Позволим себе в этот день — первого апреля , разбавить сухую теорию художественным образом — последней дилогией (пока?) Сергея Лукьянеко — романами «Черновик» и «Чистовик» (ознакомится можно здесь - http://www.fenzin.org/library/author/1671 ) . Это уже не первые произведения, где автор обращается к проблеме профессионализма и свободы — ранее в романе «Геном» (я уже писал об этом произведении - https://vif2ne.org/nvz/forum/0/archive/185/185365.htm ) Лукьянеко подверг художественному анализу мир, где работа приносит непосредственное физиологическое удовольствие, ведь пофессионализм там обусловлен самим органическим строением человека — то мир генно-модифицированных спецов, мир насквозь буржуазный, ведь только буржуазное разделение труда может требовать такого крайнего овещения деятельностных способностей непосредственно в организме человека, и такого отчужденного стимула к работе как физиологическое удовольствие от неё. В Черновике/Чистовике такого отчуждения нет, хотя несвобода обозначена более явно - в «Геноме» Лукьянеко надо показать что физиологическое наслаждение трудом есть несвобода - здесь же Лукьянеко надо показать что уже имеющаяся наличная несвобода, обозначенная буквально ограничением предвижения, на самом деле инспирирована казалось бы «свободными» отношениями. Я не буду подробно останавливаться на этом моменте =- есть прекрасно написанная статья Яны Завацкой - https://vif2ne.org/nvz/forum/0/archive/219/219350.htm Я же хотел обратить внимание на удивительную коннотацию между людьми-функционалами Лукьянеко и функциями-технологиями Шушарина. Лукьяненко, сам того не понимая (уверен, Лукьянеко Шушарина не читал. хотя в принципе мог - «Полилогия» увидела свет чуть раньше), дал удивительно яркий художественный образ той самой функциональности линейной формы социализма — человек при функции; не работа под внешним принуждением, а исполнение функции, существование в соответсвии с сущностью своего бытия; функция как особое место — башня таможенника между мирами, ресторан функционала-ресторатора и т.д. в конце концов вообще функция как живое пространство; ограниченность функции, ограниченность в пространстве способностей обозначенная пространственной ограниченностью — функция дает могущество. но лишает свободы; сеть функционалов, покинув которую перестаещь быть функционалом — как это всё напоминает трудовые коллективы жестко привязанные к исполнению своей функцию в линейно-диспозитивной сети, свободные внутри своей функции, но пока только внутри неё. Причем Лукьяненко ухватил функциональность на переломе (а без него он и не смог её ухватить) — мир функционалов разрушен, а сами они не замечая того стали обслугой совсем не функциональных властей — так в романе отразилось разрушение линейно-диспозитивной сети и приватизация трудовых коллективом новыми собственниками, набранными подчас из откровенных бандитов. В общем всем рекомендую почитать последние роману Лукьяненко ждабы наполнить строгие понятийные схемы Шушарина яркими красками художественного слова. в коем Лукьяненко достиг высот мастерства по праву наследуя Ефремову и Стругацким.
