что будет с ранеными? И на какое "иго" этот остаток - если он вообще останется - будет способен? >
>Ну, допустим, в ходе осад и сражений за весь поход монголы потеряли половину численности.
Стоп-стоп-стоп. Давай возьмем тольтко Рязань. Ппротив них - 5000 профессиональных солдат, гораздо лучше вооруженных и обученных, чем кочевники. С луками, арьалетами, в броне, с щитами. Часть - на крупных конях.
Андрей, ну какой дурак будет откармливать, вооружать и оплачивать профессионала, кеоторый не может завалить в бою 2-3 пастухов-скотоводов? Из лука по доспешным воинам стрелять практически бесполезно. При Креси, Азенкуре и Пуатье это прекрасно подтвердилось - лучники били во фланги и по лошадям, которые сбивалис, падали и роняли коннных рыцарей. Итак, дружина Юрия с князьями заьерет с собой тыс. 10-15 мз 30-40. Оставшиеся полезут на стены. Пусть потери будут равны. Вот и кончилось все татрской войско на олдной Рязани. И нет никсакого ига. :) Кстати, такой урловент потерь при штурме вполне подтвержлдается историей с Козельсктом. Гарнизон там был ничтожный, дружииников совсем мало (если вообще были). Потери "монголов" - примерно 4-5 тыс. убитыми. Добавь раненых.
>Но и силы русских княжеств разгромлены в двух генеральных сражениях,
В каких?
>а экономическая база подорвана.
Это еще почему?
>Монголы могут получить пополнение либо из покоренных кочевников, либо из Монголии, но медленно.
И как оно, это ополчение, их найдет? :)
>Русские князья тоже могут пополнить профессиональные дружины, но тоже медленно. Вот и возникает ситуация когда стронам лучше договориться
А как же "иго"?
>Наполеон с Чингисханом не воевал.:) Некорректно сравнивать организационно-технологический разрыв между ранее-индустриальной армией и кочевниками, и между кочевым и феодальным войском.
А чего некорректного-то? Мамлюки - вполне современное по тем временам войско. Они даже потом входили в Наполерновскую гвардию.
>>Не надо ля-ля. Попратим сына Батыя не мог не мог не быть приемным сфном Батыя. Приемный сын Батыя не мог не быть татарским ханом. Чудеса бывают только у "серьезных историков", но не в реальности. > >Почему же «не мог не быть»? Монгольская империя могла не быть, а зато обычаю моноголов почему то известны до тонкостей?:)
Какие уж тут тонкости. Ну, представь себе - европейский король называет кого-то своим приемным сыном, кровным братом своего родного сына. Но при этом говороит ему: сынок, но ни дворянства, ни титула, ни поместья ты не получишь. Вместо этого я дам тебе бумажку о родстве. Не потеряй уж, пожалуйста. :)
>Уже прогресс- недавно были заявления что у кочевников вообще и монголов в частности в принципе не было городов, а теперь были , но недостаточно величественные. Однако величественность не функционально — по мнению некоторых историков Каракорум вообще был гигантским стойбищем, кибиточным лагерем, огороженным стеной, но как это мешало ему исполнять функции ремесленного цента или военного лагеря?
Мешало тем, что серьезщные историки дали ему описание свосем иное. Не читал разве? :)
>Это не бред, а академический сборник, и в данном случае я не пишу, а цитирую. Речь шла о бербеберских государствах основанных в Магрибе после рпспада арабского халифата.
Бред то, что ты цитируешь то, что не имеет отношения к вопросу о разгроме кочевыми племенами гораздо более высокой по уровню и более многочисленной цивилизации.
>Почему же кавалерия должна быть «конной бандой» без вооружения и организации?
Почему без вооружения-то? Обычное вооружение для легкой кавалерии. Об организации - не знаю, так получается. :) Вот, во время Бородинской битвы послал Платов своих казаков в рейд, так регулярные французские части их быстро разогнали. Почитай таже вопоминания Дениса Давыдова.
> У Нефедова искры упоминаются один раз — при ссылку на книгу «Искры науки» . Книга в копилке - вооружение монгольской армии там рассмотрено достаточно подробно.
Я читал челую кучу материалов о "вооружении монгольской армии". Одно плохо - все врут по-разному. :)
>«Новое и интересное» это «славяно-тюркская империя». Гумилев всё же обосновывал симбиоз народов на реальном историческом материале, а не на беспочвенных фантазиях.
О каких моих беспочвенных фантазиях ты говоришь?
>В то время может и не велика, но в 19 веке казалось, что если русские кому дань платят, так это иго.
Не передергивай, ты же сторонник логическо-математического продхода. У тебя же получается, что Русь "растерзали", "почти добили", "вырвали из потока истьрического развития" путем простого наложения обычной дани? И как понимать твою посленюю фразу о 19 в.? Что, раньше об "иге" в России никто и не знал ни сном, ни духом?
>Кунгуров не просто брякнул где-нибудь, один раз, а а сел в лужу по всем пунктам, о котрых успел уже пару книдонок написать. Прежде чем считать историков дураками, надо хотя бы в предмете разбираться.
Но историки - многие из них - действительно дураки.
Все - класс. Несколько перлов. Комментировать не буду - в этом нет надобности. :)
Уже начиная с великого курултая 1206 года, на котором Темучин был провозглашен Чингисханом созданной им Монгольской империи, в основу организации войска была положена строгая десятичная система. В самом принципе деления армии на десятки, сотни и тысячи ничего нового для кочевников не было. Еще за полтора тысячелетия до Чингисхана в Хуннской державе Модэ это правило стало основополагающим. Однако Чингисхан сделал этот принцип поистине всеобъемлющим, разверстав на подобные структурные единицы не только армию, но и все монгольское общество. Следование системе было чрезвычайно жестким: ни один воин не имел права ни при каких обстоятельствах покинуть свой десяток, и ни один десятник не мог принять в десяток кого бы то ни было. Единственным исключением из этого правила мог быть приказ самого хана; в редких случаях, вызываемых военной необходимостью, – приказ автономно действующего полководца или же решение великого курултая нойонов. Такая схема делала десяток или сотню действительно сплоченной боевой единицей: солдаты годами и даже десятилетиями действовали в едином составе, прекрасно зная способности, плюсы и минусы своих соратников. Кроме того, этот принцип чрезвычайно затруднял проникновение в собственно монгольскую армию вражеских лазутчиков и просто случайных людей.
Жесткая дисциплина имела особое значение в боевой обстановке. Но она подразумевала также и четкое управление войсками. Беспрекословное выполнение приказов делало армию непобедимой только тогда, когда военачальники были способны довести эти приказы до каждого подчиненного. Особенно важным это становилось в условиях боя, когда непрерывно меняющаяся обстановка требовала порой неожиданных, заранее не оговоренных решений. И в монгольской армии система управления и передачи приказов вышестоящих начальников также была возведена на должную высоту. Оперативное управление в условиях боевых действий осуществлялось разными способами: устным приказом командира или от его имени через посыльного, сигнализацией бунчуками и приснопамятными свистящими стрелами, четко разработанной системой звуковых сигналов, передаваемых трубами и боевыми барабанами – «накарами».
И все же не только (и даже не столько) порядок и дисциплина сделали монгольскую армию Чингисхана уникальным явлением в мировой истории. Мы знаем немало примеров, когда и строжайшая дисциплина, даже совмещенная с высоким боевым духом, отнюдь не обращалась в автоматическую победу. Отрежьте такую армию от источников снабжения, перережьте коммуникации, захватите обозы – и поражение, несмотря на любую дисциплину, становится почти неминуемым. Вспомним русскую армию Петра I в печальной памяти Прутском походе 1711 года или Египетскую кампанию гениального Наполеона. Блестящие полководцы, великолепные армии, но результат – полное поражение. В этом и было серьезное отличие монгольской армии от армий как прошлого, так и будущего: она не нуждалась ни в коммуникациях, ни в обозах; по сути, в боевом походе ей вообще не требовалось снабжение извне. И с полным основанием любой монгольский воин мог бы выразить это словами известной латинской поговорки (если бы знал ее): «Omnia mea mecum porto» – «Все свое ношу с собой». В походе монгольское войско могло двигаться целые месяцы и даже годы (четырехлетний многотысячекилометровый рейд армии Субэдэя и Джебэ – самое лучшее тому подтверждение) без перевозимых за собой запасов продовольствия и фуража. Монгольский конь полностью находился на подножном корму: ему не нужны были ни конюшня, ни торба овса на ночь. Даже из-под снега он мог добывать себе пищу, и монголы никогда не знали принципа, которому подчинялись едва ли не все армии средневековья: «зимой не воюют». Специальные отряды монголов высылались на один-два дневных перехода вперед, но их задачей были не только боевое охранение и тактическая разведка; одновременно проводилась и «хозяйственная» разведка – выбирались лучшие пастбища и определялись места для водопоя. Удивительной была и выносливость и неприхотливость монгола-воина. В походе он довольствовался тем, что удавалось добыть охотой или грабежом, при необходимости мог неделями питаться своим каменно-твердым хурутом, запасенным в седельных сумках. Но даже полное уничтожение всех запасов – ведь и хурут может когда-нибудь кончиться – вовсе не ставило армию на грань гибели от голода. Когда есть становилось уже совсем нечего, монгольский воин мог питаться... кровью собственных коней. От монгольской лошади без особого ущерба для ее здоровья можно было взять до полулитра крови. Поскольку запасных коней всегда имелось немало, – вообще, обычной нормой на походе было три коня на человека, – такой способ вполне мог обеспечить выживание. Наконец, в пищу могли идти и павшие или покалечившиеся лошади. Даже при благоприятных условиях в большой армии падеж лошадей, исходя из простой теории вероятности, составлял ежедневно несколько десятков. А это уже позволяло, пусть и скудно, но накормить армию. Ну а при первой же возможности конские стада вновь пополнялись за счет захваченного скота.
Принято считать, что практически вся монгольская армия представляла собой иррегулярную легкую конницу стрелков из лука. Такой взгляд верен лишь отчасти. Действительно, основную массу монгольского войска, особенно при Чингисхане, составляли легковооруженные конные лучники. Но имелась и другая важная и значительная по численности группа – тяжелая конница, вооруженная мечами и пиками. С уверенностью можно говорить, что тяжеловооруженными конными воинами были ханские кешиктены; вероятно, это же относится и к так называемым «войскам багатуров». По своим боевым задачам они были в целом аналогичны рыцарской коннице Европы. Они играли роль «тарана», атакующего в глубоком строю с целью прорыва боевых порядков противника. И всадники, и лошади были защищены доспехами – сначала кожаными, из особо вываренной буйволовой кожи, которая для большей прочности часто покрывалась лаком.{Лак на доспехах выполнял и другую функцию: при непрямом попадании стрела или лезвие соскальзывали с лакированной поверхности – поэтому, например, лошадиный доспех лакировался почти всегда; люди же часто нашивали на свой доспех металлические бляшки.} Завоевания в Китае и Средней Азии дали возможность серьезно улучшить оборонительное снаряжение: теперь не только нойоны-тысячники, но и многие простые воины могли позволить себе иметь железный пластинчатый доспех. Да и кожаные доспехи улучшились, стали многослойными и, по свидетельствам, относящимся ко времени Великого Западного похода, были почти непробиваемы. Тяжелая конница монголов все же не походила на хорошо знакомое нам рыцарство. Рыцарский конь был, по меньшей мере, вдвое тяжелее монгольского; на рыцарях были куда более массивные доспехи, не в меру увесистым было и их оружие: двуручные мечи и пятиметровые копья. Но это более тяжелое вооружение, давая лишь небольшое преимущество над пиками и кривыми мечами монголов, в целом делало боевые возможности рыцарства меньшими, чем у тех же ханских кешиктенов.
Вооружение легкой конницы было очень простым: это лук, колчан со стрелами и сабля. Доспехов ни у воинов, ни у лошадей не имелось, но это, как ни странно, вовсе не делало их слишком уязвимыми. Причиной тому являлась уникальность боевого монгольского лука – наверное, самого мощного боевого оружия воина до изобретения пороха. Впрочем, в той же степени это относится и к тем, кто этот лук в руках держал, и к поражающему элементу – то есть собственно стрелам. Монгольский лук был сравнительно небольшим по размерам, но исключительно мощным и дальнобойным. Относительно малые его размеры диктовались особенностями его применения. Стрелять с коня из длинного лука, подобного английскому, погубившему французскую рыцарскую конницу в битве при Креси (1346 год), было попросту невозможно. Поэтому монгольский лук был коротким и широким. Как правило, его делали составным: помимо нескольких слоев дерева, использовались костяные накладки, которые увеличивали силу натяжения. Что же касается величины этой силы, то у нас есть свидетельство китайца Чжао Хуна, который пишет, что усилие, необходимое для натягивания тетивы, всегда превышало величину в один «ши» – то есть более чем 71,6 килограмма. Надо сказать, что эти сведения китайского посла явно преувеличены: натянуть такой лук по силу разве что Гераклу.{Отметим, что современный мировой рекорд по натягиванию лука, занесенный в книгу рекордов Гиннесса, составляет 79,2 килограмма – то есть как раз немногим больше «одного ши». А это, понятно, случай исключительный.} Даже для тетивы арбалета, которую невозможно натянуть вручную, без специальных приспособлений, обычное усилие составляет пятьдесят килограммов (кроме станковых стрелометов). Тем не менее, очевидно, что монгольский лук был очень мощным, а монгольские лучники обладали значительной физической силой. Это неудивительно, если вспомнить, что первый свой лук монгольский мальчик получал уже в три года, а упражнения в стрельбе были излюбленным занятием монголов.
Такая исключительная плотность стрельбы требовала весьма значительного количества стрел. И действительно, по данным Плано Карпини, каждый монгольский воин перед отправлением в боевой поход должен был представить своему начальнику «три больших колчана, полных стрелами». Из других источников мы знаем, что вместимость колчана составляла шестьдесят стрел. В бой монгол шел с одним, а при необходимости с двумя полными колчанами – таким образом, в крупном сражении боезапас воина составлял сто двадцать стрел. Поразительно, но факт: современный российский солдат в боевой обстановке имеет четыре снаряженных магазина с патронами – то есть может сделать сто двадцать выстрелов! Пуля, конечно, не стрела, но если вдуматься, то боевые возможности монгольского воина лишь немного уступали тем, которыми обладает солдат двадцать первого века.
Монгольские стрелы и сами по себе представляют нечто особенное. Поражает разнообразие их боевых характеристик. Существовали специальные бронебойные наконечники, причем тоже разные – под кольчужный, под пластинчатый и под кожаный доспех. Были стрелы с очень широкими и острыми наконечниками (так называемый «срезень»), способными отрезать руку, а то и голову. У начальников обязательно имелось несколько свистящих сигнальных стрел. Были и другие типы, которые применялись в зависимости от характера боя.{Удивительную разносторонность монгольских стрел автор может засвидетельствовать лично: во время раскопок в Нижегородском Кремле в 2001 – 2002 годах, в которых я принимал участие, археологами было найдено более пятнадцати различных видов наконечников стрел. Почти все они были монгольского (татарского) происхождения и относились к XIII – XIV векам.} Такая специализация значительно повышала эффективность стрельбы в бою и становилась одним из главных залогов победы. Другим важным оружием легкоконного воина являлась сабля. Сабельные клинки были очень легкими, слабо изогнутыми и рубящими с одной стороны. Сабля, почти без исключений, была орудием боя по отступающему противнику, то есть бегущего врага рубили со спины, не ожидая встретить серьезного сопротивления. В таких условиях легкая сабля являлась оптимальным оружием: она не утруждала руку и, между прочим, выводя врага из строя, обычно не лишала его жизни – а ведь побежденные затем становились пленниками. Для серьезного наступательного или встречного боя сабли были малоэффективны, и в таких условиях главную роль играла тяжелая конница с массивными палашами и мечами, обычно также слегка изогнутыми. Вообще, вооружение багатуров и кешиктенов было куда более разнообразным, нежели у легких конников. Здесь и достаточно мощное копье – пика, мастерами в употреблении которого были уруты и мангуты, едва не разнесшие в отчаянной копейной атаке во много раз превосходившую армию кераитов (см. гл. 7). Часто такое копье снабжалось крюком, предназначенным для стаскивания врага с лошади; но самым обычным оружием такого рода был, безусловно, знаменитый монгольский аркан из конского волоса – легкий, прочный и длинный. Арканом кочевники, привычные к вылавливанию им лошадей из табуна, пользовались с изумительной ловкостью; десяток метров до противника не был серьезным препятствием. И каждый монгольский конник имел при себе аркан, а зачастую даже несколько. Это страшное монгольское оружие наводило ужас на врага – наверное, не меньший, чем его стрелы. Именно для защиты от монгольского аркана было придумано остроумное приспособление, пережившее века. Знаменитые «крылья за спиною» из песни Булата Окуджавы были у русских улан еще и в XVIII веке. Их особая конфигурация весьма затрудняла пользование арканом: при попытке затянуть петлю аркан соскальзывал.
Легкая монгольская лошадь, конечно, не могла сравниться по силе таранного удара с тем же рыцарским конем. Поэтому для монгольской конницы нормой стало постоянное чередование фронтальных и фланговых атак, глубокие обходы больших конных масс во фланг и в тыл противнику. Здесь монголам очень помогало одно важное качество, присущее их степным лошадкам: значительно уступая в скорости коням противника, они обладали почти исключительной выносливостью. И многочасовой бой, и сверхдальние походы монгольская лошадь выдерживала с небывалой легкостью. Можно привести примеры этой поразительной выносливости. Так, во время венгерской кампании 1241 года конная армия Субэдэя однажды за три дня прошла расстояние почти в четыреста пятьдесят километров – то есть по сто пятьдесят километров в день. На такие подвиги не была способна ни одна армия мира. В этой связи можно вспомнить, что, например, войско крестоносцев в Первом крестовом походе при полугодовом переходе от Коньи до Антиохии (а это около тысячи километров) потеряло от девяноста до девяноста пяти процентов всех своих лошадей, при этом настоящих рыцарских коней осталось всего шестьдесят штук. Монгольская армия могла без особого напряжения и, уж конечно, без массового падежа лошадей, пройти этот маршрут дней за десять. Об этом можно говорить вполне уверенно – ведь подобные походы проделывал и сам Чингисхан (вспомним хотя бы его молниеносный набег на Буюрук-хана в 1201 году), и его полководцы – Субэдэй, Джебэ, Джучи. Важна была и высочайшая выучка монгольских лошадей. Монгольский воин и его конь действовали в бою как одно существо. Лошадь повиновалась малейшим указаниям хозяина, была способна на самые неожиданные финты и маневры. Это позволяло монголам даже при отступлении сохранять и порядок, и боевые качества: быстро отступая, монгольское войско могло мгновенно остановиться и тут же перейти в контратаку или выпустить в противника ливень стрел. Не случайно в наших источниках не раз говорится, что монгольские лошади были выдрессированы «как собаки». И действительно, обучение лошадей начиналось уже на втором, а то и на первом году жизни (об этом пишет Чжао Хун) и, видимо, уже не прерывалось никогда. Высокая дисциплина, выносливость монгольской лошади, ее способность выжить почти в любых условиях чрезвычайно роднила ее ... с собственным хозяином. В самом деле, монгол из войска Чингисхана и его конь удивительно схожи, и складывается впечатление, что их связывало нечто гораздо большее, нежели простые отношения человека и животного. Человек мог полностью доверять своему коню, но и конь мог доверять человеку.
Однако и эти подразделения пехоты все же можно назвать привилегированными по сравнению с еще одной, весьма специфической группой, игравшей в военной стратегии монголов довольно значительную роль. Эта группа – широко известная в истории «осадная толпа» или, по-монгольски, «хашар».{«Хашар» в переводе с монгольского, собственно, и означает «толпа».} Хашар ни в коем случае не был боевым подразделением. Это просто согнанное в одно место многочисленное гражданское население завоевываемой страны. Использовались такие массы народа главным образом при осадах монголами крепостей и городов. Применение осадной толпы было двояким: люди применялись как рабочая сила – для ведения земляных работ, строительства и транспортировки осадных машин и сооружений; хашар также бросали на штурм крепости в качестве первой волны. Иногда же штурмы производились силами вообще одного только хашара: монголы без зазрения совести гнали людей под стрелы, пущенные их же братьями и отцами. Отказаться было нельзя, отступавших тут же рубила стоящая сзади монгольская конница. Способ, что и говорить, бесчеловечный, напоминающий о знаменитых штрафных батальонах сталинской эпохи.
Начнем с «обмундирования». Одежда монгольского воина была простой и сугубо функциональной. Летом – штаны из овечьей шерсти и знаменитый монгольский халат: запахивался он у мужчин-монголов справа налево; у европейцев это, наоборот, «женский» способ. Обувью круглый год служили сапоги, низ которых был кожаным, а верх делался из войлока. Такие сапоги немного напоминают русские валенки, но гораздо удобнее их, так как не боятся сырости. Зимние сапоги могли быть сделаны из более толстого войлока и способны были выдерживать любые морозы. Кроме того, зимой в экипировку монгола добавлялись меховая шапка с наушниками и длинная, ниже колен, шуба из сложенного вдвое меха – шерстью и внутрь, и наружу. Между прочим, отсюда в Европе возникла легенда, что монголы эпохи Великого Западного похода одевались в звериные шкуры. Как и многие другие мифы о монголах, она не имеет ничего общего с действительностью. Любопытно, что после завоевания Китая многие монгольские воины стали носить шелковое белье. Но вовсе не для того, чтобы поразить экстравагантностью своих дам. Причина такого монгольского «haute couture»{Искусство высокой моды (фр.).} тоже имела самое прямое отношение к войне. Дело в том, что шелк имеет свойство не пробиваться стрелой, а втягиваться в рану вместе с наконечником. Разумеется, и извлечь такую стрелу из раны гораздо проще: нужно просто потянуть за края этого шелкового белья. Вот такая оригинальная хирургия.
Кроме того, в комплект снаряжения входил также большой бурдюк, обычно из воловьей шкуры. Применение его было многофункциональным: на походе он мог служить и как обычная попона, и быть подобием матраца; при переходах через пустыни он использовался в роли вместилища для больших запасов воды. И наконец, надутый воздухом, он становился отличным средством для переправы через реки; по сведениям наших источников, даже столь серьезные водные преграды, как Волга или Хуанхэ, монголы преодолевали при помощи этого нехитрого приспособления. И такие мгновенные монгольские переправы часто тоже становились шоком для обороняющейся стороны. --------
