Мергалев Иван Илларионович, сержант транспортной роты 5 комендатуры 88 Шепетовского пограничного отряда (из фондов музея истории ВОВ, г. Минск): «24.06.41 … послышались первые очереди автоматов наших разведчиков. По деревьям защелкали разрывные пули. Бойцы по команде рассыпались в цепь и приняли боевой порядок. В лесной тишине послышался гул моторов, он становился все сильней. Из-за кустарника показались 2 легких танка. Они приближались. К капитану Мартынову обратился пограничник с двумя гранатами в руках.
- Разрешите мне? - сказал он, кивая головой в сторону танков.
Капитан немного помедлил с ответом и отрывисто сказал: «Давай!». Боец по-пластунски двинулся на встречу танкам. Вскоре в впереди идущий танк одна за другой полетели две гранаты. Танк дернулся, как бы изготовившись к прыжку, и тут же осел. Из щелей подбитого танка начал струиться дымок. Второй танк развернулся и попытался уйти в обратном направлении, но там, у дороги, его уже поджидала группа пограничников во главе с замполитом 19 заставы политруком Джафаром Сытдыковым. Вскоре был подбит и задымил и второй танк. Как только с танками было покончено, капитан Мартынов отправил меня на шоссе с ранеными, которых я доставил к месту назначения, погрузил на автомашину и отправил в тыл. А сам возвращался обратно к месту боя. Но на месте боя уже никого не было. В лесу стояла таинственная тишина. Смрадно чадили подбитые немецкие танки. Я спокойно распряг лошадей и пустил их на лужайку. Через несколько минут раздался одиночный выстрел и в нескольких метрах от меня упал красноармеец. Я бросился к нему, но он уже был мертв. Оказалось, что недалеко были 4 немца, которые незамедлительно из автоматов открыли по мне огонь. Между нами завязалась перестрелка. Один немец упал, а остальные побежали к моим лошадям. Отстреливаясь на ходу, я уходил в глубь леса. Выпустил очередь по лошадям и по немцам, убил лошадей и еще одного немца. Оторвавшись от немцев, вышел на дорогу, идущую на Слоним и дальше на Барановичи, и там увидел нашу разбитую автомашину. В кабине был убитый шофер. В кузове лежали два ручных пулемета, гранаты, диски и ящики с мясными консервами. Один пулемет был неисправен. Второй пулемет, гранаты и банку консервов я забрал с собой. По дороге движение приостановилось, наступал вечер. Остановившись у моста, я помылся в реке, поел, покурил. Когда опять вышел на дорогу, то увидел, что в лесу стоит пара лошадей с повозкой, у которой было сломано дышло и снято колесо. Я был рад этой находке и стал налаживать повозку. В этот момент ко мне и подошли 4 раненых красноармейца, один был в тяжелом состоянии. А тут еще сообщили, что по дороге идут немцы. Приказав раненым быстрее уезжать, я приготовил к бою пулемет и гранаты. Знаю, что живым вряд ли выйду из боя. Поэтому тут же и написал записку, которую потом подобрали и сохранили наши бойцы. Прошло некоторое время. Слышу шаги. Выходит на шоссе отряд немцев, все с автоматами. Подпускаю их метров на 15-20 и решаю пойти на хитрость: бросать гранаты так, чтобы они рвались позади немцев – пусть думают, что их окружают. Бросил одну гранату, вторую. Расчет оказался верным. Человека 4 тут же свалились, а остальные открыли огонь из автоматов куда придется. Они думали, что против них много русских. Кончились гранаты, начал строчить из пулемета. У немцев крик, все мечутся, многие падают. Но вот у меня и патроны кончились. Идти одному в штыки на автоматчиков бесполезно – и я решил выходить из боя. Жалко было портить пулемет, но пришлось: одному было трудно унести и пулемет, и личное оружие. Мне удалось ускользнуть от фашистов и выйти из окружения. Впоследствии я присоединился к своей части…»
